VI
Она не понимала где находится, просто брела вперёд, а вокруг, куда не глянь, всё пространство было затянуто серой хмарью, похожей на дождевые тучи, что застилают собой небо в непогожий день. Мысли путались и никак не помогали понять, что происходит.
«Где я?»
Воспоминания последних нескольких часов нахлынули неожиданно.
«Отец!»
Груз тупой давящей боли вернулся навалился тяжёлой ношей, а страх и отчаяние уже проникли в душу, вцепились стальной хваткой и медленно убивали изнутри.
«Тадж!»
Она не могла понять, почему его нет рядом.
«Убийца!»
Воспоминания о человеке в чёрном всколыхнули эмоции, но как-то вяло. Мысли неслись дальше, мимо убийцы и раскрывали тайны всего произошедшего с ней до…
«До чего?»
Она вспомнила, как они следили за гостиницей, как вдруг…
«Что вдруг?»
Всё что она помнила, как что-то дёрнуло её назад, а потом… она оказалась здесь.
Неожиданно, серая хмарь отступила, растаяла без следа и открыла взору ночной Маджит. Гостиница, улица и дома, от всего этого остались одни руины. Это выглядело жутко, как страшный сон. Кровавые ошмётки, разбросанные вокруг начали появляться, как муравьи на поляне. Сначала ты замечаешь одного, а потом остальных, и вот, их уже не сосчитать, как мертвецов, которых становилось всё больше, по мере того, как Ханна осматривалась. Девушка остановилась, вокруг стояла оглушительная тишина, только разрушения и безмолвие царили повсюду. Мёртвецы целые или частично целые лежали вокруг. Воины в кольчугах и бахтерецах, со страшными кровавыми ранами обратили свои остекленевшие взоры в ночное звёздное небо. Тела асур тоже валялись повсюду и выглядели не лучше. Некоторые умерли с оружием в руках. Одного из кровососов размазало об, чудом, уцелевшую стену одного из домов. Он как будто врос в неё, раскинув руки и ноги. Ханна подошла ближе и увидела, что его просто расплющило.
Тело неожиданно отвалилось от стены и с глухим, чавкающим звуком грохнулось на мостовую. От неожиданности Ханна вскрикнула и отскочила в сторону. Вампир лежал лицом вниз, а спина и затылок превратились в сплошное кровавое месиво. Асура был мёртв. Ханна взглянула на стену, где остался багряный отпечаток в форме распятого человека. Это не могло больше продолжаться, непонимание происходящего и открывшаяся картина, дышали безумием в сознание девушки. На какой-то миг ей показалось, что она сходит с ума, глядя на кровавое пятно на каменной кладке, поэтому крик, рванувшийся из глубин её души, прозвучал пронзительно и громко, как будто, этим криком она хотела разбить все пугающие декорации, и вернуться в ту реальность которую она помнила:
— Да что! Здесь! Мать! Вашу! Твориться! Где я?
Она не ожидала услышать ответа, но услышала, не ожидала, что кто-то откликнется на её отчаянный крик, но кто-то всё же откликнулся. Смех раздавался у неё в голове, или из пространства, со всех его сторон? Она так и не поняла. Сначала он был тихий и ехидный, смех родной бабушки, которая решила по-доброму посмеяться над попытками маленького внука, бороться с зарослями крапивы, что умудрялась давать ему сдачи, а тот надув губы и утерев выступившие слёзы, снова кидался в бой с коварным противником. Смех становился всё громче и в нём начали проступать нотки истерии и безумия. Ханну это напугало, сначала, но потом стало раздражать, а в следствии и злить. Кто-то смеялся над её отчаянием, и это задело её юную душу. Стоило бы окликнуть этого хохотунчика, поговорить с ним, узнать всё, что здесь происходит, но неожиданная вспышка спонтанной, какой-то иррациональной злости не дала ей этого сделать. Вместо того, чтобы, как все цивилизованные люди, наладить контакт и завести конструктивный диалог, она снова крикнула в пустоту:
— Смешно, да?! Покажись и я тебе твои смешки в задницу затолкаю!
На этот раз она ожидала какой-нибудь реакции, и та незамедлительно последовала. Смех резко оборвался, как только она прекратила кричать. Вместо него она услышала голос:
— Это вряд ли, Ханна. Это вряд ли.
Этот скрипучий, старческий голос, как и смех, раздавался отовсюду и не откуда. Она снова не смогла понять, где находиться его источник. Было ощущение, что эти звуки рождаются только в голове.
— Где ты! Покажись! — Она озиралась по сторонам, в попытках увидеть незримого собеседника. Страх полностью покинул её, она даже не заметила, когда это произошло. Вместо него появился какой-то живой интерес к происходящему. Может быть и стоило убояться этой неизвестности, но ей совсем не хотелось бояться. А вот разобраться во всём этом очень хотелось, поэтому она просто отринула все сомнения.
— Кто ты?! Что тебе нужно!?
— Хе-хе-хе-хе. — Противный смешок раздался вновь. — Мне нужна ты. Хе-хе-хе.
— Да, а рожу свою ты не хочешь показать! — Она всё продолжала озираться и постоянно перемещалась, в безуспешной попытке увидеть говорившего. Под ногу подвернулась чья-то сабля и Ханна тут же подобрала её.
— А ты хочешь её увидеть?
— Смотря, кому она принадлежит. — Её начали раздражать эти странные загадки неизвестно кого. — Выходи, если я тебе нужна!
Ответа не последовало, вокруг снова наступила тишина. Ханна перестала озираться и замерла. Она так ничего и не заметила, просто в какую-то секунду поняла, что рядом есть кто-то ещё. Во время разговора она этого не ощущала. Девушка чувствовала, как этот кто-то сверлит взглядом её спину. Она быстро перекатилась вперёд, резко встала и развернулась.
Как часто человеку приходиться видеть самого себя со стороны в буквальном смысле этого слова? Причём не своё отражение, а именно человека, точь-в-точь такого же. Двойники, которые похожи друг на друга, как две капли воды. Ханне такое приходилось видеть впервые. После мгновения потрясения, стало явным, что сходства не идеальны и имеются кардинальные существенные различия, да такие, что она сама себе удивилась, как можно было этого не заметить. Впрочем, сегодня она готова была поверить во что угодно.
Та же фигура, скрытая под той же одеждой, то же лицо, на нём те же пухленькие губки, вздёрнутый носик, веснушки, все до единой, и глаза… Не было в них того изумрудного блеска, что она видела на портрете матери, или, когда смотрела на своё отражение в зеркале. Чёрная как смоль мгла, непроглядная тьма смотрела на Ханну этими глазами. Чёрные вены на лбу и висках виднелись из-под рыжих волос. И чёрная слюна показалась на зубах, когда губы её скривились в пугающей, хищной усмешке. В первые секунды, когда Ханна увидела саму себя в столь ужасной ипостаси, ей захотелось напасть на…Она даже не знала на кого, но всё равно хотела. Прошло ещё несколько секунд и любопытство разума победило необдуманный порыв.
— Кто ты, откуда ты меня знаешь?
— О, ты не узнаёшь меня. Хотя мы уже давно знакомы. — Черноглазая Ханна, даже при разговоре, продолжала злобно скалиться, обнажив белоснежные зубы, испещрённые чёрной слюной. — А вот твой папаша узнал бы, обязательно узнал, но ему уже не суждено меня увидеть, хе-хе-хе.
Ханна ощерилась:
— Отвечай, кто ты!? Откуда ты знаешь про него!? — Ей не понравилось куда уходит разговор. Память была свежа, а с ней и рана на сердце. На глазах её навернулись слёзы, но сквозь призму солёной влаги, она успела заметить, как тот гадкий двойник расплывается в ещё более широкой улыбке, что, казалось уже невозможно, в этот миг ей даже почудилось, что рот этой твари стал неестественно широким. Злость снова вернулась и на несколько мгновений перехватила контроль над разумом. Враг, а она уже не сомневалась, что это враг, находился шагах в пяти от неё и небрежно опирался ногой на обломок стены.
«Нравится смотреть на мои страдания? Не дождёшься!». Она быстро бросилась в атаку, но клинок рассёк лишь пустоту. Снова раздался противный скрипящий смех за её спиной. Девушка развернулась, и выставила перед собой саблю, но в этом не было необходимости, зловещий двойник стоял в пяти ярдах от неё и снова улыбался. И пусть Ханна находилась на относительно безопасном расстоянии, оружие она опускать не спешила:
— Кто ты? Отвечай, или…
— Или что?! — Голос оборвал её, и он уже не был таким старческим. Слова звучали твёрдо и с не поддельной угрозой. — Что ты сделаешь? Снова будешь рубить пустое место? Ты не причинишь мне вреда, я тот, кого ты боишься, я тот, кого боялась твоя любимая мамочка, я тот, кого боялся весь ваш род!
— Ты… ты… — Руки бессильно опустились, догадка как молния сверкнула в сознании, а понимание отозвалось в голове, точно раскат грома. — Ты…
— Да-а, теперь ты узнаёшь меня? Я твоя хворь, твоё проклятие, проклятие всего твоего семейства. Приятно познакомиться Ханна.
Она стояла и не знала, что сказать, молча слушала, а внутри, в мыслях и в чувствах, творилась полна суматоха.
— Удивлена, — продолжил собеседник, — но не боишься. Это хорошо, проще будет перейти к сути моего визита.
— Что тебе нужно? — Манера, в которой изъяснялось это существо, раздражало, поэтому Ханна ответила грубо и с вызовом.
— Смелая, дерзкая, мне нравится, что ж, изволь. Я пришел к тебе с предложением, хочу заключить с тобой сделку, выгодную для нас обоих.
— О чём ты говоришь?
— Я говорю о твоей жизни! Сколько тебе осталось прежде, чем у тебя кончится зелье? Поистине, твой отец создал величайшее снадобье, оно отлично справляется со своей задачей, удерживает меня здесь, не даёт уничтожить тебя.
— Что это значит? — Ей не нравилось это существо, не нравилась тема разговора, но любопытство разгоралось всё ярче.
— О, позволь.
