XIII
Ханна очнулась на поле перед лагерем. Пусто было вокруг и темно. Люди и лошади исчезли, осталась только рапира у пояса. Девушка с облегчением нащупала рукоять. Все последние крохи рассыпающегося сознания она старалась сосредоточить на своём оружии и у неё получилось. Серые, низкие тучи заполонили небо своими клубящимися телами, они замерли, как и зелёный ковёр под ногами, как и воздух без малейшего дуновения ветерка. Лагерь охотников стоял в отдалении, но, кажется, пустовал. А вокруг властвовала оглушительная тишина, никаких звуков, кроме тех, что издавала она сама.
Ханна озиралась и не знала, чего ожидать, но изо всех сил старалась не бояться и надеяться, что Тадж вовремя даст противоядие, которое она ему так и не успела показать. Другой надежды у неё не было. Только на помощь возлюбленного и большую удачу.
Паразит не спешил показываться на глаза, и Ханна не знала, как ей поступить. Стоять на месте и бездействовать стало не выносимо, тишина давила на девушку, а тревога колола сознание ледяными иглами. Чтобы прогнать эти чувства, она решилась и выкрикнула в пространство:
— Эй! Тебя долго ждать?! Ты тут помниться симбиоз предлагал! Понравился ответ?
Ответ пришёл незамедлительно: знакомый мерзкий смех нарушил тишину. Ханна тут же обнажила клинок и огляделась в поисках противника, но никого не увидела. Смех оборвался и раздался ненавистный скрипучий голос:
— Я ждал тебя. Ну, что? Пришла убить меня?
— Покажись и узнаешь! — выкрикнула Ханна.
— Я и так всё знаю. А ты всё равно умрёшь! — рявкнул он в ответ. — Твоя надежда хрупка, ты не излечишься и сдохнешь.
— Я всё равно попытаюсь! — прошипела она.
— Хватит тратить время! Зря ты не выпила лекарство. Не хочешь соглашаться сама, я тебя заставлю.
Голос стих, а Ханна приготовилась к атаке. Она резко шагнула вперёд, и только благодаря этому избежала удара больших чёрных когтей. Следующий удар девушка отбила рапирой. Оружие выдержало и тут же устремилось блокировать вторую руку противника. Паразит оказался быстрым, а его атаки напористыми и Ханна могла лишь пятиться, и блокировать мощные удары когтей. Во сне всё оказалось не так, как в жизни. Усталости будто и не было, но страх ошибиться и пропустить удар никуда не делся. Он подстёгивал девушку, и она успевала отбивать все атаки паразита. Но неумолимо отступала под неистовым натиском. Ей пришлось использовать все свои знания и умения в фехтовании, чтобы сдержать его. И тем не менее, она чувствовала, что проигрывает. Вот-вот, ещё чуть-чуть и она пропустит…
Она присела и пропустила когти над головой, не вставая отбила удар другой руки, а потом резко выпрямилась и ударила наотмашь. Рапира разрубила пустоту, противник исчез, растаял в воздухе. Ханна не успела удивиться, как что-то сильно толкнуло в спину. От удара она упала и ударилась о землю. Со спины будто содрали кожу, боль была нестерпимой, весь воздух вышел из лёгких, а слёзы заливали глаза. На несколько мгновений, она потерялась во времени и пространстве, а когда очнулась, услышала голос своего мучителя.
— Хватит играть. Эта боль ещё цветочки. Не хочется мне умирать в такой жалкой оболочке. Я слишком долго томлюсь в твоей никчёмной башке, так что сэкономь мне время и согласись на слияние.
Ханна хотела ему ответить, но не могла. Она судорожно дышала и пыталась вытереть слёзы. Боль прошла так же неожиданно, как и появилась, но лишь от воспоминаний о ней дышать становилось тяжело, глаза снова наполнялись слезами, а по спине пробегал обжигающий холод.
Её грубо схватили за плечо и перевернули на спину. Рапира выпала из рук во время подлого удара и Ханна пожалела, что не подумала ещё и о чакрах. И всё равно попыталась пнуть паразита ногой, но тут же пожалела об этом. Когти полосонули по бедру, и ногу пронзило всё той же нестерпимой болью. В этот раз девушка закричала протяжно и истошно. Как и в первый раз, боль прошла, и Ханна взглянула на изувеченную ногу. Раны не было, даже следа на одежде. Это изумило её на столько, что девушка на секунду забыла о нависшей опасности и недоумённо уставилась на паразита.
— Глупая оболочка. — его голос был полон снисхождения, и выражение лица под стать голосу. — Ту не умеешь слушать. Ты. В своей. Голове. Ты не кусок мяса, а проекция своего сознания. Физически тебя никто не будет мучить, но боль ты испытаешь. — двойник расплылся в мерзкой улыбке.
Тварь склонилась над девушкой, и чёрный коготь незримым движением вонзился под ключицу.
