Глава 9
Благословленная.
— Великий Архангел Рафаил, прошу услышь мой зов. — произнесла Мэри. — Сердце мое в смятении и душа моя жаждет ответов.
Закрывшись в своей келье, девушка взывала к Небесам преклонив колени перед иконой Архангела.
— Мысли мои мечутся подобно волнам под силой переменчивого ветра. — продолжала монахиня.
Прошло несколько дней с того злопамятного дня, когда святой Храм посетило Зло.
Ведь кем еще мог быть тот жуткий и таинственный мужчина, что так напугал сестру Мэри, как не олицетворением Зла?
— Отродье Тьмы и Бездны осквернило тайну исповеди и я не уверена, что поступила правильно.
Используя силу веры, монахиня нанесла удар разворотив исповедальню и на шум сбежались послушники. К несчастью, таинственный мужчина исчез словно кошмар изгнанный рассветом. Не оставив даже намека на свое существование.
Ей пришлось многое объяснять святому отцу и послушникам, но терзало ее душу нечто иное.
Нечто более простое и, вместе с тем, куда более сложное.
— Я молю тебя Архангел о заблудшей дщери, которую, я боюсь, подвела. — прошептала монахиня закрыв глаза. — Я молю тебя о Виктории Новак. Защити ее душу, святой Архангел. Изгони Тьму окружающую ее. Защити сие невинное дитя. Наставь и помоги ей. Огради от Зла и прости тех служителей Небесных, что желают причинить ей вред. Ибо не ведают, что творят. — монахиня сделала паузу, прежде чем произнести. — Пресвятой Рафаил, молю, прости меня.
Книга найденная в келье оказалась дневником молодой девушки.
На первой странице был указан адрес и имя владелицы — «Виктория Новак».
В обычной ситуации монахине и в голову бы не пришло читать чужой дневник. Да и первой мыслю было просто вернуть пропажу законной хозяйке.
Но этот мерзкий запах и жуткое чувство оставленное тем ужасным мужчиной, подорвали решимость монахини.
Немного поразмышляв над произошедшими событиями, Мэри пришла к выводу, что сей дневник подбросили ей специально. Дабы она его прочла.
Поборов сомнения, монахиня пролистала дневник и на последней странице нашла то, чего нельзя было игнорировать:
«Он пришел из темноты. Вышел из углов. Пересечений. Пропитанный медью. Окутанный темнотой и кровью». - писала Виктория в своем дневнике. — «Я стояла над телом собственного отца, когда он предложил сделку. Слишком заманчивую, дабы отказаться. Слишком порочную, что бы о ней говорить…»
Изучив полный текст, монахиня поняла, что пришедшая на исповедь девушка, заключила договор с темными силами дабы вернуть к жизни умершего отца.
И пусть причины побудившие Викторию можно было считать благородными (либо эгоистичными, это как посмотреть), однако свершенное зло нельзя игнорировать.
Как учат заветы святых: «даже малое Зло, свершенное Тьмою, подобно чуме. Стоит заразиться одному и Тьма будет распространяться от одного к другому словно мор. Ибо Зло всегда голодно. Оно ищет раны в душах наших дабы пролезть в сердца наши и пожрать все изнутри».
На утро, взяв с собой дневник, Мэри обратилась к отцу Майерсу…
Теперь Мэри понимает, что это было ошибкой.
Монахиня думала, что вместе со святым отцом иблагословленными из других храмов, они смогут помочь Виктории. Поговорить с ней. Убедить отказаться от сделки с темными силами. Напугать расправой со стороны Инквизиции, если потребуется. И если в этом будет необходимость — провести обряд экзорцизма.
Священные тексты учат, что запятнанные Тьмою души будут отринуты Небесами и изгнаны во Тьму Внешнюю где будет лишь плачь и скрежет зубов. И Мэри готова была на многое, дабы спасти невинную душу от столь печальной участи.
Однако, все сложилось несколько иначе. Не так как Мэри себе представляла.