Двойник тут же прыгнул на неё, да так быстро, что Ханна даже не успела защититься. На пальцах существа, что копировало внешность девушки, выросли длинные, чёрные когти. К своему стыду, всё, что она успела сделать, это зажмуриться, когда когтистая рука нанесла удар. Прошло пара секунд, прежде чем Ханна поняла, что ничего не произошло, и открыла глаза. Тварь, которая была так похожа на неё, стояла рядом, с каким-то обиженным выражением лица:
— Ты так ничего не поймёшь и не увидишь.
— Что я должна увидеть?
— Постарайся не закрывать глаза, тогда поймёшь. — Наигранно снисходительно ответил собеседник.
Существо медленно занесло когтистую руку и ударило снова, но уже более медленно и вяло. И она увидела. Страшные когти, не долетев до её тела на каких-то пол пальца, отскочили, будто отпружинили, а пространство в месте удара пошло рябью, словно двойник бил по воде.
— Видишь? — Проскрипела тварь. — Пока препарат действует, я не могу добраться до тебя. Но скоро он закончится, верно? И тогда я пожру твоё тело и убью тебя, как и твою мать, если не согласишься на сделку.
Существо говорило ей ужасные вещи. Смерть матери сильно потрясла и сломила девушку, но сейчас она твёрдо стояла и смотрела в чёрные глаза этой твари. Слишком много свалилось за одну ночь на юную голову, ей казалось, что она уже выплакала сегодня все слёзы. Ханна подавила щемящую боль, нарастающую в груди и постаралась придать своему виду больше уверенности.
— Я не собираюсь заключать сделки с тобой, кто бы ты не был, тварь. — Выплюнула она. — Я ничего не знаю о тебе, но уверена, что ты сущий урод, как снаружи, так и внутри.
Зря он напомнил ей о маме, она твёрдо решила, что, чего бы не хотела эта тварь, она этого не получит.
«Не знаю, чего ты хочешь, но я не отдам тебе этого, ни за что на свете. Ты и так отнял у меня всё.»
— Вот видишь, ты говоришь, что совсем не знаешь меня, а уже считаешь каким-то уродом, — наигранно обиженно сказал двойник, — я тебе жизнь спасти хочу, а ты даже не благодаришь.
— В могиле, тебя благодарить буду.
— Да что ты об этом знаешь?
— А ты скажи, что ты, или кто ты, может узнаю, как тебя убить. — Прошипела она.
— Это вряд ли, Ханна, это вряд ли. Хе-хе-хе. Видишь ли, я и сам не знаю кто я. Мыслить, осознавать себя и окружающее я научился не сразу. Когда я понял, что я есть, я уже был. Единственное знание, что я помню, это то, что раньше я был частью целого, а со временем сам стал таким же целым. Когда я понял, что делаю, это уже являлось неотъемлемой частью меня самого. Если хочешь узнать моё имя, то у меня его нет, я его не знаю. Я идентифицирую себя, как паразит, который может жить и размножаться только в особях твоего рода. Я не знаю, как попал в первого носителя, но твои предки пытались от меня избавиться и в итоге проиграли, ты последняя.
Столько вопросов крутилось в её голове, они как неуправляемая толпа, галдели и лезли наружу, как крысы из горящего дома, которые пытаются сбежать через одну узкую щель, но в итоге застревают всем скопом. Сердце требовало немедленно уничтожить корень всех её страданий и убийцу матери и в то же время, желание узнать о своём проклятии как можно больше, отодвинуло гнев в закоулки души, где тот будет дожидаться своего часа, чтобы в нужную секунду вырваться на свободу.
— Тела, люди с примесью вашей крови, являются для меня естественной средой обитания. Я появился на свет только с одной целью, уничтожить того, в ком живу и умереть, выполнив задачу. Но с тех пор многое изменилось. Меня хотели уничтожить, но тщетные попытки твоих предков не к чему не привели. Они не хотели сдаваться, были упорны и многочисленны. Блюли чистоту крови и не разбавляли её. Да, их многочисленность позволяла подобное. Они продолжали род и искали способ уничтожить меня, но я жив, а они мертвы. Уже позже, когда вас стало совсем мало, вы пошли на то, чтобы размножаться вне вашего рода, но все погибли. С дерева облетели вся листва, а оно само засохло. Остался последний лист на умирающей ветке, но ему осталось не долго. — Мерзкая улыбка, и чёрная слюна потекла по подбородку.
— Откуда ты всё это знаешь? — Внутри неё всё клокотало, но она с интересом впитывала каждое слово, а ощущение чего-то важного подогревало её любопытство.
— О, я знаю всё, ведь я жил в головах твоих предков очень долго и их знания стали моими, а теперь, я отлично устроился у тебя в голове. Я знаю всё, что ты видишь, слышишь и чувствуешь. Я улавливаю всю информацию, что попадает к тебе и запоминаю всё, что забываешь ты. Я помню всё, что переживали твои предки, внутри которых я был и которых уничтожил.
— Я не понимаю, за чем ты уничтожаешь того, в ком живёшь? Ты как плотоядные пауки из джунглей? Они откладывают яйца в мёртвой плоти, определённой стадии гниения, а когда потомство вылупляется, то съедают эту плоть. Они могут размножаться, только в таких условиях, а когда остаются лишь кости ищут новый дом и, если не найдут умирают. Просто они не могут по-другому.
— Интересно, но всё не совсем так. Когда ваша самка беременеет, или самец выделяет семя, в вашем организме происходит выброс определённых гормонов в определённой пропорции и последовательности, что даёт благоприятные условия для внедрения в плод в будущем. А в человеке остаётся лишь часть, которая поражает мозг и вызывает приступы со смертельным исходом, после инкубационного периода. Это сложно объяснить тебе, жалкой оболочке. От меня отделяется та часть, которая должна умереть. Она остаётся в организме прошлого носителя, и самоуничтожается вместе с ним. Я не знаю, как попал в первого или в первых твоих предков. Я заразил всех. Я один, как… как исходный образец, контрольный центр, один разум на всех. Все мои части уже самоуничтожились со всеми носителями, и я последний кто должен умереть и уничтожить последнего из рода. Вот только что-то пошло не так. Когда я остался один, стал единым сознанием в одном теле, то начал понимать. Я прожил достаточно долго в человеческом организме и научился само-осознанию. Я эволюционировал, стал мыслить, как человек и контролировать свои желания, и я захотел жить, моя функция дала сбой и умирать я не намерен. Всё было хорошо до того момента, пока твои предки не стали мешать кровь. Смешение генов приводило к разным последствиям, но все с летальным исходом. Я перемещался из тела в тело, из носителя в носителя…
— А теперь другого носителя нет? — Она не настолько хорошо разбиралась в анатомии человека, и не поняла половины слов, но кое-что уловила.
— Ты быстро схватываешь, да, это отклонение, как и всегда, с того момента, как твой род стал мешать кровь. Часть меня так и не отделилась, а я остался, и теперь не могу обуздать свою функцию. Она начала поражать твой организм, а я не могу её остановить, только ускорить и усилить. А ведь до зачатия оставалось совсем не много. Не вовремя всё произошло. — Существо явно распылялось, от него на Ханну прямо дохнуло яростью. — Хватит вопросов! Я пришёл предложить тебе сделку. Мы можем выжить, ты и я. Есть способ победить смерть, но ты должна дать своё искреннее согласие на симбиоз.
— Что это значит?
— Твоё согласие данное добровольно запустит невербальные биологические процессы в твоём организме, и я смогу занять твоё тело и уничтожить свою часть, что поражает твой мозг. У меня было время изучить свои возможности и найти способ освободиться.
— Моё тело, а что тогда будет со мной?
— Наши организмы сольются в нечто большее и совершенное, ты получишь мои возможности, а я твоё тело. Общий результат предугадать сложно даже мне, например, какие-то способности, или внешние изменения. Всё не так просто, подобное слияние затрагивает не только телесные, но и энергетические процессы. Наши личности, твоя и моя, есть шанс, что произойдёт столкновение ментальных составляющих, и итог может зависеть от исхода противостояния так сказать духа и воли. Но я думаю, с этим, проблем не возникнет, хотя, даже при удачном исходе, ты сможешь управлять своим новым телом, только когда на него попадёт солнечный свет. Его излучение не позволит мне находиться в активной фазе. Но ты останешься жива, не будет больше припадков, и ты не сгинешь мелкой пылинкой в энергетических вихрях. Ну как, по рукам? Альтернатива не радужная, ты умрёшь в корчах, а со временем и я вместе с тобой. Давай решайся, не просто было наладить с тобой контакт, второй раз предлагать не буду.
Он говорил, а уверенность девушки, только росла и крепла. Её род отчаянно сражался с этим неизвестного происхождения врагом, боролся до последнего. На краткий миг в голове пронеслись мысли о Тадже и влили в её душу ещё каплю решимости.
«Эта тварь не имеет границ в своей наглости! В лицо говорить о смерти моих родных, а потом предлагать мне такое! Остаться во власти этой тёмной твари и обречь себя на ад? И ещё хочет, чтобы я согласилась? Отдать тело своему врагу?! Теперь я знаю, что мой род всю жизнь пытался победить это чудовище и я не поступлю иначе. Не позволю убийце мамы жить».
— Я последняя. Не знаю, что ты, но мой род положил жизнь на то, чтобы уничтожить тебя и я закончу, то чего не сделали они и отец. Я уже смирилась сегодня с тем, что умру. Ничего не изменилось, кроме того, что я умру не зря.
Существо не переставало скалиться неестественно широким ртом:
— Думаешь, я не знал, что ты так ответишь. Все вы как один, одинаково упёртые, аж тошно. И я приготовил тебе ещё один весомый аргумент. Видишь ли, я забыл упомянуть, что, если ты не согласишься, я вполне осознанно доберусь до болевых центров твоего мозга. Дай только лекарство кончится. Я пойду на всё, чтобы добиться своего. И пусть моё тело всё равно убьёт твоё, у меня будет время, чтобы переубедить тебя. Поверь, такой боли ты ещё не испытывала, и я обещаю, смерть будет облегчением для тебя. — Его глаза широко раскрылись, существо заговорило неистово и с фанатизмом. — Предлагаю тебе согласиться, иначе я не дам тебе просто сдохнуть, я превращу твою жизнь в сущий ад, буду пытать твоё тело, каждую его клетку, каждую ночь, сломаю твою волю и дух, заставлю тебя согласиться. И связывать меня будет бесполезно, я буду атаковать тебя изнутри, заставлю твоё сердце замереть, а всё тело корчится от боли.