«Больно!»
Снова боль, Ханна стиснула зубы и застонала. Одной рукой она схватилась за него, в безуспешной попытке вытащить. Коготь на указательном пальце правой руки нацелился девушке в глаз и стал медленно приближаться. Другой рукой Ханна схватила его в надежде не допустить новой боли. Она давила изо всех сил, но всё равно коготь неотвратимо приближался, а паразит злобно улыбался. Она отпустила тот, что держала правой и подключила левую руку, но это не сильно помогло. До новой порции боли оставалось не больше дюйма, как вдруг пространство перед глазами девушки пошло рябью.
Руку паразита с силой откинуло, а его самого повело. А в следующий миг воздух между ними поплыл, и двойника отбросило от жертвы на несколько ярдов.
От раны, снова не осталось и следа, боль, как и всегда пропала, но остались ощущения, что она может вспыхнуть в любой момент. Ханна поднялась, а с души, словно камень свалился. Тадж справился и это обстоятельство приободрило, и придало смелости. Паразит медленно поднимался, держась за голову, а девушка подобрала рапиру, и решительно направилась к противнику. Угрозы больше не было, весь страх испарился, а на его место, тут же пришли злость, и желание поквитаться со своим мучителем. Обиду за себя, за мать, и за отца, всё это она хотела выместить на этом мерзком существе.
«Только бы получилось» — думала она, когда приближалась к твари.
Ханна волновалась. Она была преисполнена решимости, но это непонятное волнение, почему-то не проходило. До врага остались считанные шаги. Паразит уже встал, и улыбнулся девушке. Все мысли на краткое мгновение вылетели из головы, когда рапира обрушилась на противника. Тот выставил блок, когти не соприкоснулись с лезвием клинка. До столкновения оставалось меньше дюйма, когда пространство между объектами пошло волнами. В ту же секунду тварь снова отбросило, и она грохнулась на землю в нескольких ярдах от Ханны.
Похоже паразит не ожидал такого результата, иначе, зачем стал бы, это делать? Он сидел на земле и держался руками за голову. Ханна не раздумывая бросилась к нему. Паразит услышал быстро приближающуюся опасность, удивлённо взглянул на девушку, и вдруг исчез, а клинок рассёк пустоту.
Сердце Ханны сжалось, когда она поняла, что упустила свой шанс. Она в ярости огляделась вокруг, но никого не видела. Отчаяние поселилось в душе и сковало холодом. Ей хотелось завыть, но какое-то необъяснимое чувство останавливало её, а обречённость давила на мысли. Она постаралась успокоиться, но это давалось с трудом. Сейчас Ханна как никогда остро осознала, что второго шанса у неё не будет. Недавний проигрыш в бою, был тому подтверждением. Паразит оказался сильнее, при этой мысли рапира чуть не выпала из ослабевшей руки. Девушка упала на колени, и готова была зарыдать, она вспоминала родителей, а сердце наливалось кровью. Ханна держалась из последних сил, потому что не желала больше лить слёз, но делать это, почему-то становилось всё сложней.
Исходящий злобой и весельем смех прокатился по округе. Все мысли разлетелись, перед надеждой и злостью, которые на время заключили союз и сплелись в новое труднообъяснимое чувство, заполнившее сознание девушки. Она резко подскочила на месте, подняла голову вверх и закричала в пустоту:
— Выходи проклятый трус!
Была в этом голосе и обида, и ярость, и приказ, и крик отчаяния, всего понемногу, а в ответ ей снова раздался смех.
— Завтра у нас будет честный бой. А сейчас я не могу тебя убить. — проскрипел паразит.
Ханна прислушивалась и старалась определить откуда звучит голос твари. Она вспомнила ту ночь, когда поняла, что на лице паразита нет и следа от встречи с костром.
«В ту ночь он сказал, что не может уйти, значит, где-то здесь, раз слышит и видит меня, но звук, кажется, разносится отовсюду, будто в голове».
Она стояла и смотрела по сторонам. Голос паразита стих и Ханна снова закричала, в надежде ещё раз услышать врага и определить его место нахождение:
— И долго я буду тут торчать?! Мне скучно, хоть бы развеселил меня!
Она постаралась успокоиться и сосредоточиться на своём деле. Снова наступила тишина. Сердце отбило десять ударов и на краткий миг замерло, когда Ханна услышала ответ.
— В таком состоянии, я не могу понимать, что происходит вне твоей головы, — резким скрипучим голосом ответил паразит, — а здесь время может растянуться, как угодно. Так что жди, что бы разбудили и не ной.
— А-а! Не нравится?! — Ханна распылялась, и постоянно перемещалась. Она надеялась, что паразит спишет её метания, на пагубную ситуацию. Но она всегда ускорялась, когда говорила сама, и замедлялась, когда слушала ответ, а сама искала. И надеялась. — Так ты, выродок, слушать меня не хочешь?! Так вот, красавчик, завтра мы не увидимся, потому что оба сдохнем.
