Юноша. И, по-вашему, его не за что было взять?
Хозяйка молочной. Он был один из самых усердных. Ведь это он донес на старика Цейслера из семнадцатого номера, что тот не подписался на "Фелькишер беобахтер". Он старый боец.
Вторая женщина. То-то он вытаращит глаза, когда вернется.
Хозяйка молочной. Если вернется!
Мужчина. До чего люди неосторожны!
Вторая женщина. Должно быть, они сегодня не откроют лавку.
Хозяйка молочной. Оно и лучше. Уж если полиция куда заглянет, она всегда что-нибудь да найдет. А товар-то нелегко теперь доставать. Мы-то получаем все прямо из кооператива, там пока нет перебоев. (Громко.) Сливок сегодня не будет.
Всеобщий ропот.
У Летнеров ведь и дом заложен. Они надеялись, что закладную аннулируют, или что-то в этом роде.
Мужчина. Как же можно аннулировать закладные! Многого захотели.
Вторая женщина. Молодой Летнер был очень славный юноша.
Хозяйка молочной. Да. Вот старик - тот бешеный. Он ведь чуть не силой загнал сына в штурмовики. А сыну бы только с девушкой погулять.
Юноша. Что значит - бешеный?
Хозяйка молочной. Разве я сказала бешеный? Ну да, я имела в виду, что его раньше бесило всегда, когда кто-нибудь оспаривал идею. Он всегда говорил про идею и осуждал людской эгоизм.
Мужчина. Они все-таки открывают лавку.
Вторая женщина. Жить-то им надо.
Из полуосвещенной мясной лавки выходит толстая женщина, жена мясника, останавливается на тротуаре и всматривается в конец улицы. Потом обращается
к хозяйке молочной.
Жена мясника. Доброе утро, фрау Шлихтер. Вы не видели моего Рихарда? Ему давно пора бы уже быть с товаром.
Хозяйка молочной не отвечает. Все молча смотрят на жену мясника. Она поняла,
в чем дело, и быстро скрывается в лавке.
Хозяйка молочной. Делает вид, что ничего не случилось. А ведь что там было позавчера! Старик бушевал так, что на всю площадь было слышно. Это они тоже записали ему в счет.
Вторая женщина. Я ничего не слышала об этом, фрау Шлихтер.
Хозяйка молочной. Да что вы? Он же отказался выставить в витрине окорока из папье-маше, которые они ему принесли. А он их заказал - это они потребовали, потому что целую неделю у него в витрине вообще ничего не было, только прейскурант висел. Он им так и сказал: ничего для витрины у меня нет. Когда они пришли с окороками из папье-маше - и телячья ножка там была, здорово сделано, ну прямо не отличишь от настоящей, - он и начал рычать, что не станет вывешивать никакой бутафории, и еще такое, что и повторить-то нельзя. Все против правительства. А окорока из папье-маше выбросил на улицу. Им и пришлось вытаскивать их из грязи.
Вторая женщина. Тсс, тсс, тсс.
Мужчина. До чего люди неосторожны!
Вторая женщина. И почему это люди так из себя выходят?
Хозяйка молочной. И как раз самые хитрые!
В мясной лавке зажигается вторая лампочка.
Глядите! (Показывает на полутемную витрину мясной.)
Вторая женщина. Там в витрине все-таки что-то есть!
Хозяйка молочной. Это же старик Летнер! И в пальто! Но на чем он стоит? (Вдруг вскрикивает.) Фрау Летнер!
Жена мясника (выходя из лавки). Что такое?
Хозяйка молочной безмолвно показывает на витрину. Жена мясника смотрит туда, вскрикивает и падает без чувств. Вторая женщина и хозяйка молочной подбегают
к витрине.
Вторая женщина (кричит через плечо). Он повесился в витрине!
Мужчина. У него на шее какой-то плакат.
Первая женщина. Это прейскурант. На нем что-то написано.
Вторая женщина. На нем написано: я голосовал за Гитлера.
20
НАГОРНАЯ ПРОПОВЕДЬ
Идут христиане, от катов
Христовы заветы припрятав,
Иначе - тюремный срок.
Нацисты хохочут над ними:
Он изгнан богами иными
Их мирный еврейский бог!
Любек, 1937 год. Комната-кухня в семье рыбака. Рыбак при смерти. У его
постели жена и сын в форме штурмовика. Тут же пастор.