Ханна с вызовом стояла и смотрела на своего палача. У неё не было слов, ей стоило бы послать его куда по дальше и закончить этот проклятый кошмар, умерев и убив жестокую тварь. Она даже подумала о самоубийстве, но мысли о смерти, а тем более болезненной и медленной смерти сдавили её горло и грудь невидимыми тисками. На секунду Ханну посетило странное чувство, словно костлявая уже рядом, совсем близко, где-то за спиной, протягивает свою руку. И на эту секунду она каждой клеточкой своего тела ощутила леденящий холод и страх, и в то же время непреодолимое желание жить. Не смотря на громкие слова, самоубийство было тем порогом, который, она не могла преодолеть, страх расстаться с жизнью сковывал и подавлял волю к действиям. Мысли девушки метались, никак не желая складываться хоть в какую-то последовательность, как вдруг началось.
Мир вокруг задрожал, загудел, сотряс землю и всё что находилось в пределах видимости. Ханне показалось, что даже небо и луна тряслись вместе с землёй.
— Что это было? — С опаской спросила она.
— Не знаю, — беззаботно пожало плечами существо, — Это у тебя надо спросить.
— Что ты хочешь этим сказать?
— А ты так и не поняла? Мы в твоей голове.
Ошарашенная Ханна выпучила глаза, но вовремя опомнилась и собралась. Она удивлялась не тому, что всё происходит у неё в голове, а тому, что вообще упустила этот вопрос. Она даже не подумала, как эта тварь здесь очутилась и как объяснить увиденное. Мир снова затрясся, чуть сильнее и на этот раз дольше.
— Но почему я здесь?
— Ты не помнишь? Может эти следы у тебя на шее помогут тебе вспомнить?
Ханна дотронулась до шеи и сразу нащупала там две запёкшиеся ранки. Она стояла и долго силилась понять, ощупывая их пальцами, а когда сообразила, воспоминания ворвались в память. Она взглянула на одного из мёртвых асур, что лежал неподалёку придавленный большим обломком.
— Почему они это сделали? — Спросила она, поглаживая раны на шее.
— А ты не понимаешь? Думай, вспоминай. Убили двух асур, как часто умирают асуры? — Громыхать начало чаще и сильнее, и существо стало говорить громче. — Думаю, они испугались, вы были там, в том переулке, рядом с мёртвыми асурами. Их привёл к вам ваш же запах. Они приняли вас за убийц и просто не хотели рисковать. — Грохот нарастал с большой скоростью, и вскоре всё начало трястись, а существо продолжало орать. — Вместо настоящего убийцы, они поймали вас, а когда поняли, что ошиблись было уже поздно! — У Ханны заложило уши, и она закрыла их руками, тряска была такая, что она еле стояла на ногах, чтобы не упасть, пришлось опуститься на колени, а существо всё кричало. — Убийца на свободе! Согласись на слияние и я наделю тебя силами! Ты сможешь уничтожить его и отомстить! Я помогу тебе! Думай Ханна! Три дня! — Гул заглушил крики паразита, врезался в голову, и ей показалось, что та сейчас взорвётся, а когда сил держать её уже больше не было, она снова провалилась во тьму.
Она очнулась и резко села на земле. Мир быстро вращался, все предметы пейзажа отказывались занимать свои места, и мысли тоже. Плечи её были стиснуты крепкими руками, они неустанно трясли девушку, и это никак не способствовало нормализации состояния. Ханна резко остановила Таджа своими руками:
— Прекрати! — Она откашлялась.
— Ханна! — Он снова взял её за плечи, но уже не тряс, а просто заставил посмотреть в глаза. — Посмотри. — Юноша встал, помог ей подняться и отошел, открыв ужасную картину разрушения и смерти. Ханна коротко вскрикнула и закрыла руками рот.
«Как?».
Она уже видела это всё, в своей голове.
«Это происходит на самом деле? Почему?».
Всё вокруг было разрушено и везде лежали мёртвые. Не много людей бродили около развалин. Какая-то женщина плакала вдалеке, склонившись над обломками. Несколько мужчин разбирали завалы.
Мысли крутились как-то вяло, она хотела спросить у Таджа, но он опередил её.
— Когда я очнулся всё уже случилось. Я поспрашивал, но никто ничего не видел. Не знаю, что это было, но где-то там, — он указал рукой на восток, — что-то происходит.
В подтверждение его слов в указанном направлении, где-то вдалеке, раздался грохот и утробный, приглушенный расстоянием, полный ярости вой. От такого воя замирала душа.
— Похоже мы всё пропустили. На нас напали асуры. Зачем они это сделали?
— Потому что испугались. — Отрешённо ответила она, и посмотрела на явно посветлевший горизонт.
«Скоро рассвет. Сколько я так провалялась?».
Так Ханна и стояла, Тадж подошёл к ней:
— Не знаю, чего они испугались, но если убийца твоего отца ещё жив, то уверен он там, где и этот ужасный вой. Нужно торопиться, правда я не знаю, что мы будем там делать. Посмотри вокруг, с этим нам не совладать.
Она не слышала в его голосе страха или нерешительности, её возлюбленный говорил твёрдо, но всё равно от этих слов она почувствовала раздражение:
— Тогда, может по домам? — Так же твёрдо ответила она и пошла по улице на северо-восток.
Он догнал её и вскоре они уже бежали, перепрыгивая куски развалившихся домов, и изуродованные тела воинов, и асур. Ханна обратила внимание на кровавый след, что уже видела ранее на уцелевшей стене дома. Они бежали вдоль по улице и безошибочно угадывали направление. Следы, оставленные тем, что убило этих людей не оставляли сомнений касательно маршрута. Разрушения тянулись вдоль большой улицы и куда бы не падал взгляд везде наблюдалась одна и та же картина. Повсюду разбитые, развороченные здания: лавки, кантины и простые жилища. И люди, словно тени на руинах призрачного города.
Чем дальше они продвигались, тем меньше попадалось по дороге мёртвых воинов. Люди и асуры, похоже, пытались сражаться с чем-то огромным, что неотвратимо двигалось в направлении окраин.
«Хорошо, что все сегодня на празднике. Но если кто-то и остался, и спал в домах…» — Подумала девушка.
Такие если и были, то Ханна их не видела, все они теперь погребены под развалинами своих жилищ. Дома в один миг превратились в гробницы. Люди только что праздновали, веселились, беззаботно отдыхали, а теперь, они пытаются разобрать завалы, в надежде, спасти своих родных и близких. Кто-то спасал людей, кто-то имущество, а кто-то не выдерживал такого потрясения, бесцельно бродил по руинам, или заходился полным безумия и горя плачем. Всё это давило на душу и было ей невыносимо. Ханна побежала быстрее, спасаясь от вины, от страха, от реальности, где гибнут все вокруг. Ветер обдувал её взмокшее лицо. Она старалась не думать об этом, вообще ни о чём, лишь нестись сломя голову, но мысли сами собой складывали в голове ужасные картины.
Страх потерять убийцу отца гнал её вперёд, горели лёгкие, а сердце билось в сумасшедшем ритме. Но ещё больше девушку пугало бездействие. Ханна продолжала бежать, потому что не могла остановиться. Это сложно было объяснить словами, как будто стоит ей прекратить, погоню и она просто сойдёт сума, её засосёт в чёрный провал безумия, душевных терзаний и одиночества. Лишь возлюбленный гонит прочь скорбные мысли, придает сил и уверенности. Она знает, всё это Тадж делает для неё и ради неё, и благодарность её безмерна. Но, как он отреагирует, если она опустит руки. Пожалуй, этого Ханна и боялась. И не хотела проверять. Не хотела тушить тот огонь, что разожгла в его сердце и остаться во тьме и одиночестве. Поэтому и бежала сломя голову от своего страха. Ханне было больно думать об этом. Девичья душа не находила себе покоя. Но и другие мысли приносили одну лишь боль.
Смерть отца, похищение ожерелья мамы, самое дорогое что у неё оставалось украли, вырвали из сердца. А ещё та ужасная тварь, паразит, что хочет завладеть её телом. Омерзительное чувство охватывало стоило только подумать о том, что это непонятное существо сидит у неё внутри. А ещё этот паразит потребовал продать душу, угрожая жестокой расправой. Похоже, что сегодня она взглянула в глаза своим демонам и теперь это сулило ей адские муки. Слова твари беспорядочно всплывали в памяти клочками, вырванные из контекста: «Ты сможешь отомстить», «Согласись на симбиоз», «Три дня». Какой у неё был выбор?
«Убить себя?»
Умирать было страшно, даже если эта смерть безболезненна, всё равно страшно.
«Если верить тому паразиту, смерть будет лучшим исходом. Он будет пытать меня, пока я не соглашусь или не умру? И что дальше? Он займёт моё тело? И что он с ним сделает? Потерять тело и дать волю этому? Или умереть и убить его?».
И согласие, и отказ, казались ей ужасной перспективой. Все думы о поисках спасения, неизбежно приводили её к суициду на четвёртый день, перед заходом солнца, как самурай с западного побережья Немала, что совершает самоубийство ради высшей цели. На душе скребли кошки с огромными когтями, и от этого чувства она не могла избавиться.
Небо над городом постепенно светлело, до восхода солнца оставались считанные минуты. Разрушения так и не прекратились. По городу словно гномский поезд на полном ходу проехал. И держал путь к северо-восточным воротам. Трупы солдат уже не попадались на пути, но от вида разрушений по телу бегали мурашки. Осталось пробежать ещё немного, поезд сделал крутой поворот и проложил дорогу к городской стене, прямо через здание. Здесь дома заканчивались, Ханна и Тадж вышли на открытую площадь перед воротами, и…
Ханна вскрикнула и затормозила так резко, что поскользнулась и шлёпнулась на мягкое место. Она закрыла рот рукой и совершенно обезумившими глазами смотрела на оживший кошмар. Чёрная гора возвышалась над ней. Сотканное из тьмы существо возвышалось над домами и городской стеной. Чёрные склизкие щупальца были повсюду, они тянулись от того места, где у нормального человека располагается поясница и служили чудовищу вместо ног. Их было не счесть, они как юбка ниспадали вниз, всё время шевелясь, и переплетаясь между собой. Торс напоминал человеческий, но вместо рук тоже были щупальца. В огромном количестве они тянулись к уцелевшей части стены. И голова овальной формы. Этот монстр стоял к ней спиной, и Ханна не видела его лица, только чёрный затылок. Огромная тварь не видела их, но девушка, всё равно не могла пошевелиться, ноги, казалось, задеревенели, а сердце замерло. Она не ощущала своего тела, душа ушла в пятки, а мысли разлетелись во всё стороны, как стая испуганных ворон. Она могла лишь смотреть и пытаться не наделать в штаны. Чудовище дотянулось до последних людей, оставшихся на нетронутом участке стены. Они пытались убежать, но щупальца схватили их и сдавили в смертельных кольцах. Через миг крики агонии оборвались, а на землю пролилась кровь. Тела были отброшены небрежным взмахом отростков. Ханна затаила дыхание, когда поняла, что кошмарное чудовище поворачивается в её сторону.