Ответом ей была тишина. Прошло несколько томительных секунд, прежде чем паразит заговорил:
— Тебе духу не хватит. — отрезал он.
И губы Ханны тронула лёгкая улыбка. Её было сложно сдержать. В резком ответе паразита ей отчётливо послышались нотки страха, а от смысла слов веяло отчаянием.
— Да что ты? — с издёвкой спросила Ханна. — Это ты в голове моей нарыл?
— Я не читаю твои мысли, но ощущаю, всё с тобой происходящее, пока ты бодрствуешь. — зло проскрипел невидимый противник. — Но поверь, человеческая натура мне известна. Говори всё, что угодно, но смерти ты боишься больше, чем меня. И когда придёт время, ты сделаешь правильный выбор.
Ханна снова замедлилась, пока слушала, но ей никак не удавалось понять, где прячется враг. Она снова огляделась вокруг. Равнина уходила к горизонту, сердце девушки сжалось, а сомнения на счет её задумки с каждой секундой терзали всё сильнее. Только сдаваться, ну совсем не хотелось, снова мысль о том, что она остановится и перестанет действовать, дала понять: это уничтожит её быстрее всякого паразита. Поэтому она, не взирая, на растущее отчаяние, снова крикнула в пространство:
— А ты бы на моём месте, что сделал?
— О-о. Я бы точно согласился. Ты не знаешь, от чего отказываешься. Ты бы получила огромную силу, вместе мы могли бы поставить сильных мира сего на колени.
— Складно чешешь. Вот только бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Не просто же так ты мне всё это дашь?
— Конечно, нет. Я растворю твою личность в своём сознании, а твой разум станет моим. Ты не исчезнешь, но станешь частью меня.
Ханна остановилась, а кулаки её сжались.
— Всего-то? — дерзко ответила она. — Что же ты сразу не сказал? Тогда я согласна. Подойди поближе и мы скрепим договор.
— Ну, нет, больше этого не повторится. Ты ещё ответишь сполна за свой обман! — рявкнуло существо.
Ханна и не ожидала, что её уловка сработает дважды. Она стояла на месте. Где находиться паразит определить никак не получалось, голос всё так же звучал отовсюду. Но она продолжала говорить. Навязчивое желание разозлить собеседника не позволяло молчать.
— Да? А что, больно было? Прости, если бы я только знала. — она произнесла это с напускным сочувствием, прижала руки к груди и закатила глаза к небу. — Я думала, раз ты такой сильный, то тебе и огонь не по чём.
— Говори, сколько влезет. — Рявкнуло существо. — Скоро я буду слушать твои крики.
— Ну что ты так расстраиваешься? Ты, как я вижу мордашку не испортил, вон какой красавец. И следа не осталось. Ты, как и я, проекция сознания?
Ханна не собиралась задавать этот вопрос, он как-то сам собой пришёл ей в голову, когда она вспомнила о своей зажившей ране и комментариях паразита, и был озвучен без всякой цели. Ханна просто продолжала говорить, без особой надежды.
— Не совсем. — услышала она быстрый ответ. — Я всё-таки гость в твоём сне. Когда твоё сознание отключаются, мозговые волны имеют определённый ритм, который позволяет мне проецироваться в твоём сне. Мы оба не материальны, всего лишь выражение двух воль. И моя воля сильнее твоей. Вот только это имело побочный эффект и теперь я всегда в твоём сознании, когда у тебя наступает вторая фаза сна, поэтому я являюсь в любой твой сон. Это ведёт к его искажению, поэтому он всегда одинаков…
Паразит говорил что-то ещё, но Ханна уже не слушала. Сны. Ей всегда снились странные сны, иногда очень пугающие. Она уже не помнила какие, только то, что было жутко. В детстве её успокаивала мама, а маленькая Ханна слушала ласковый шёпот. Память вернула позабытые слова, и они приятным шелестом пронеслись в сознании. «Не бойся своих кошмаров, ведь это твой сон. В своём сне ты можешь всё, даже летать». И глупая мысль: «почему бы не попробовать», породила жгучее желание взлететь к облакам, такое же сильное, как тогда, когда он ранил её, а она хотела, чтобы боль прекратилась. Ханна закрыла глаза, и земля словно провалилась, ушла из-под ног. На несколько мгновений девушке показалось, что она падает, но в следующую секунду тело застыло на месте и она открыла глаза.