Отец Майерс забрал дневник, как он выразился, для изучения. После чего покинул Храм и вернулся лишь на следующие сутки, усталый, но чем-то крайне довольный.
А спустя совсем немного времени, все полетело в Бездну.
Монахиня с тихом вздохом припомнила ТУ проповедь:
«…вот оно! Истинное лицо Гениев!» — вещал отец Майерс возвышаясь над паствой с церковной кафедры. — «Они нарекли себя защитниками! Будучи на деле не более чем лжецами и грешниками! В моих руках свидетельство их порочности!» — святой отец поднял дневник Виктории Новак над головой. — «В этой книге заключено признание ведьмы якшающейся с Темными силами! Признание в грехе, коим даже Гении именуют не иначе как «мракобесием»! То, за что их Инквизиция казнит невинных людей когда истинный грех остается безнаказанным!» — священник сделал короткую паузу дабы окинуть взглядом свою паству. — «Вы спросите меня: где же эта падшая женщина продавшая душу свою Бездне? Где праведный суд над сей проклятой? Вы спросите меня, честные граждане Алигьеры и я отвечу вам…» — священник вновь сделал паузу. — «Эта нечестивая ведьма мирно гостит в Колледже Гениев! Более того, насколько мне известно, ее даже не планируют придать суду!» — на этих словах среди прихожан начался ропот. — «Да! Вы не ослышались! Эта ведьма кровная родственница одного из их «магов»!» — последнее слово священник произнес с явным омерзением. — «Гении, эта свора лицемеров прикрывает одну из своих!» — яростно закончил священник.
Святой отец все говорил и говорил а Мэри слушала и не могла поверить тому, что слышит.
Она обратилась к отцу Майерсу не для этого!
Конечно она понимала, что отношения между Сообществом и Церковью, мягко говоря, прохладны. Более того, она прекрасно понимала как именно помощь Виктории, со стороны Церкви, ударит по Сообществу.
Ведь это даже звучит невероятно: сестру одного из Гениев спасла Церковь, в то время как само Сообщество проглядело акт мракобесия прямо у себя под носом!
Подобная новость быстро разнесется среди населения Алигьеры и даже за пределы города.
Тем не менее, духовенство решило идти иным путем…
— Так смиримся ли мы с сим грехом!? Я спрашиваю вас, добрые граждане Алигьеры!? — вопрошал отец Майерс. — Позволим ли и далее греховодникам вести честный люд к пропасти?
— Нет! — отвечала ему толпа.
Именно толпа. Назвать возбужденную и разгневанную толпу «прихожанами» Мэри не имела более права.
— Позволим отродью Тьмы бродить по улицам нашего славного города? — вопрошал священник.
— Нет! — вновь отвечала толпа.
— Позволим ведьме смущать умы детей наших?
— Нет!
Отец Майерс еще много раз вопрошал толпу и каждый раз ответом ему было: Нет!
— Так возьмут же праведники справедливость в руки свои! — воскликнул священник после очередного ответа данного прихожанами. — Мы отправимся к Гениям и потребуем открытого суда над ведьмой впустившей Тьму в наш город! Так идите! Идите же дети Алигьеры и потребуйте справедливости!
И они пошли толпою.
С факелами и бутылками заполненными зажигательной смесью.
Мэри очень хотела верить, что это было спонтанное решение, но она не была настолько наивной.
Слишком уж быстро в толпе появились послушники и младшие сановники. Слишком быстро рабочие профсоюза привезли упомянутые выше бутылки.
Слишком быстро в толпе объявились лидеры. И слишком быстро среди людей стали звучать слова: маги, фабрикаторы, угнетение, сжечь ведьму, Виктор Франц, революция!
Слишком мерзко чувствовала себя Мэри наблюдая за творящемся пред ее очами непотребством.
— Что вы творите, святой отец? — потребовала Мэри ответа.
— То, что должен, сестра. Лишь то, что должен. — был ей ответ.