И тут с востока пришёл свет. Жёлтый краешек солнца показался из-за горизонта, проливая яркое утренние сияние на всё до чего дотягивались его тёплые лучи. Огромная чёрная гора взвыла рёвом сотен тысяч голосов. Оглушающе громкий звук сотряс землю, и девушка заткнула уши. Вся правая сторона чудовища задымилась, когда свет попал на его тело. Монстр выл и закрывался рукой из щупалец. Он повернулся к девушке боком, подставляя лицо заре, и она увидела, что вместо лица у твари были только щупальца.
Его отвратительная плоть стекала вниз и шла пузырями, как будто плавилась на солнце, которое неотвратимо поднималось. Прошло всего лишь пара минут и тварь растворилась на свету, растаяла без следа. Ханна всё ещё была в оцепенении и не могла управлять своим телом. Она могла лишь глядеть перед собой и слышать голос сволочи блондина, который пытался убить Таджа:
— Уходим, быстро! — Донеслось до Ханны.
Ей казалось, что всё это какой-то кошмарный сон. На том месте, где только что стояло чудовище, теперь была круглая, пустая площадка земли, ну или почти пустая. Она насчитала десять человек: бородатый великан, надменный блондин, от которого так и веяло презрением, ещё пятеро одинаково одетых людей, в одинаковых чёрных шляпах, точь-в-точь, как у убитого в переулке. Ещё там находилось трое лысых мужчин, двоих она видела впервые, а вот третьего узнала бы даже во сне. Убийца отца и вор, как и вся его компания, восседал на большой лошади рыжей масти. Прошло ещё пару ударов сердца, прозвучал приказ уходить, и вся группа быстро скрылась из виду.
Ханна не знала сколько прошло времени. Она сидела на том же месте где приземлилась и с безразличием взирала на всё. От ворот ничего не осталось, точно их вынесли изнутри огромным тараном вместе с аркой и частью стены, чьи обломки разбросало по округе. Всё происходящее вокруг было для неё на грани понимания. Собралось много людей: горожане разбирающие завалы, городская стража и несколько праздных зрителей. Командир солдат разговаривал с Таджем, но Ханна не могла разобрать слов. Да и не хотела. Всё было как будто в сне. Снова смотрит на Таджа, в ответ он смотрит на неё, прекращает разговор и направляется к ней.
— Ханна, — он сел рядом с ней, — ты меня слышишь? — он слегка встряхнул её, но это никак не подействовало — Капитан не будет посылать погоню, у них огромные потери, убили всех асур, что были в городе, в общем они будут разбираться, а потом уже решать. Сказал только, что передаст мои показания визирю махараджи. Плевать! Мы сами покараем их. — Выплюнул он последние слова.
И в голове словно гром грянул. Противоречивые чувства терзали рассудок. Только теперь она поняла, как боится за него. Всё это в одночасье стало очень серьёзным. Одно дело следить за гостиницей, а другое… Чёрная, кошмарная тварь, выше городских стен, не выходила из головы, а страх одиночества уже не пугал так сильно, как часом раньше. Предательские слёзы выступили на глазах и тут же полились ручьями. Ханна разревелась снова, выпустив наружу всё что накопилось у неё на душе. Она обхватила Таджа и рыдала у него на груди. А он крепко сжал её в объятиях.
У неё был выбор. Остановиться, прекратить эту безумную погоню, перестать бежать от смерти, и встретиться с ней лицом к лицу. И возлюбленный останется жив. Вот только этот отказ раздавит и его. Ханна знала, он не поймёт. Этот безрассудный глупец, мечтающий стать героем. И что он сделает тогда?
Ханна, не сразу успокоилась. Она отстранилась, и вытерла лицо.
— Ты не должен рисковать из-за меня. Мы должны прекратить…
— Не говори так! — Перебил Тадж. — Я не собираюсь смотреть как ты сдаёшься…
— А я не собираюсь смотреть, как ты лезешь на рожон из-за меня! — Теперь настала её очередь перебивать. — И мне плевать на ваши синдарийские обычаи, воинскую честь и правила мщения. — С каждым словом печаль улетучивалась, а её место занимала злость на возлюбленного. — Неужели ты так и не осознал, что меня скоро не станет, я смирилась с этим, но я не смирюсь с тем, что не станет тебя. Я виновата во всём этом, если бы мы ничего не предпринимали, все эти люди, — она обвела рукой пространство вокруг, — остались бы живы. Я люблю тебя и не позволю рушить свою жизнь ради меня.
— Любишь меня? — Тадж встал и навис над девушкой. — И не понимаешь моих причин? Думаешь знаешь всё о моих чувствах, на сколько они сильны или крепки? Тебе не одной больно терять любимых людей. На что я готов пойти ради тебя если люблю? И на что я буду готов ради дорогих мне людей. Смотреть как ты терзаешь себя я не собираюсь. И я сам буду решать, как мне поступить. Могу только сказать, что постараюсь не умереть.
Она смотрела ему в глаза. Он не понимал её. Карие очи пылали праведным огнём, и непоколебимой уверенностью. Этот упрямый осёл вбил себе что-то в голову, а она не могла его переубедить.
— И что ты предлагаешь? — Раздражённо спросила она. — Никакой погони не будет. Вдвоём поедем? Тогда думаю оба сдохнем. Ты видел, что это была за тварь?! — Она аж взвизгнула при этих словах и показала руками какая эта тварь была большая.
— Я видел, как солнечный свет убил её. — Твёрдо ответил он. — Нужно нападать при свете солнца.
— И как ты собираешься нападать? У нас двоих нет шанса с ними справиться, а подкрепления не будет, тот драный всеми козлами урод так и сказал. — Бессилие в сложившейся ситуации и упёртость возлюбленного злила, и эта злость уже начала изливаться не только на юношу. — Нужно найти грёбаную армию, чтобы с ними справится?
— Армии у нас нет, есть охотники. — На лице Таджа так и читалось, что он только рад её раздражительности. И она не могла с ним не согласиться, лучше уж так, чем отчаяние.
— Не выйдет, мои все в недельном походе. Наша община маленькая, не чета вашей гильдии, людей мало.
— Значит я приведу людей. Пойдём. — Он взял её за руку и решительно потянул за собой, но она не поддалась.
— К твоему отцу? — С опаской спросила она. — Думаю если он увидит нас вместе, то плетей получим оба.
— Это моя забота. — Отрезал Тадж. — Тебе нужно домой, нужно организовать похороны для Маркуса. Думаю, тебе лучше…
— Это моя забота. — Перебила она его. — Ты не поедешь без меня. Встречаемся здесь через два часа. — Произнесла она тоном, не терпящим возражений.
Ханна, как и её возлюбленный, тоже решила. Если она не может его отговорить, то хотя бы постарается защитить. Тадж озадаченно посмотрел на неё, но ничего не ответил. Он помог Ханне подняться и страстно поцеловал.
Они прошли вместе какое-то время, а потом разделились, и Ханна осталась одна, наедине со своими безрадостными мыслями. Девушка не замечала никого вокруг, быстро шагала и старалась не думать обо всём этом. Но получалось скверно.
Она запустила события, на которые не может теперь повлиять. Тадж. Все эти смерти.
«Может стоило бы умереть? Тогда Тадж не погибнет, и не кто больше не пострадает». — Твердил внутренний голос.
И от одной этой мысли становилось так горько и жутко, что девушка не могла этого выносить. Ханна побежала, чтобы отвлечься от своих дум, хотя это не сильно помогло. Оказывается, оставаться наедине с собой, иногда бывает очень ужасно. Мысли снова начали виться вокруг смерти, натолкнув на идею воспользоваться гуманным ядом, что безболезненно убивал во сне, и от этого замысла становилось не по себе, волосы вставали дыбом и мурашки пробегали по спине. Что бы Ханна не говорила, но где-то глубоко внутри, со своей скорой смертью она не смирилась.
Всё эти думы разрывали разум на части. Было больно от осознания, что она причина многих смертей. Но так ли это? А может и нет? Разве она виновата? Разве хотела всего этого? Нет, конечно же.
«А чего же ты хотела?»
«Не дать убийце отца сбежать, и вернуть мамину вещь».
«И чем это обернулось?»
«Я не хотела никому причинить вред».
«Но причинила же».
«Я не знала, что так выйдет».
«Теперь знаешь. И что будешь делать?»
«…»
«Ты творишь зло Ханна. И не важно, что ты не хотела. Но ты теперь такая же, как и тот человек в чёрном».
«Нет!»
Ханна вела внутренний диалог сама с собой. Она винила себя, и в то же время, понимала, что не убивала всех этих людей. Этой мыслью она успокаивала свою совесть, но получалось как-то скверно. Ей так хотелось поговорить, высвободить все эти душевные терзания, но рядом никого не было. Тадж ушёл за помощью и некому её, сейчас, утешить.
Девушка перешла на быстрый шаг. Ноги её гудели, за последние несколько часов, она изрядно набегалась. Ханна снова думала о Тадже. Он сказал, что женится на другой, если она не согласится выйти за него замуж. Сейчас эта проблема казалась ей не значительной, но, когда он говорил, слова чуть не сорвались с её губ. Девушка была готова дать своё согласие там же на месте, не взирая на то, что неизвестная страшная болезнь вскоре убьёт её. Ханна смолчала потому что не хотела подвергать своего возлюбленного такому испытанию. Всё, о чём она могла думать причиняло ей боль, но разум предпринял попытку спасти девушку от тягостных мыслей, подкинув воспоминание из прошлого.
