Диктор. Господин Зедельмайер. Так вот скажите, господин Зедельмайер, отчего мы видим здесь только радостные и беззаботные лица?
Старик рабочий (после некоторого раздумья). Да ведь они только и знают что зубоскалить.
Диктор, Так. И работать легче под веселые шутки. Верно? Национал-социализму чужд человеконенавистнический пессимизм, хотите вы сказать? Раньше было иначе, верно?
Старик рабочий. Да-да.
Диктор. В прежние времена рабочим было не до смеху, хотите вы сказать. Тогда говорили: ради чего мы работаем?
Старик рабочий. Да-да, кое-кто так говорит.
Диктор. Что? Ах да, вы имеете в виду всяких нытиков, которые всегда найдутся, хотя их становится все меньше, так как они вынуждены признать, что их нытье бессильно, все идет вверх в Третьей империи с тех пор, как страной опять правит твердая рука. Ведь и вы (обращаясь к работнице) так думаете, фрейлейн...
Работница. Шмидт.
Диктор. Фрейлейн Шмидт. На каком из наших стальных гигантов вы работаете?
Работница (отвечает, словно вызубренный урок). И потом работа по украшению рабочего помещения, которая доставляет нам большую радость. На добровольные пожертвования мы приобрели портрет фюрера, и мы этим очень гордимся. А также геранью в горшках, которая своими волшебными красками оживляет серые тона рабочего помещения, - предложение фрейлейн Кинце.
Диктор. Итак, вы украшаете цеха цветами, этими чарующими детьми полей? И многое другое, наверно, изменилось у вас на производстве с тех пор, как изменились судьбы Германии?
Служащий конторы (подсказывает). Умывальные.
Работница. Умывальные - эта мысль принадлежит лично господину директору Бойшле, за что мы ему искренне благодарны. Желающие могут мыться в прекрасных умывальных, когда не очень много народу и нет давки.
Диктор. Да, каждый жаждет быть первым. Верно? И там всегда веселая толкотня?
Работница. На пятьсот пятьдесят два человека только шесть кранов, поэтому всегда скандал. Есть такие бессовестные...
Диктор. Но все это происходит в самой дружелюбной атмосфере. А теперь нам хочет еще сказать кое-что господин... забыл его фамилию.
Рабочий. Ман.
Диктор. Значит, Ман, господин Ман. Скажите, господин Ман, что же, все эти нововведения на фабрике оказали влияние на дух ваших коллег-рабочих?
Рабочий. То есть как?
Диктор. Ну, вы рады, что опять все колеса вертятся и для всех рук есть работа?
Рабочий. Конечно.
Диктор. И что каждый в конце недели опять уносит домой конверт с заработной платой. Об этом тоже забывать не следует.
Рабочий. Нет.
Диктор. Ведь так было не всегда? В прежние времена не одному соотечественнику пришлось изведать все прелести благотворительности. И жить на подачки.
Рабочий. Восемнадцать марок пятьдесят. Никаких вычетов.
Диктор (смеется деланным смехом). Ха-ха-ха! Замечательно сострил! Из такой суммы много не вычтешь!
Рабочий. Нет, теперь есть из чего.
Служащий конторы нервничает, он выступает вперед, так же как и
широкоплечий молодчик в форме штурмовика.
Диктор. Да, в Третьей империи все теперь опять получили работу и хлеб. Вы совершенно правы, господин, - опять забыл вашу фамилию! Нет колеса, которое - снова не вертелось бы, нет руки, которая оставалась бы праздной в Германии Адольфа Гитлера. (Грубо отталкивает рабочего от микрофона.) В радостном сотрудничестве приступили наши соотечественники - и те, кто работает головой, и те, кто работает руками, - к воссозданию нашего дорогого фатерланда. Хайль Гитлер!
14
ЯЩИК
С гробами из цинка, рядами
Идут они к смрадной яме...
А в цинке - останки того,
Кто подлой своре не сдался,
Кто в классовой битве сражался
За наше торжество.
Эссен, 1934 год. Квартира рабочего. Женщина и двое детей, Молодой рабочий с женой пришли их навестить. Женщина плачет. С лестницы доносятся шаги. Дверь
открыта.
Женщина. Ведь он сказал только, что заработки теперь нищенские. А разве неправда? У девочки нашей неладно с легкими, а нам не на что молоко покупать. За это ведь ничего не могли с ним сделать.
Штурмовики вносят большой ящик и ставят на пол.
Один из штурмовиков. Только без сцен. Воспаление легких схватить может всякий. Вот документы. Все в порядке. Только помните - никаких штук.
Штурмовики уходят.
Ребенок. Мама, папа там в середке?
Рабочий (подошел к ящику). Цинковый.
Ребенок. А можно его открыть?
Рабочий (в бешенстве). Да, можно! Где у тебя инструменты? (Ищет инструменты.)
Жена (пытается его удержать). Не открывай, Ганс! Они заберут и тебя.