Монахиня попыталась было призвать мятежного священника к ответу. Грозила гневом Иерархов Церкви и недовольством Епископа в частности.
На этих словах отец Майерс лишь улыбнулся и ответил, что Епископ Анджуйский полностью разделяет недовольство собственной паствы.
— Такова воля Церкви, сестра. — произнес Майерс. — И раз мы закончили наш маленький спор, отправляйтесь с другими послушниками к колледжу. Наша паства будет рада видеть, что благословленные защищают их.
— Нет. — ответила тогда Мэри.
— Что? — удивился священник.
— Я сказала: нет. — ответила Мэри. — Я более не буду слушать ваших указаний, мистер Майерс. Вместо этого, я соберу послушниц и организую в Храме пункт первой помощи. У меня имеется необходимый опыт. К тому же, я считаю, что раз вы направили прихожан рисковать жизнью и здоровьем в конфронтации с колледжем, то именно вам и следует быть рядом с ними. И когда все закончится, то слишком многим понадобиться врачебная помощь.
— Мэри! Ты идешь против воли Церкви? — еще более удивился священник. — Это непослушание! Ты нарушаешь собственные клятвы! Какблагословленная, ты должна защищать прихожан на улицах!
— Если вы считаете, что я иду против воли Церкви, так отлучите меня, святой отец. — холодно ответила монахиня. — А теперь, не тревожите меня. У нас с другими монахинями, вскоре, будет много работы. — на этих слова Мэри развернулась дабы уйти от отца Майерса.
Отлучить кого либо от Церкви невозможно без внутреннего разбирательства и рассмотрения дела. Однако, когда речь идет облагословленных, то подобные вопросы решаются на наивысшем уровне.
Даже Епископ Анджуйский не имеет власти придать анафеме кого либо из благословленных.
Максимум, что может позволить себе отец Майерс по отношению к монахине, это наложить епитимью. И то, подобные вещи рассматриваются не так как мирское наказание за правонарушение.
Если у согрешившего священнослужителя нет веры к вышестоящему лицу, наложившему епитимью, то он не обязан ее исполнять.
С другой стороны, отказ от епитимьи служит своеобразной «меткой» и причиной более внимательно присмотреться к оному священнослужителю. А там и до вопроса отлучения недалеко.
Впрочем, в случае с благословленными, все, опять же, несколько сложнее и менее однозначно.
— Ты не имеешь права указывать послушницам! — возмутился священник.
— Яблагословленная, если вы забыли. — заметила Мэри не оборачиваясь. — Они будут слушать меня. И если вы думаете, что можете стать между монахиней и ее долгом, то вы сильно заблуждаетесь, отче.
Вспомнив произошедшие события, Мэри посмотрела на икону.
С нее взирал Архангел с шестью крыльями и держащий оливковую ветвь в руках.
— Молю тебя святой Архангел о прощении для заблудших душ, что внемли речам отца Майерса. Прошу тебя, замолви слово пред Святым Престолом Свет Несущего за них. Ибо не ведали, что творили. Не отврати свой нежный взгляд от них. Да прибудет милость Небес с ними.
Следовало ожидать того, что жандармы разгонят толпу прихожан в Паноптикуме. По этой причине раненых было совсем мало, в тот день. Поскольку служивые дьяки забирали как здоровых, так и раненых. Как живых, так и мертвых.
Но вскоре, в Храм пришли Они. Инквизиторы.
Люди в безликих масках забрали отца Майерса так же, как и многих других проповедников по всему Термитнику.
Мэри испытывала смешанные чувства видя гордое лицо святого отца когда на руках оного защелкнули кандалы. Он был подобен праведнику которого собираются сжечь кучка еретиков.
Или пытался таким казаться. Поскольку в глубине его глаз плескался страх.
Словно, он до самого конца не верил, что за ним придут. Словно, это не то, чего он ожидал и теперь ему лишь оставалось «держать хорошую мину при плохой игре».