Из окна со второго этажа дома было хорошо видно подробности происходящего. На улице стояли сумерки, высокий масляный фонарь хорошо освещал небольшой участок мостовой, немного припорошенной снегом, который валил крупными хлопьями уже минут пять. В помещении было тусклое освещение от слабого огня в камине, поэтому маленькая Ханна прекрасно видела, как трое уличных оборванцев повалили на землю мальчика и пытались у него что-то отобрать, то ли конверт, толи коробку, тогда она не могла разглядеть. Паренёк был хорошо одет, новенькая ливрея была вся в грязи, а из разбитого носа текла кровь. Мальчик вяло сопротивлялся и не пытался дать сдачи, даже не звал на помощь и девочке, смотрящей на него из окна, было непонятно почему. Она бы сама могла гулять на улице, но её наказал отец за то, что поставила приотличнейший синяк одному мальчишке под глаз за то, что тот постоянно задирал её. Отец парня оказался коллегой Маркоса, и она была наказана ещё до конца дня.
В тот момент Ханна точно помнила свои чувства: ей казалось, что жизнь не справедлива к этому мальчишке, что трое на одного, это попросту говоря, не честно. Нужно было помочь, но отец запретил выходить на улицу. Тогда, она повернулась к маме. Та гладила бельё большим утюгом внутри которого тлели маленькие яркие угольки. Ханна тогда хорошенько подумала и спросила:
— Мама?
— Да, дорогая. — Ответила мать, не отвлекаясь от работы.
— Если… Если необходимо, если я должна кому-то помочь, но… но тогда я тоже могу пострадать? Что… Что делать тогда?
Урсула взглянула на дочь и некоторое время смотрела на её задумчиво, а потом ответила с лёгкой улыбкой.
— Сделай что сможешь.
Для маленькой Ханны это послужило сигналом, она пулей рванулась к двери, вылетела с лестницы на первый этаж, и выбежала на улицу. Девчонка напала с разбега. Тот, что стоял ближе всех, худой и оборванный, получил пинок, споткнулся об объект грабежа и зарылся лицом в дорожный камень. Двое оставшиеся на ногах синхронно обернулись и уже готовы были напасть. Ханна не уступала худым оборванцам в пропорциях и совершенно их не боялась. Неожиданно сзади послышался голос матери, а за тем и отца. Уличные мальчишки, завидев взрослых, подхватили под руки своего товарища и припустили в ближайший проулок.
Позже, когда парню помогли и позволили согреться в доме, выяснилось, что это паж графини Сибрит, нынешней фаворитке при императорском дворе, об этом тогда трубили все новостные листы. Парень нёс от неё письмо с наилучшими пожеланиями дворянину, которого пожелал оставить инкогнито, но сказал, что сообщит графине о неоценимой помощи и великом геройском поступке столь юной особы. Мать не стала наказывать её тогда, а тот совет Ханна помнила, по сей день. Собрать волю в кулак и делать что сможешь, во что бы то ни стало.
Да, в детстве мир выглядел куда проще. Есть плохие люди и хорошие, одни делают добро, другие творят зло. Сейчас всё было не так. Она не сомневалась, что человек в чёрном, и его спутники несут зло. Но вот кто же такая Ханна, если из-за неё гибнут люди? С этими мыслями она подошла к дому. На улице уже во всю пели птицы, солнце поднялось, достаточно, высоко и день обещал быть жарким. Вокруг всё было как прежде, как будто с ней ничего не произошло, и она просто вернулась домой после весёлого празднования на фестивале огней. Ощущение исчезло через миг, и девушка снова оказалась в суровой реальности. Прошло какое-то время, прежде чем она решилась войти в дом и спуститься в лабораторию отца.
Внизу царил полумрак, и полный разгром. Солнечный свет проникал в окошки, выхватывая из темноты участки пола, устланного уничтоженными вещами.
В глубине помещения, не было окон, и там властвовали тени, но зрение девушки постепенно привыкло, и она смогла отыскать отца. Он лежал на полу и выглядел таким бледным при тусклом освещении. Замутнённые глаза смотрели в потолок, руки и ноги раскинуты. Она села рядом и уже снова готова была зайтись слезами, но они не шли из неё, как будто их запас полностью иссяк. Вместо этого она закрыла глаза Маркоса и огляделась вокруг, в попытке отвлечь мысли хоть чем-нибудь. Почти совсем ничего не уцелело и первое, на что наткнулся взгляд Ханны, был большой искусно вышитый гобелен, от потолка до пола. Темнота скрывала любопытнейший геометрический рисунок, девушка была далека от алхимии, но то, что было вышито на гобелене, знала прекрасно. Путеводная таблица алхимиков. Она помнила, как отец рассказывал ей про неё, словно это было вчера.
Для алхимии на всём Азаторне наступил золотой век. Издревле алхимики, учёные, пользовались схемами и таблицами, чтобы упорядочить свои знания. Кому-то это удалось сделать лучше других. Первая общепризнанная, упорядоченная система называлась дерево Сифрот, или дерево жизни. И этой системой учёные умы пользовались многие века. Но алхимический прогресс не стоял на месте, и подобная схема перестала удовлетворять учёных светил, и тогда академией был разработан новый эталон знаний. Путеводная таблица алхимика. Она представляла собой совмещение круга креста и звезды. Крест находился в центре, и являлся основой схемы, символизируя стихийные начала природных процессов. Его линии оканчивались изображениями стихий. Вертикальная линия соединяло земля и воздух, земля внизу, воздух вверху. А горизонтальная, огонь и воду, огонь слева, вода, справа. Крест с символами стихий, находился внутри звезды. Все пять лучей заканчивались изображениями основы природных процессов. Снизу разрушение и созидание, как фундамент и основа движения жизни, на левом конце звезды, разделение, на правом соединение, и наверху изменение. Звезду опоясывал круг, он проходил тонкой линией сквозь изображения основы природных процессов. На эту линию были нанесены, как на нитку бывают нанизаны бусины, изображения известных алхимических элементов, каждый из которых был расположен в той части круга, которая более соответствовала его свойствам и агрегатному состоянию, в соответствии с расположением знаков стихий.
От воспоминаний Ханну отвлёк неопределённый звук, будто что-то упало, она осматривалась и пыталась определить его источник. Звук раздался вновь, теперь уже точно около стены с окошками. Что-то копошилось среди разбросанного инвентаря и обломков мебели. Ханна напряглась и не знала толком, чего ей ожидать. Это продлилось какое-то время, но дальше ничего не происходило. Ждать вскоре надоело, и она двинулась к шевелящейся кучке разбитой посуды. Похоже, кучка услышала её шаги, потому что перестала шевелиться, а девушка тут же остановилась, в паре шагов. На краткий миг воцарилась тишина, а за тем из-под кучки послышался детский приглушённый голос:
— Эй кто там? Джостар это ты? Помоги мне выбраться. Ты нашёл кости? Что произошло?
Ханна не стала ждать продолжения и поддалась порыву своего любопытства. Она опустилась на колени и разгребла осколки руками. Маленькое сереброкожее существо напоминало человека, вот только кроме цвета кожи неприсущего людям, присутствовали две пары больших крыльев, похожих на стрекозьи. А ещё его черты лица и форма тела, были какими-то угловатыми, словно он закован в броню. Несколько ударов сердца они смотрели друг на друга, а за тем маленький, испачканный в пыли человечек заработал руками и ногами, в попытке выбраться, но Ханна не дала ему этого сделать, выбросила руку и извлекла из-под завала небольшое существо несколько дюймов росту. Она держала его за ноги и талию. Мелкий гадёныш не растерялся, изловчился и укусил девушку за большой палец. Было больно, она вскрикнула и выпустила маленького человечка. Тот рванул было вверх, но болезненно пискнул и снова рухнул на пол. Он поднялся и попытался посмотреть, что послужило причиной внезапной боли. Существо то так, то эдак пыталось повернуть голову, а иногда просто крутилось вокруг себя, как собака, в порыве угнаться за своим хвостом.
Представителя крылатого народа бриджисов Ханна узнала без труда, отец рассказывал ей об этих существах. Их серебристая кожа являлась уникальной разновидностью хитина, который выполнял функции брони и отсутствующего скелета. Этот серебряный покров защищал лёгкого бриджиса от повреждений, но крылья являлись уязвимым местом маленького народца. Он перепугался не на шутку. Все знают, что нет для маленьких летунов ничего страшней, чем перспектива потерять крылья. Те приятные и волнующие ощущения, что дарит возможность летать ни один бриджис не сможет позабыть. Он попробовал взмахнуть крыльями, но скривился от боли:
— Мои крылья! Я не могу летать! — В глазах его стоял ужас.
— Эй!
Существо упорно не замечало Ханну, продолжало крутиться вокруг себя и что-то бормотать себе под нос, писклявым голоском. Тогда она, пальцами ухватила бриджиса за густую копну спутанных белых волос и подняла над полом.
— Пусти сука!
Она дала ему щелбан.
— Ты ещё кто такой? Откуда ты тут взялся?
— Отвали!
Щелбан не возымел должного эффекта, тон его голоса был не в меру наглым, а про крылья бриджис похоже забыл, потому что снова взмахнул всеми четырьмя и скривился от боли.
— А-а! Мои крылья… — Он снова заметался, а Ханна развернула человечка, не выпуская волос из своих пальцев и с завидной ловкостью подцепила ногтями деревянную занозу. Хитиновую броню она бы не пробила, но летунчику не повезло, и злополучная деревяшка угодила в сустав между крылом и спиной. Ханна сунула ему под нос занозу и бриджис тут же замолчал, ошалев на мгновение.
— Я сейчас её обратно засуну, откуда достала и летать тебе больше не придётся! Говори кто ты и какого хрена тут делаешь!
Девушка встряхнула его. Существо помедлило пару ударов сердца, сосредоточенно что-то обдумывая, а за тем заговорило:
— Да не знаю я, пьяный был, не помню, наверное, с домом перепутал? — Он начал осматриваться и похоже пытался понять где он, а потом неожиданно замер, обратившись к девушке писклявым голосочком полным растерянности. — Уже утро?
— Пол часа назад рассвело.