У неё перехватило дыхание, когда она огляделась вокруг. Глаза не видели опоры для ног, и девушка зашаталась, как готовый упасть канатоходец в процессе работы. Она тут же начала падать, но мысленный крик: «нет!», снова заставил тело зависнуть в воздухе. Ханна неуверенно огляделась и обругала себя. Она своими манипуляциями, совсем не продвинулась к цели. Противник оставался невидим, а после удачного взлёта ещё и не слышим. Ханна захотела пролететь вперёд, но совсем не понимала, как. Движения пловца, ни к чему не привели, вернее почти ни к чему. Они вызвали жгучую злость у девушки и смех у паразита.
— А я смотрю у тебя неплохо выходит. — Проскрипел он.
— Да пошёл ты. — Выплюнула она.
— Думаешь я тебя так не достану? — Поддело существо.
Ханна не отвечала. Злость и гордость не позволяли ей произнести ни слова. Она взлетела вот только теперь не могла сдвинуться с места, не знала, как, поэтому молча висела в воздухе и глотала обиду. А тварь тем временем продолжала:
— А что, если бы я стоял на земле? Тогда зачем тебе летать? — раздался скрипучий смех.
Ханна постаралась не обращать внимания на насмешки и сосредоточилась на собственных мыслях. Самым большим желанием её было найти паразита и разрубить на части, и девушка, снова закрыла глаза, а когда раскрыла, то увидела, то, что и хотела. Отчётливым светлым пятном, на земле, ярко светилась фигура паразита. Он никуда не исчезал, просто был не видим для неё, и сейчас стоял недалеко от лагеря. Желание тут же потянуло её, смертельной молнией обрушиться на голову своего врага, чтобы раз и навсегда уничтожить его, а тело послушно выполнило, и устремилось к намеченной цели.
Она не успела покарать врага, небеса загрохотали, а мир вокруг задрожал. В тот же миг полёт её стал неуправляем. Тело камнем неслось вниз, земля быстро приближалась. Но всего за мгновение до удара, всё заволокла тьма и девушка нырнула в неё словно в тёмную воду. А потом…
Шум и гам яростно навалились и терзали слух. Крики людей и противное визжание, редкие взрывы и вспышки волшебной энергии, всё это слилось в оглушительную какофонию звуков и в первые несколько секунд оглушило Ханну. Мысли быстро вернулись на свои места, и в первые мгновения её охватила обида. Она не успела… Всего несколько ударов сердца отделяли её от победы, а теперь будет ли у неё второй шанс? Ханна не знала ответа, а чувство обиды преобразилась в злость, направленную сначала вникуда, а уже через мгновение на виновника пробуждения. Вот только все чувства и мысли разлетелись как испуганные птицы, когда она открыла глаза.
***
Бернард готов был рвать волосы на голове от напряжения, и не только у себя. Ситуация грозила выйти из-под контроля, а он, к сожалению, не мог успеть везде. Та драгоценная минута что требовалась для замены иссякшего энерго-кристалла сильно повлияла на ход охоты и явно не в пользу людей.
Новый кристалл ещё не установили, когда Пустые снова обрушились на провода. Они напирали с запада, там, где оставили небольшой проход для людей. Те твари, что накинулись первыми были безжалостно вдавлены в проволоку, они молотили передними конечностями, и противно визжали. Часть устремилась в проход. А потом столбы первого рубежа не выдержали и покосились, а провода лопнули, как струны лютни в руках пьяного гнома, исполняющего весёлую песню.
Бернард не переставал выкрикивать команды в свёрнутый в воронку металлический лист. Его слова Витрас дублировал с вышки, с помощью такого же устройства, как у командира. Редфорд успел перекинуть часть людей и собрать их в нужном месте и в нужную минуту. Он уже понял, что всё это время рой Пустых двигался против часовой стрелки, набирал скорость и прорывался к добыче. Если бы они так не растягивали фронт, то могли бы смести защиту. Рэдфорд в этом не сомневался, но пока судьба была милостивой. В округе валялось уже много мёртвых Пустых, сколько точно, он не знал, но глядя на кишащее море тварей не собирался отвлекаться на бессмысленный счёт.
Алхимики достали свой инструментарий на изготовку, и стояли рядом с носилками, чтобы вовремя оказать помощь раненым. Волшебники потели от напряжения, но не переставали изливать на чудовищ свои заклятья. Бернард ничего не сказал им про Натана. Мысль эта тяготила, но понимание, что от его решения зависит множество жизней, настойчиво призывало к молчанию. Он не знал, как отреагируют юнцы, и не хотел рисковать. Потом, всё потом, им главное пережить эту ночь.
Пустые навалились в брешь, и пока энергии в проводах не было пролезали десятками. Когда они накинулись на второй ряд, провода снова тихо загудели, и те, кто попробовал взять их штурмом, вспыхивали бледным светом, как молния в ночи и загорались, повиснув на проволоке.