Мэри не знала, о чем он думал когда читал свои пропове… речи прихожанам.
Возможно, он искренне верил, что Гении не станут применять силу?
Инквизиция никогда не была милосердной и сейчас, в глазах Мэри, она была подобна бешеному псу которого наконец-то спустили с цепи.
Где-то, как в Храме Архангела Амалиэля, им не чинили сопротивление, где-то пролилась кровьблагословленных, а где-то, ценою человеческих жизней, толпе даже удалось отбить своих пастырей.
Всего за одну ночь Храм стал переполнен ранеными и первые лучи солнца, осветившие Термитник, ознаменовали собою начало Ада.
В будущем наступившие дни нарекут «Неделей Пламени» поскольку Термитник пылал огнем. И речь не идет о метафоре.
Мэри не могла понять ту страсть и злость с которой горожане сжигают дома своих соотечественников.
Мародерство, насилие, крики и кровь.
Но страшнее всего пугала неизвестность.
Монахиня не покидала Храм погрузившись в заботу о раненых и проведению молитв. Однако, доходящие до нее слухи вызывали недоумение: люди говорили о том, что «профсоюз» где-то добыл оружие и ведет перестрелку с жандармами. Кто-то говорил о армии направляющейся в Алигьеру. Некто упоминал, что Виктор Франц ранен либо исчез. Кто-то говорит о бойцах колледжа в электрических доспехах сражающимся вместе с жандармами. А кто-то говорил, что Инквизиция, без суда и следствия отстреливает каждого оставшегосяблагословленного находящегося вне стен Храмов.
Последнему слуху Мэри склонна была верить.
И сейчас она, наконец, смогла выделить время для своей собственной Исповеди пред ликом Высшей Силы.
— Святой Архангел. — продолжила монахиня, но нечто не позволило ей продолжить молитву.
Нечто словно сжало ей горло.
Монахиня попробовала пошевелиться, но с удивление, граничащим с ужасом, обнаружила, что не может пошевелиться.
Подобное ей приходилось испытывать лишь однажды в далеком детстве.
Среди детей ходила страшная история о демоне Маре приходящей к спящим и забирающим их души.
Уже после преподаватель объяснил ей, что такое «сонный паралич». Однако, если ты пережил это, особенно в детстве, то уже никогда не забудешь сей холодный ужас.
Тем не менее, было нечто еще. Нечто крайне знакомое и отвратительно — запах крови и меди.
— Так-так-так. — прошептал знакомый голос прямо в левое ухо. — Что тут у нас? Неужели благословленную терзают сомнения? — задал вопрос Черный Человек. — Ты думаешь, что мазня на этом полотне, которую ты именуешь «иконой», избавит тебя от них?
Черный Человек тихо рассмеялся.
Монахиня попыталась двинуться, закричать, сделать хоть что-то!
И нечестивая сила не позволила ей.
Мэри попыталась произнести молитву, но из горла вырвался лишь тихий хрип больше напоминающий стон.
«Где мой знак?» — пронеслась мысль в голове монахини. — «Я держала его в руках!»
— Что-то потеряла? — задал вопрос Черный Человек, уже над правым ухом. — Цы-цы-цы. Думаешь, эта безделушка поможет?
На этих словах мужские руки в кожаных перчатках надели амулет ей на шею.
— Ну как? Стало легче? — участливо поинтересовался Черный Человек.
Амулет был наполнен Силой. Его тепло ощущалось через кожу, но Мэри не могла даже пошевелиться, не то, что бы воспользоваться его заключенным в него могуществом.
Какой-то частью сознания, монахиня заметила, что келью словно поглотила тьма. Единственным источником света оставалась икона Архангела перед ней.
И этот свет Надежды, придал ей сил.
— Изыди… — смогла выговаривать благословленная.
— О как! — восхитился Черный Человек. — А ты сильнее чем кажешься. Знаешь, я люблю сильных женщин. Их так приятно ломать.
На этих словах Черный Человек сорвал апостольник с ее головы и схватив за волосы резко дернул ее голову назад.