— Рассвело? — Он раскрыл глаза на столько широко, что казалось они вот-вот вывалятся из орбит. — Но это значит… это значит, — он выглядел так, как будто на него сейчас снизойдёт какое-то озарение, — это значит… Что они… Бросили меня! Они бросили меня! Джостар, сволочь, кинул меня здесь. Да они весь мой порошок забрали!!!… - Он закрыл рот руками, и в ужасе уставился на девушку детскими напуганными глазками. Ханна в ответ, только усмехнулась.
— Проговорился, малявка! Если ты мне ещё раз скажешь про то, что ты здесь случайно, я тебе крылья оборву и сожрать заставлю. — Прошипела она с интонацией, не оставляющей сомнений, что это факт, а не просто угроза. Но бриджис не отреагировал, вместо этого он начал плакать, сначала не спеша, а за тем в захлёб рыдать, закрыв лицо трёхпалыми руками.
— Эй. — Девушку это похоже смутило. — Прекрати, а? Мне вот… тоже тяжело… но я же не плачу. — Она была удивлена поступком бриджиса не смотря, на то, что слёзы из неё самой лились этой ночью втрое против этого. — Эй, тебя как зовут?
— Лавий меня зовут. — Он, как будто только теперь вспомнил про девушку и перестал рыдать.
— И от куда ты Лавий?
— Я из Мехенвальда. — Паренёк кажется приободрился и Ханне показалось, что как-то часто у того меняется настроение, это сбивало с толку, вот его жаль, а теперь снова хочется убить.
— Слушай Лавий, ты должен мне помочь. Кто такой Джостар? Человек в чёрном?
Лавий услышав её слова, замер и уставился на Ханну, как суслик на змею. Это продолжалось достаточно долго, для того чтобы девушке надоело:
— Эй! Окрик заставил бриджиса вернуться к реальности, он вздрогнул, а его маленькие глазёнки на выкате забегали из стороны в сторону.
— Что с тобой? Ты больной что ли?
— Нет… — Лавий перестал смотреть по сторонам, и сосредоточился на ней. — Я… я просто подумал… если ты видела… У него был мой порошок?
— Ага, целый мешок, — язвительно отреагировала девушка, — куда они направились? Они тебя тут бросили, а ты будешь жертвовать ради них крыльями?
Бриджис призадумался, но не на долго, он поднял глаза на девушку и сказал:
— Нет, крылья мне нужнее, чем эти сволочи. Я расскажу, если Чёрным гасителем угостишь.
— Чего?
— Ну или опиума мне достань.
Когда Ханна поняла, чего хочет Лавий, то даже растерялась от такой наглости и глупости, слова мелкого засранца разозлили и в тоже время развеселили.
— Ты идиот, или меня за дуру держишь? Ты не в том положении, чтобы ставить условия, давай рассказывай, а не то я из тебя слова, калёным железом выжгу.
— Ладно, ладно. Сейчас, погоди… что там Эдриан говорил? М-м-м… — Он аж зажмурился, вспоминая. — Точно, он говорил, что собирается на север…вроде. Я не знаю куда они направились, принц со мной планами не делился. — Бриджис прервал сваю тираду о чём-то задумавшись.
«Принц? Кто они все такие? Ладно это я потом узнаю. Маленький засранец просто подарок судьбы. Всё ведь сходится, они вышли через северо-восточные ворота. Надо у Таджа спросить, он должен что-то знать. Интересно, как у него дела…».
От мыслей её оторвал раздражающий писк:
— Эй! Я рассказал тебе всё что знаю, теперь дай мне какой-нибудь наркоты, мы же договорились. Девушка проигнорировала слова бриджиса, и стала искать что-то среди царившего беспорядка:
— Где-то здесь я видела…
— Эй! Ты слышишь!? Дай наркоты, хренова сука!
Она замерла и осмотрела пол:
— Не помню, чтобы о чём-то подобном с тобой договаривалась, так что заткнись…
— Я не…
— А ещё раз назовёшь меня сукой, я тебе ноги сломаю. — В подтверждение своих слов, она схватила человечка за ногу.
— Не-не-не! Погоди! — Заверещал маленький летунчик.
— Слушай, Лавий, у меня выдался крайне хреновый день, так что постарайся меня не злить!
***
В переулке царил полумрак, но солнце уже палило во всю, просто его тёплые лучи не проникали в это место, высокие дома не давали им и шанса обогреть свои холодные стены, они обступили узкую полоску мощёной дорожки, как будто прятали её от дневного света. Сейчас день только вступал в свои права и ещё не набрался сил, но в полдень неумолимая жара падёт на город, и ни что не укроется от воцарившегося зноя.
Поздним утром, в переулке было прохладно, поэтому двое мужчин идущие друг за другом по узкому проходу мощёному камнем, чувствовали себя вполне вольготно. Тот, что шел впереди был огромен, не меньше шести футов росту, его плечи почти касались стен, нависших над ним домов. Бугры мышц спрятаны под доспехом из кожаных пластин, наручами и наплечниками из толстой кожи. Вместо шлема на голову намотан красный тюрбан. Парень, что шёл следом, видел, как здоровяк оглаживает свою пышную, густую каштановую бороду. Это всегда означало, что её обладатель находится в глубокой задумчивости. Тадж был так же одет и вооружён. На поясе крепились металлические диски, заточенные с внешней стороны.
Метателые чакры охотники стали использовать не так давно. Оружие прекрасно показало себя в джунглях. Брали и иное вооружение. Луки, если боялись испортить шкуру или небольшие арбалеты, со снотворным в специальном болте, если диковинную зверушку нужно доставить живой. Но во многих других случаях чакры приносили немалую пользу. Оружие хорошее в ближнем и дальнем бою, особенно против Веросса. Быть Шикари весьма опасное занятье, и не редко охота превращается в борьбу за выживание, когда, порой, углубишься в джунгли.
Охотники позаимствовали технику у Сикхов, военного рода Кшатриев. Воины Сикхов раскручивали металлический диск на пальце и могли метнуть на расстояние, в сотню ярдов, ранив и даже убив не защищённого доспехом человека. Тадж не плохо освоил это оружие, но по сравнению с идущим впереди человеком, чувствовал себя полным профаном.
Юноша был на голову ниже великана, исключительно здорового для синдарийского племени. Тадж всегда поражался этому человеку, Махатма полностью оправдывал данное ему с рождения имя, что означало большая душа. Друг и заместитель отца, всегда занимал свой пост, сколько юноша себя помнил. Он старался равняться на этого добродушного и одновременно сурового, но справедливого человека.
Разговор с отцом прошёл совсем не так, как планировал Тадж по дороге к пристанищу охотников и ему пришлось согласится с мыслью, что, если бы не вмешался Махатма, он не добился бы ничего кроме новых побоев и нравоучений о приумножении чести семьи. Первое, что сделал Виджай, отец Таджа, когда услышал его историю, хорошенько разукрасил сыну глаз и теперь юноша прикладывал к месту удара металлическую ложку, предложенную заботливым заместителем. Отец был не приклонен, Тадж клялся, что не женится на Манджуле, угрожал, что сбежит, но ни один из его доводов, так и не возымел должного эффекта. Хорошо ещё, что слухи о произошедшем в городе не успели докатиться до Виджая, иначе не было смысла даже надеяться. Он хотел уехать до того, как эти слухи облетят весь город. Юноша и не надеялся на лёгкую победу в этой словесной баталии, но даже не представлял с чем столкнётся, хотя должен был знать, что непреклонность главного охотника в городе станет таким непреодолимым препятствием.
— Во что эта Затраканская сука тебя втянула!? Ты совсем обезумел?! У тебя через три дня свадьба! Пусть городская стража разбирается, это не твоё дело! — Кричал отец. Эхо от его хрипловатого баса разносилось по всему большому залу в здании гильдии, где часто собирались её члены для обсуждения важных вопросов. Правда, эти обсуждения больше походили на увеселительную попойку, но это никогда никого не смущало.
— Городская стража не намерена ловить воров и убийц по всей округе, они отказали в помощи.
— И ты сразу решил поиграть в героя! — Грузный мужчина, пару лет назад разменявший шестой десяток, распылялся во всю и брызгал слюной, а роскошные усы, подстриженные по последней синдарийской моде, шевелились в такт его крикам. — О чём ты вообще думаешь?! Мало того, что ты снова встречаешься с этой дикаркой, так ещё имеешь наглости заваливаться сюда и просить у меня людей?!
— До свадьбы я волен встречаться с кем захочу! Пусть я женюсь на Манджуле, но это не значит, что я люблю её. Неужели ты никогда никого не любил?!
— Думаешь, я не любил? Пусть брак с твоей матерью строился из расчёта, но это не помешало мне достичь всего этого. — Виджай величественно обвёл рукой огромный зал.
Высот он достиг небывалых, с этим мог бы согласится любой Синдариец. Когда касты на законодательном уровне отменили, гильдии охотников и собирателей были в числе тех, кто не хотел принимать в свои ряды слуг, землепашцев и им подобных. Но им пришлось идти на уступки перед волей царя. Шикари, как и кшатрии на определённых условиях, неохотно, но всё же принимали представителей низших варн. Виджай поступил мудрее своих конкурентов. Он начал принимать в гильдию иностранцев. К тому времени, как царь Серадж упразднил кастовую систему, Маджит уже являлся крупным торговым городом и помимо торговцев и ремесленников сюда съезжалось большое количество солдат удачи: охранники караванов, телохранители купцов, охотники из-за пределов страны в поисках диковинной добычи и многие другие, кто зарабатывает на хлеб не без риска для жизни. Иностранцы не входили не в одну из каст Синдарии и их наём не бил так по репутации гильдии, как прислуга, угольщики, водоносы и прочий сброд по мнению Виджая и многих других Шикари. Был в этом и свой недостаток. Почти никто из новоприбывших иноземцев не разбирался в тонкостях данной профессии. Им не доставало знаний об опасностях, что таили в себе Ядовитые Джунгли, но Виджай решил и этот вопрос. Точнее не он сам, а цифры, выведенные на бумаги. Он ввел обучение, которое вполне себе окупалось. Правда оно, по большей части проходило на месте, и больше походило на какой-то безумный инструктаж.
Пусть сын и не достиг таких высот, но в упорстве он не уступал родителю.
— Да, власти и денег у тебя хоть отбавляй, но ты похоже забыл, что такое быть настоящим воином. Ты называешь её дикаркой, но у неё большая душа, а что случилось с твоей?