Охотники лупили в тварей, по чём зря, командиру казалось, что у них всех вот-вот закончатся стрелы. В полчищах Пустых раздавались редкие взрывы и сияли солнечные вспышки светлой магии. Двое молодых чародеев стояли на коленях и молились. Это помогало им восстановить немного сил, пока была возможность. Трое других: два парня, и девушка продолжали сеять смерть среди монстров по мере возможностей. Томас уже не использовал лук, а Ванда, не рассекала тварей гигантским хлыстом, потому что сил на это уже не осталось. Вместо привычного им оружия они использовали снежки.
Когда Бернард увидел это впервые, то сразу и не понял. Натан рассказал, что это такое же оружие. Молодой чародей учится постоянно. Лепить такие комки, но не только из снега, а из всего, чего только можно. Из грязи, из теста, да хоть из дерьма, если это спасёт тебе жизнь. И делать это при каждом удобном случае. Такие манипуляции должны стать делом привычки, неотъемлемой частью жизни чародея, и тогда, они не будут такими энергозатратными, но непременно станут быстрым способом атаковать.
Руки молодых ребят двигались быстро и умело. Одна рука уверенно зачерпнула воздух, и подняла его на ладони, а вторая легла сверху. Между ними в несколько мгновений разрастался сияющий кругляш, а волшебники катали его в ладонях, словно пытались придать ему идеально гладкую форму. А затем это маленькое солнышко устремлялось к штурмующим, и отрывало от них добрые куски плоти. Волшебники кидали их, как деревенские мальчишки камни и очень даже метко. Пустые подошли достаточно близко, чтобы чародеи не промахивались.
Сколько бы тварей не убили их всё ещё оставалась тьма тьмущая. Монстры рвались в брешь и напирали на второй ряд натянутых проводов. Столбы опасно накренились, но люди продолжали атаковать. Тела Пустых, прижатые к проводам вспыхивали и это давало охотникам лучшую видимость. Но твари продолжали набиваться и напирать на своих сородичей, они больше не растягивались вдоль укрепления. Несколько существ сделали это в начале и теперь своими телами завалили не широкий проход между первым и вторым рядом проводов. Противное визжание сотен голосов заглушило остальные звуки. Пустые в первых рядах пытались выбраться-они лезли друг на друга, некоторые ринулись к лагерю и у арбалетчиков добавилось работы. А потом второй рубеж пал, так же, как и первый. Толпа голодных чудищ прорвались, и ринулась на людей.
Люди отступали с укреплений, а некоторые бежали. Послышались первые крики умирающих. Чудовищ не останавливал страх получить стрелу, лишь инстинкт безжалостно гнал вперёд. Бернард стоял на телеге, невдалеке. Он выкрикивал приказы, и охотники сбегались к нему. Нужно было перегруппироваться и выстроить из телег новую баррикаду, но они не успевали.
Волшебники тоже отступали. К командиру бежало множество арбалетчиков, и не так много охотников с пиками. Многим не удалось покинуть укрепление. Люди ещё не пришли в себя и не готовы были дать достойный отпор, а первые твари уже перевернули телеги и устремились к добыче.
Бернард обернулся, когда на востоке раздался слабый раскат грома, а с неба на его лысеющий затылок, упало несколько капель дождя.
Болты продолжали лететь в чудовищ, но не могли их остановить. За то смогли остановить два молодых волшебника, что пару минут назад мирно молились Созидателю. В сияющих латах, которые покрывали их тела, словно полный доспех рыцаря, чародеи обрушились на тварей. В руках они держали огромное оружие с каким обычно гномы изображают своих горных богов, тем самым подчёркивая их неземную мощь. В руках одного, с невероятной скоростью вертелся молот, с рукоятью в два человеческих роста и головкой с матёрого кабана. Второй волшебник умело орудовал таким же огромным топором, так, словно он ничего не весил.
Юноши ворвались в самую гущу, размахивая оружием, и уподобились камню, что рассекает водный поток. Сокрушительные удары сметали по несколько пустых за раз. Те пытались обогнуть смертельную опасность, но волшебники не зевали и не давали им шанса. Вот только двое не могли сдержать всех. Пустым всё же удавалось обойти их и вскоре таких было уже не мало.
Редфорд тут же разбил людей на группы, по несколько человек. Кое-кому пришлось сменить арбалет на пику. Небольшие отряды направились убивать тех Пустых, что смогли избежать сияющего молота и топора, остальные отойдя к центру лагеря сгоняли телеги с безопасных участков и строили баррикаду.
Бернард наблюдал за ходом сражения, и отправлял подкрепления к отрядам. Пустых убивали, но и люди несли потери. Алхимики по мере сил, подбирали раненых и уносили их за баррикаду. Со временем командир стал замечать, что людям приходиться всё тяжелее. Пустых прибывало всё больше, Рэдфорд посмотрел на волшебников в сияющих доспехах. Юнцы уже не двигались так проворно, а их оружие, словно обретало всё больший вес, с каждым ударом. Вокруг валялись трупы врагов, они мешали передвигаться, и хоть волшебные доспехи защищали своих владельцев, но не смогли спасти их от напирающей массы. Ребята пытались отступать, но не рассчитали своих сил. Они двигались слишком медленно, Пустые окружили их, а сияние магии на глазах тускнело, но прежде, чем броня и оружие совсем исчезли, юношей накрыл прозрачный, подёрнутый янтарной дымкой кокон.