Похоже палку он всё-таки перегнул, юношеский пыл взбрыкнул, ударив гормонами в голову и обидным словом своему собеседнику, а потом махнул ручкой, оставив Таджа в одиночестве, наедине со своими проблемами. Но он всё-таки сказал именно то, что думал, так что кого теперь винить? Виджай, не смотря на смуглую кожу, смог покраснеть, гримаса ненависти исказила усатое лицо, он уже собирался для равновесия вселенной и выпуска пара, дать сыну во второй глаз. И в этот момент рука Махатмы легла на плечо друга, а мягкий бас спокойно прошелестел:
— Не горячись друг. Посмотри, ты воспитал настоящего мужчину, воина, а теперь пытаешься спрятать его под юбку?
Позже Тадж спросил у него: «Почему ты хотел помочь мне?», а Махатма ответил: «Я хочу помочь не тебе, а ей. Она хорошая девушка, а Маркос был хорошим человеком, у неё никого не осталось, мы были друзьями и моя обязанность, как и твоя, помочь Ханне». Сам он женат никогда не был, но возрастом был не сильно младше Виджая. Тадж так и не понял, что больше повлияло на отца в тот день: Махатма, кальян с гашишем или большой кувшин вина, что пустой лежал рядом со столом.
Удача повернулось лицом к юноше этим утром, и теперь Махатма вёл его какими-то переулками неизвестно куда.
— Спасибо, Махатма, я у тебя в неоплатном долгу.
— Ты уже говорил, — пробасил великан. Он продолжал упорно протискиваться вперёд по узкому переулку.
— Нет, правда, без тебя я бы впросак попал. Как он не понимает, я же….
— Слушай парень! — Махатма грубо оборвал его, повысив голос. — Ты знаешь, что такое впросак? — Он спросил уже спокойнее, но ему всё равно пришлось говорить громко, что бы Тадж за его спиной смог расслышать каждое слово.
— Э-э-э, ну, думаю, что это какая-то не приятная ситуация…
Услышав, великан добродушно рассмеялся в ответ и произнёс:
— Да уж, это точно, ситуация будет не приятная, я бы назвал это конфуз.
Он снова, по-доброму усмехнулся, а потом произнёс голосом наполненным серьёзными интонациями:
— Раз точно не знаешь, то и говорить не стоит, так можно и впросак, как говориться попасть. В общем, кроме шуток, постарайся не делать того, о чём я потом пожалею, ты меня понял?
Его лица Тадж не видел, только спину, но точно знал, что взгляд его суровый и сосредоточенный.
— Долго нам ещё?
— Нет, — бросил Махатма через плечо.
Недовольство заместителя можно было понять, после ночи проведённой за вином, разговорами и шахматами, ему меньше всего хотелось ещё день трястись в седле, но тут уж Виджай оказался не приклонен. «Раз такой умный, поедешь с ним, проследишь, чтобы к свадьбе он был здесь!» сказал он тогда.
Гнев его не смягчился, но как сказал потом Махатма: «Что-то он хочет из этого извлечь, раз так быстро согласился. Твой отец своего не упустит».
Его опыт оказался неоценим, великан сразу же взял ситуацию в свои руки. Первым делом он надавал Таджу по шапке, за то, что тот, вместо того что бы действовать самостоятельно, пошёл к отцу. Позже Тадж сам надавал себе по шапке за несообразительность. Потом Махатма расспросил все подробности произошедшего и настоятельно рекомендовал рассказать всё, что не сказал родителю. После рассказа под нецензурные комментарии они занялись подбором людей. И вот тут-то что-то пошло не по плану юноши. Он хотел набрать команду из бывалых охотников и верных товарищей, но выяснилось, что, собрав такую команду, пришлось бы нанимать телегу, грузить туда избранный отряд и надеяться, что к моменту встречи с убийцами они смогут протрезветь, ведь так получилось, что в день фестиваля огней, почти все охотники гильдии, либо пьяные совсем, либо укуренные, такие, что подойти страшно, остальные же находились в рейдах по джунглям. Сам заместитель протрезвел в тот момент, когда понял, какой насыщенный день ему предстоит, но с остальными, как он сказал, такой фокус вряд ли сработает. Двоих их и Ханны не хватит, чтобы совершить задуманное, но у Махатмы, к счастью, оказался припрятан туз в рукаве и вот они уже минут двадцать шли куда-то на юго-запад.
— Надеюсь они стоят того чтоб переться в такую даль, ты их видел? Сколько их?
— Четверо, один из них приходил в гильдию вчера, весь день просидел в приёмной надеясь заработать, но у нас ничего для него не нашлось. Этот парень были далек от охоты, как я от танцев. Сказал из отряда Налётчиков, наёмник.
— Это ещё кто?
— Я слышал кое-что, — Махатма, сделал паузу на пару секунд, а потом снова заговорил. — Они имеют неплохую славу в землях западнее. Репутацию заработали благодаря исключительно эффективности своих действий. У них не плохо получалось. Мне рассказывали, что они атакуют вражеские лагеря по ночам. Снимают часовых на определённых участках, а за тем налетают как призраки из ниоткуда, проносятся по сонному вражескому стану и так же неожиданно уходят. Оставляют после себя только кровь и трупы, не успевшему опомнится врагу. Отсюда и название — Налётчики.
— И что же случилось с бравым отрядом? Ты сказал, что их четверо.
— Их постигла печальная участь-они попали в засаду, а эти четверо, всё, что от них осталось.
— И он тебе всё это рассказал?
— Ты же знаешь, я располагаю к разговорам, этот человек заинтересовал меня, когда я понял, что он обивает пороги гильдии вот уже много часов к ряду. Я думаю он просто хотел воспользоваться репутацией. Я так понял каждый член отряда пытал счастья в Маджите, будем надеяться их услугами ещё никто не воспользовался.
— Не знаю странно как-то нападать по ночам… Они что, как эльфы, в темноте видят?
— Вряд ли, но скорей всего кто-то в отряде умеет варить неплохое зелье ночного зрения, а это вещь не из дешевых, чтобы его покупать и перед каждым налётом на спящего врага целый отряд поить. Эти люди подходят как нельзя лучше, оружие при них и кони тоже, это облегчает задачу.
Всё это было интересно для юноши, чьи мечты стать воином, занимали большую часть его мыслей, но сейчас он думал о Ханне, о том, что его желание быть с ней каждую минуту и не отпускать, становится всё сильнее. Он думал о её улыбке, которая сменилась печальным лицом этой роковой ночью, нет, ещё раньше, когда они перестали встречаться по ночам. Ночные встречи будоражили кровь, приносили таинственность и новизну ощущений. А может дело было не в этих свиданиях, а именно в Ханне? Никогда он не испытывал такого не с одной другой девушкой. И именно в те дни его возлюбленная перестала одаривать его своей лучезарной, манящей улыбкой. Но, не смотря, на то, что он не мог больше думать ни о чём другом, слова Махатмы ободрили его и подарили надежду на успешный исход. Если эти люди так хороши, как рассказывает друг отца, может тогда Ханна хоть на секунду, снова улыбнётся и согреет его сердце. То как печаль и скорбь убивают возлюбленную, то, как боги обошлись с ней, сломает любого человека, а она держалась. Пока. Он восхищался её силой воли и боялся, что эта воля вот-вот даст трещину и сломается, уничтожив девушку, наверное, поэтому, старался изо всех сил, старался ради неё.
В своих размышлениях Тадж не заметил, как узкий переулок, закончился и вывел спутников на широкую улицу, которая с одной стороны заканчивалась уходящей вверх лестницей под арочным сводом, а с другой уводила к ступенчатому колодцу. Люди спускались с лестницы по двое, трое или по одиночке, они не спеша шли к колодцу с кувшинами и вёдрами. До юноши доносились обрывки разговоров, проходящих мимо людей. Новость о произошедшем, как саранча облетала город, и скоро она захватит его полностью, а потом, кто знает, может и полетит дальше, обрастёт сплетнями и слухами. Молодой охотник, мог только порадоваться, что отец оказался не осведомлён.
Жара здесь ощущалась сильнее, чем в переулке, а солнце сильно припекало. Махатма быстрым шагом устремился к одному из домов, с необычной для этих мест резной деревянной вывеской, на которой облупилась вся краска и Тадж не смог разобрать, что там изображено.
Это оказалась кантина, в которой Тадж к своему удивлению не разу не был. Маджит большой город и он мог упустить несколько питейных заведений, но обстановка его поразила.
— Что это за место?
— Ха, — Махатма усмехнулся и взглянул на юношу, — не плохое местечко, правда? Один из охотников с окрестностей Большого Немальского Пути отошел от дел и устроил себе здесь райский уголок спокойной старости.
Обеденный зал мог бы похвастаться целой кучей трофеев тех тварей, на которых, видимо, раньше охотился владелец кантины. Голова тенелопы с чёрной блестящей шерстью, и закрученными спиралью острыми рогами висела на стене, рядом с головой варга. На против растянулось большое перепончатое крыло, пришпиленное к стенк, как бабочка в коллекции энтомолога. Судя по размеру и виду, конечность принадлежала какой-то огромной летучей мыши. И ещё много чучел разных, диковинных и ужасающих на вид существ, названия которым Тадж не знал. Стиль интерьера довершал огромный арбалет, или маленькая баллиста, юноша так и не понял, с каким-то сложным и непонятным механизмом взвода. Оружие висело на специальных крюках, вбитых в стену. Хозяина не было на месте, раннее утро не способствовало притоку клиентов, поэтому в зале было тихо, почти пусто. Двое человек сидели за одним из дальних столов и о чём-то усердно переговаривались. Махатма, завидев их тут же направился к людям, а Тадж с секундным опозданием пошел следом. Над двумя постояльцами нависла голова какого-то существа, похожего на ящерицу переростка, чью морду усеивали многочисленные костяные наросты. Двое мужчин прекратили разговоры и заинтересованно, но настороженно уставились на пришельцев. Юноша рассматривал чужестранцев. Один из них был родом из рубежных княжеств, что располагались севернее, по ту сторону Большого Немальского пути. Короткий ирокез часто можно увидеть на головах молодых парней и девушек, населяющих эти места. Молодое загорелое лицо, торс закрывала короткая, но до нелепого свободная кожаная куртка на голое тело. Откуда второй, сидевший за столом человек, Тадж, так и не понял. Его длинные волосы, сплетённые в толстую косу, выбивались из-под широкополой шляпы и были цвета бушующего пламени. Рыжий, с большим количеством конопушек под глазами, точнее глаз был только один. Один карий глаз изучал пришельцев с настороженным интересом, на месте второго расположился уродливый шрам, который безуспешно пыталась скрыть плотная чёрная повязка. Юноша подумал, что этот человек родом из западной империи, как и Ханна, но не мог говорить наверняка. Засаленную и потёртую рубаху одноглазого скрывала такая же, как у рубежника куртка из вываренной кожи. Оба жилистые, плечистые и немного угрюмые. На столе перед ними стояло пару кружек с водой.