Томас покраснел от напряжения, а по лицу его катился пот, но он удерживал Мыльный пузырь. Так они это назвали, когда Бернард спросил. Это тоже была часть тренировки, юнцы постоянно ходили со своими склянками и надували эти мыльные пузыри, словно дети столичных аристократов.
В это время, Ванда и ещё один парень (Бернард не запомнил его имени), взобрались на телегу. Волшебница вытянула перед собой руки и закрыла глаза. Она делала странные движения, будто двумя камнями пыталась высечь искры для костра. Через десять ударов сердца, глаза девушки отрылись и из пространства перед руками появилась, и взлетела сияющая искорка. В мгновение ока она превратилась в ревущее золотое пламя. Лёгкое движение руки и огонь уже ползёт по земле к чудовищам. Почва под тварями вспыхнула ярким, жёлтым пламенем. Мыльный пузырь замерцал, но вдруг засиял с новой силой, когда Томаса сменил чародей, стоявший рядом с Вандой. Томас обессилил и осел на землю, а за ним и девушка. У обоих из носа текла кровь, верный признак перенапряжения и переутомления у чародеев. Золотое пламя тут же погасло, но волшебники уже были в безопасности. Огонь выжег приличных размеров площадь, вокруг пузыря. Парни, не раздумывая, воспользовались подаренным шансом, и ринулись к баррикаде.
Волшебники все до единого выбились из сил. Они больше не помогали простым людям своим волшебством и тем пришлось справляться самим. Огонь прогорел и ни что больше не останавливало чудовищ. Дождь уже готов был превратиться в настоящий ливень. Утоптанную землю быстро размыло, пустые носились тут и там, сметали палатки и набрасывались на обороняющихся.
Всё смешалось перед глазами. Бернард уже не отдавал приказы, а палил из арбалета так быстро, как только мог. У него кончались болты, тогда он снимал с пояса новую обойму, перезаряжал и продолжал стрельбу. А когда закончились и обоймы, схватил пику убитого охотника, собрал кого смог и атаковал. Он кричал до хрипоты, а вокруг были только грязь, кровь, пот, дождь, боль, отчаяние и надежда остаться в живых. Всё смешалось в этом безумном кошмаре. Сердце рвалось из груди, а разум отказывался осознавать происходящее, главное не расслабляться и колоть врага. И он решил, что небеса раскололись, когда раздался оглушительный раскат грома.
А потом всё закончилось. Рэдфорд не сразу понял это. Он лежал лицом в грязи, дождь заливал щёку, попадал в глаза, в рот. В небе раздавались редкие раскаты грома, но уже не такие, как этот, что минуту — другую назад, заглушил все остальные звуки, сотряс небо и землю. Словно не природа его создала, а один из богов громовержцев, почитаемый в древние, забытые времена.
Каждый дюйм его тела раскалывался от усталости и боли. Левый бок горел огнём, а правая нога онемела. Большим усилием командир заставил своё тело шевелиться. Оно отозвалось болезненными спазмами, но всё же подчинилось. Сквозь стену дождя и царившую темноту, он пытался разглядеть происходящее, но это удавалось с трудом, только редкие крики, наполненные болью, изредка раздавались во мгле.
Лагерь был разгромлен и являл собой печальное зрелище. Он разглядел людей — они были похожи на призраков, бесцельно блуждающих в ночи. Разбросанные палатки втоптаны в грязь, навес для животных разбит. Трупы устилают землю…
«Трупы!..»
Осознание происходящего навалилось неотвратимой, огромной волной, и накрыло все чувства. Он подскочил и огляделся, в надежде, что его догадка не подтвердится. Но увы…
Тел не было. Он не видел ни одного человеческого тела. Да что же это такое? Даже раненых было немного. От осознания этого мурашки побежали по спине.
К нему спешили Витрас и Петро.
— Бер! — расслышал он крик помощника в шуме дождя. Выглядел он встревожено.
— Куда они дели людей? — мрачно спросил Рэдфорд, когда помощники приблизились.
Витрас заговорил так, будто совсем не хотел этого делать.
— Они забрали их с собой. Всех мертвых и много раненых забрали. И не только людей. Лошадей у нас нет, их тоже того. Они и своих мертвецов забрали.
В первые секунды Бернард не знал, что ответить.
«Да как же так?». Только и вертелось в голове.
— Что произошло? Почему они бежали?
Витрас вздохнул, и обратился к Петро:
— Что ты там говорил?
— Я… Я думаю, гром напугал их. — неуверенно произнёс охотник, и добавил. — Под землёй нет таких звуков… Я думаю.
— Что думаешь? — спросил командир у Витраса, когда Петро замолчал.
— Не уверен. Взрывы их не испугали. — отрешённо ответил охотник. — Думаю, сообразили, что потеряли много своих, схватили, что есть, и сбежали.
Мысли уже пришли в порядок, а разум командира готов был обдумывать дальнейшие действия. Работу они так и не доделали, а Пустые вернуться за новой порцией еды. Может даже следующей ночью.
— И сколько их ушло? — всё так же мрачно спросил командир.
— Ты сколько насчитал? — Витрас снова обратился к Петро.
— Не знаю, сложно сказать, может двести? — скорей спросил, чем утвердил Петро.
Командир вопросительно взглянул на Витраса.
— Не уверен, но думаю, что больше. — ответил он.
Бернард собрался с мыслями.
«Так всё дело пропадёт. Но ничего. Я жив, а это самое главное.»
Стоило организовать помощь для пострадавших из тех, кто твёрдо стоит на ногах, пересчитать потери, и позаботиться о своих ранах, а иначе, в ближайшее время, в пору будет завещание составлять, а не планы строить.
— Какие потери?
— А кто же знает-то, не считали ещё. В себя ещё прийти не успели. — процедил Витрас.
Бернард ещё раз огляделся, и произнёс:
— Ладно. Помогите рупор найти.
«Что же ты рыдаешь?» — она задавала себе вопрос за вопросом, сама отвечала, и рыдала навзрыд.
«Убийца наказан, а ожерелье вернулось к тебе. Разве ты не этого хотела?».
«Этого».
«Тогда почему тебе так больно?».
«Потому что Тадж…»
Он защитил в минуту, когда она была абсолютно беспомощна, а Пустой сделал то, что не удавалось многим опасным хищникам из Ядовитых Джунглей — пробил, пропитанную смолой, броню Шикари. Суставчатая передняя конечность, ударила в спину юноши. Тадж появился быстро, загородил своим телом, и спас её от смерти, а теперь сам готовился к встрече с ней.
Тадж мог умереть, если бы не Махатма. Он с яростным криком обрушился на Пустого и пикой проткнул уродливую голову.
Тадж обмяк, но оставался в сознании. Первые слёзы потекли по её щекам, когда он протянул ей ожерелье. Она смотрела на него. Измученный, но счастливый. Безрассудный глупец. Она так боялась за него…
«Так почему же позволила этому случиться?» — снова вопрошал внутренний голос.
«Не могла по-другому».
«Не могла, или не хотела?».
«Это не имеет значения, он бы не отступил, даже откажись я от этой проклятой затеи. Собрал бы людей и бросился в погоню. И слова, вроде: «Я боюсь за тебя», не подействуют. Глупые Синдарийские устои. И глупый Тадж».
«И почему ты не осталась? Почему бросилась в погоню?»
«Потому что, боюсь за него. Потому, что хотела защитить».
«И как? Удалось?»
«…»
«Что же ты молчишь?»
«Потому что, несправедливо! Почему всё так не справедливо?!»
Она рыдала и спрашивала себя об этом, когда тащила возлюбленного по грязи, в попытке спрятать под телегой. Она плакала и задавала свои вопросы Махатме, когда тот оказался рядом.
Он мог бы обвинить Ханну в сокрытии правды о её состоянии и был бы прав. Он мог бы упрекнуть её в том, что она, причина всей этой авантюры. И был бы прав. Махатма мог бы сказать многое или вообще ничего, но он ответил:
— Потому что нет никакой справедливости, только обстоятельства. Мы только принимаем решения, а потом переживаем последствия. И это тяжелей всего. Все мы люди — поэтому все мы ошибаемся.
Каменное лицо, отрешённый взгляд, и напряжённое дыхание. Махатма отгородился от мира, все движения и слова стали скупыми и экономными. Но в его карих глазах Ханна видела печаль и всю тяжесть груза ответственности, возложенного на его плечи. Это он должен был беречь её и Таджа, и в первую очередь Таджа, а он не уберёг и не защитил. А теперь был бессилен, что-либо исправить. Ханна не знала о чём думает великан, но догадывалась о его чувствах. Он, как и она, сейчас, корит свою глупость, бичует раба-душу плетью-виной, и не может найти покоя. А ведь ему держать ответ не только перед своей совестью, как ей. Но перед другом и соратником, чьего сына он согласился беречь.
«Нет. Махатме куда больнее чем мне». - подумала Ханна.
Дождь стих, ветер унёс грозовые тучи на запад, а те, точно, недовольные таким положением вещей, возмущённо громыхали и сверкали. Ханна смотрела, как Таджа кладут на носилки, и уносят к центру лагеря, где чудом уцелели несколько больших шатров, в том числе и медицинский.