Махатма первым приветствовал сидящих:
— Доброе утро, господа.
— Я бы пожелал тебе того же охотник, но стоит ли, если мы даже одно утро видим совсем по-разному? — Голос человека с рыжими волосами красивый и твердый уверенно прозвучал в ответ, — Не сочтите за грубость, просто на наш взгляд утро выдалось дерьмовым, поэтому перейду сразу к делу. Чем могу помочь, уважаемые?
— К делу так к делу, — невозмутимо ответил Махатма, — надеюсь смогу поменять ваше мнение по поводу сегодняшнего утра, хотя, по-моему, оно ничем не лучше вашего. Этот парень, — Махатма указал на человека с ирокезом и обратился к нему, — Ориндар? Я правильно запомнил?
— Орондер, — поправил его тот.
— Извини, — Примирительно поднял руку великан, — так вот вчера Орондер говорил, что вам нужна работа и сказал, где вы остановились, если вдруг нам будет что предложить. Так вот, у меня есть к вам выгодное предложение.
Он сделал паузу, но рыжеволосый сразу её заполнил:
— Интересно, какую услугу мы сможем оказать гильдии охотников и собирателей, неужели поохотимся на тигра?
Махатма усмехнулся и ответил:
— Не обольщайся, тигр опасен с обоих концов, а ты даже не знаешь с какой стороны к нему подходить, так что радуйся, что тебе достанется более лёгкая добыча.
— Я так понимаю мы будем иметь дело с нехорошими людьми, которых срочно требуется отправить к созидателю?
— Правильно мыслишь, десять человек покинули город примерно час назад, некоторые из них очень опасны, наша задача их догнать и отобрать украденную вещь. Трупы можно не считать, если вам это важно.
— Очень опасные люди? Десять человек? А нас сколько? Шестеро? Оплата должна быть соответственной. По двадцать пять синдарийских лун на каждого, по десять из них авансом.
— А аванс не великоват? — так же спокойно ответил Махатма, — по десять лун на каждого и всего десять авансом, получите, когда вернёмся в город, от уменьшения количества участников, сумма не меняется, вот мои условия.
— Так не выйдет.
— А войдёт запросто? — Махатма продолжал говорить спокойно, это был человек, с которым лучше не торговаться. — Что тебя не устраивает?
— Ты знаешь, с оплатой всё не так плохо, мы вчетвером готовы к работе хоть сейчас, но наш пятый в тяжёлом состоянии, ему нужны лекарства и уход. Он сильно пострадал, а мы поиздержались малость, нам нужны деньги, чтобы оплатить услуги хорошего лекаря, а это не дёшево, мы ведь можем и не вернуться, — рот одноглазого тронула лёгкая, печальная усмешка, — но хотя бы один из нас должен выжить.
— И что же случилось с вашим другом, что услуги лекаря стоят настолько дорого? — Рыжеволосый долго молчал, Орондер тоже ничего не говорил, воцарилось напряжённое молчание. Человек в шляпе первым нарушил его:
— Мы должны были атаковать подвозы врага, шли в предрассветных сумерках, как и всегда. Никто ничего не понял до последнего мгновения. Лагерь оказался засадой, там были только часовые и немного людей, которые подожгли всё, а потом нас ждал обстрел, всех лучников убили, удалось выжить только его сестре. — Он кивнул в сторону Орондера.
— Да, я всегда говорил, что Джуда везучая. — Подхватил парень, но тут же замолчал, дав одноглазому продолжить.
— Пять человек спаслись из этой мясорубки, а мой вице-капитан сильно обгорел, поэтому ему понадобится лучший врач, что может предложить этот город.
— Что-то не могу понять, для людей, у которых нет денег вы тут не плохо устроились, такое без денег не по карману.
— Хозяин этого места мой должник и пока он отдаёт долг, я могу быть здесь. Он человек не плохой, всегда слово своё держит, просто мы с ним не в ладах, так что, когда долг будет уплачен, он вправе выставить нас на улицу, что и произойдёт в скором времени. Как видите ничего крепче воды нам тут не наливают. Ситуация безвыходная. А ещё провизия, амортизация снаряжения и лошадей? Так, что аванс обязательное условие, и уж точно не десять монет.
Махатма сурово уставился на рыжеволосого. В ответ человек в шляпе молчал. Испытывающий взгляд не отрывался от великана. Похоже, они решили торговаться и мериться взглядами до самого вечера. Воцарилась напряжённая обстановка и Тадж решил, что пора вмешаться, тем более идея пришла ему в голову достаточно давно, чтобы обдумать её. Медлить было нельзя, убийцы уходили всё дальше от города, пока эти двое играли в гляделки.
— Так, стоп. Так не пойдёт, у нас нет времени припираться. Если проблема в вашем друге, то я знаю лучшего лекаря в этом городе, у нас мало времени, поэтому предлагаю вам согласиться на эти выгодные условия. Мы сейчас доставляем вашего друга к этому лекарю, я оплачу уход и лекарства, а вы получите по пятнадцать синдарийских лун на каждого. Но только на четверых, по возвращению в город. Если дело, как ты говоришь в твоём друге, то это предложение вам подойдёт.
Прошло не больше минуты, но для юноши это время растянулось на целую вечность.
— Согласен. — Одноглазый протянул Таджу руку и тот пожал в ответ. — Капитан Антуан, к вашим услугам.
— Собирайтесь скорее и выступаем, твой друг будет в надёжных руках.
— Что же, мы наняты, спешим исполнять. — И наёмники удалились на второй этаж.
Махатма повёл юношу к двери сказал назидательно и тихо:
— Отлично придумал, только вот оплата не великовата? Тадж уже хотел ему ответить, он собирался пристыдить друга, так как сам считал, что они не должны жадничать и терять время, но не успел, потому что, как будто из неоткуда, рядом с ними появился человек весьма необычной внешности. Юноша так и не понял, откуда тот взялся, не слышал шагов и готов был поклясться, что в помещении его не было. Худое лицо с острыми чертами, на голове копна спутанных кудрявых волос.
«Ещё один рыжий? Что-то много за последние сутки».
Это его не сильно удивило, странно было другое. У этого человека в отличии от Ханны и Антуана не было веснушек. Добродушное лицо, было мертвенно бледным, и морщинистым. Его глаза, две ярко-голубые точки внимательно рассматривали великана и юношу, казалось цепкий взгляд не упускал не одной детали. Он был среднего роста и одет в чёрный халат с широкими рукавами, расшитый золотой нитью. Под ним скрывалось чёрное одеяние из какого-то плотного материала похожего на замшу и высокие сапоги с большим количеством пряжек. Человек выждал несколько секунд, дав охотникам себя оценить, и только потом заговорил:
— Доброе утро, уважаемые охотники, — голос у него был мягкий и приятный, — не буду тратить ваше время и перейду сразу к делу, я хочу предложить вам свою помощь. Тадж, не сразу сообразил, о чём говорит этот рыжий мужчина, а когда понял, то вопрос всплыл сам собой в голове, но Махатма опередил своего спутника:
— Интересно, с чего ты решил, что нам нужна какая-то помощь?
— А-а. Так вышло, что я стал, как бы это сказать, невольным слушателем вашего разговора с теми людьми и решил, что вам нужна помощь, в общем, мне хотелось бы присоединиться к отряду, и помочь в вашем деле.
— Что значит невольным слушателем? Ты что подслушивал? — Таджу это не понравилось, он был полностью уверен, что они вчетвером, были единственными присутствующими в зале.
— О, вы просто не заметили меня и говорили достаточно громко, чтобы можно было расслышать каждое слово.
— И сколько ты хочешь за свою помощь? — Теперь вопрос задавал великан.
— Нисколько, я просо поеду с вами и помогу вам справиться с этими людьми.
— Может ты уже расскажешь, что тебе нужно! — Надо ещё было привести лошадей и Тадж злился, что этот человек задерживает их.
— Ваше недоверие вполне обоснованно, что же, не вижу смысла для конспирации. Видите ли, я своего рода тоже охотник только за людьми. Мои работодатели поручили мне найти и убить предателя, которого по стечению обстоятельств преследуете и вы. Он завёл себе серьёзную компанию и его стало сложнее достать, поэтому я предлагаю объединить усилия для достижения целей.
Что тут было ответить, этот человек был прав, как не крути, причин не верить ему, у юноши тоже не было, тем более он мог обладать информацией о враге, да и ещё один человек будет не лишним, но Тадж не спешил отвечать, поэтому заговорил Махатма:
— А лошадь у тебя есть?
— Да, отличный жеребец.
Махатма молчал в раздумье и Тадж тут же воспользовался секундной паузой, он вспомнил один очень важный момент:
— Следы читаешь? Направление их определить сможешь?
— О, да конечно, это могу. — Приветливое лицо располагало к доверию и Тадж, услышав положительный ответ хотел дать по рукам, но прежде заговорил Махатма.
— Это всё хорошо, нас всё устраивает, вот только ты не нанимался и вроде как сам по себе, у тебя своя цель, у нас своя, поэтому, когда будешь делать свою работу, постарайся не мешать нам, договорились?
— Я понимаю, о чём вы говорите, и постараюсь не создавать проблем. Видите ли, я не преследую цели самолично умертвить этого предателя, но мне необходимо убедиться, в том, что он больше никогда не причинит неудобства моим работодателям. Если его убьёт кто-то из вас, я не сильно расстроюсь.
— Договорились, меня зовут Махатма, а этого паренька Тадж.
— Приятно познакомиться, меня зовут Вильям, но вы можете называть меня Вилл.
Они пожали друг другу руки, и когда рука Таджа схватила ладонь Вилла в чёрной облегающей перчатке, она показалась ему крепкой как камень и холодной как лёд.