О состоянии юноши сложно было судить. Ранение не смертельное, но он потерял много крови, и теперь вся надежда была, только на оставшихся в живых алхимиков. В этом тоже виновата она? Потому что слишком долго тащила его подальше от страшных тварей, носящихся вокруг?
Она села прямо в грязь, и обхватила голову руками. Мучительная боль разрывала сердце, и хотелось убежать, скрыться, провалиться под землю, или забыться беспробудным сном. И больше не страдать, не думать обо всём этом.
Крики разорвали темноту неожиданно и страх сковал сердце льдом. Даже вопли раненого, которому ампутируют ногу не звучат с таким невыносимым страданием. Душераздирающие крики множества голосов раздавались из лазарета. И потрясли всех, кто находился снаружи.
Антуан выбросил разбитый портсигар с промокшими самокрутками. Хотелось закурить. На капитане не было ни царапины, перепачканная грязью одежда и пару ссадин не в счёт. Другой бы порадовался такой удаче, но как он мог? Вместо радости, только саднящее ощущение в груди. Бессилие и злость объединились и безжалостно терзали разум своего владельца, когда он смотрел на близнецов.
Когда всё закончилось он принялся искать свой отряд или то, что от него осталось. Вот только оказался не готов к потрясению, когда нашёл. Джуда склонилась над телом брата и Антуан мог поклясться, что никогда не видел Рубежницу такой подавленной. Она не рыдала, но яростно пыталась вернуть Орондера в сознание. Она била его по лицу ладонями, и, кажется, абсолютно не сдерживала удары, поминала брата последними словами, и совсем не стеснялась в выражениях.
Капитан готов был расцеловать Ганса, когда его увидел. Тот, как и Антуан, целый и невредимый, первым делом, побежал осматривать Орондера. Он чуть не схлопотал по роже, когда пытался оттеснить Джуду, но капитан вовремя пришел на помощь. Вместе они смогли успокоить Рубежницу.
Ганс осмотрел Орондера и оценил его состояние, как критическое. Шип на передней конечности твари, пробил дублёную кожу, разорвал кольчугу и оставил страшную рану в боку.
Алхимики унесли брата Джуды и Ганс поспешил с ними. Антуан остался один на один с подчинённой и в первый раз в жизни чувствовал себя так неловко рядом с Рубежницей. Может стоило что-то сказать? Слова не шли и все казались не к месту. Он не хотел смотреть ей в глаза, потому что тут нечего было говорить. Они пошли за ним, доверились и вот что вышло. Его вина. Капитан отвечает за своих людей. Да, каждый получает свои деньги, но капитан отвечает.
«Иначе зачем он нужен».
Он, всё-таки взглянул на девушку, посмотрел ей в глаза. Она насупилась и смотрела себе под ноги. Сердитое дыхание можно было расслышать и за милю, а кулаки сжаты. Похоже, она держалась изо всех сил, чтобы не зареветь. Они вместе прошли много битв на юге Кер — Азатанга. И ни разу Антуан не видел, как девушка плачет. Хотя поводов было не мало. И даже сейчас, когда в опасности жизнь человека, который был рядом с самого рождения, всю жизнь надоедал и раздражал. Самый близкий человек на свете. Даже сейчас, девушка силилась, чтобы не плакать.
Капитан молча подошёл и обнял её. Очень хотелось закурить…
Крики непередаваемого ужаса и боли разнеслись на всю округу.
Бернард стоял рядом с уставшими волшебниками над трупом Натана.
Ребята весьма стойко отнеслись к этой новости. Все они сильно устали. Ванда плакала, но быстро выбилась из сил. Хмурые взгляды ребят, избегали встречаться с глазами Бернарда. Тела парня, убившего Натана, нигде не было, и всё, что осталось — разорванный наплечник, рана на руке, и кучка тёмной грязи на земле. Поверили ему или нет, он не знал, но чародеи оказались немногословны. Они расселись вокруг тела учителя, опустились на колени и тихо зашептали свою молитву.
Редфорд встал и огляделся. Он хотел найти Синдарийца и капитана тех ребят. Они отлично помогли. Если бы не тот одноглазый, не стоял бы он сейчас здесь. Лопата вышибла зубы Пустому, за миг до смертельного удара, и спасла командира.
Но он никого не увидел. Несколько носилок занесли в лазарет. Всё произошло почти одновременно, но всё же с некоей, еле различимой последовательностью. Сначала в шатре погас свет, в сию же секунду все пятеро волшебников застонали и исторгли из себя содержимое желудков, прямо на тело наставника. Может в какой-то другой ситуации это могло выглядеть смешно, но только не в этой. Ещё пару ударов сердца и крики разорвали темноту. Да такие, что шерсть встала бы дыбом на загривке командира, если бы была. Редфорд не раздумывая, захромал к шатру.