Это было больно, но монахиня не издала ни звука. Вместо этого она пыталась рассмотреть своего мучителя, но темнота скрывала его облик оставляя лишь темный силуэт.
Черный Человек наклонил голову и Мэри почувствовала как холодный и шершавый язык обжигает ей шею и поднимается в верх, оставляя ожог простирающийся снизу и заканчивающийся у мочки левого уха.
На этот раз сдержать стон боли не вышло.
Монахине казалось, что этот язык срывает с нее кожу!
Нежданно, Черный Человек отпустил ее и словно сделал шаг назад. По крайней мере его голос стал звучать чуть дальше.
— У меня много женщин. — похвастался Черный Человек. — Они проливают кровь ради меня. Устраивают оргии во славу мою. Приносят жертвы. И все это ради того, что бы получить желаемое. Ну, ты знаешь: молодость, богатство, силу, еще какую-то бессмыслицу. — закончил он скучающим голосом. — Словом, никакой фантазии. Но ты! Ты кажешься мне интересной. Скажи мне, Мэри, чего ты хочешь? Чего жаждет твое сердце? Я могу тебе это дать!
— Пресвятой Рафаил… — проговорила монахиня с трудом. — Защити от зла….
Разговаривать с этой Тварью монахиня не собиралась и сделала то единственно, что в данной ситуации являлось правильным!
— Это так не культурно, игнорировать одного мужчину, дабы провести время с другим. — произнес Черный Человек насмешливо. — Ответь мне: ты же видишь, что Церковь в этом городе погрязла в пороке? Тот священник, Майерс, ты же не думаешь, что он один такой? Ваши святоши плетут интриги. И их детские игры привели к тому, что Термитник полыхает огнем! Разве тебе не хочется это исправить? Подумай. С моей малой помощью, ты можешь достичь небывалых высот! Разве ты не желаешь остановить кровопролитие и беспорядки? Превратить Церковь в нечто поистине чистое и прекрасное? Дабы такие как Майерс больше никогда не смущали паству?
— …огради душу мою… от Тьмы… и Бездны. — шептала Мэри слова молитвы.
— А может ты жаждешь чего-то более мирского? — предположил Черный Человек. — Как на счет любви? Помнишь свою первую любовь? Того мальчика с которым ты познакомилась во время Чумы? Не желаешь знать, как сложилась его судьба?
«Александ». - пронеслась мысль в ее голове.
Конечно она желала знать!
— Пресвятой… Архангел… взываю к тебе… из Тьмы…
— А знаешь, что самое забавное? — продолжил Черный Человек. — Твои чувства были взаимны. Впрочем, ты и сама об этом догадывалась. Просто запретила себе видеть очевидное! Хэ-хэ-хэ… — засмеялся Черный Человек. — Как думаешь, он еще помнит тебя? Или уже давно женился, настрогал детишек и напрочь забыл о монашке недотроге?
-..освети путь… мой… избавь от… лукавого… направь… взор… свой…
— Что, совсем не любопытно? Да брось! — притворно удивился Черный Человек. — Ты до сих пор вспоминаешь о нем. Иногда. Когда мастурбируешь заперевшись в келье. И это перед иконой Архангела! Срамота!*
«В такие моменты я ее убираю!» — хотела было ответить смутившаяся монахиня, но это было ловушкой. С подобными сущностями нельзя вступать в диалог!
-..даруй… мне силы… ниспошли свет свой…
— Скучная ты. Ску-ч-на-я. — проговорил Черный Человек. — Вот епископ Анджуйский более общительный человек, к примеру.
«Что!?» — с превеликим трудом ей удалось промолчать.
Мэри чувствовала, что нечестивая сила сковавшая ее, позволит ей говорить если она будет играть по правилам Черного Человека, но слова молитвы давались с поистине титаническим трудом.
— …даруй мне… силы. дабы изгнать… тьму…
— Ах! Это так обидно, когда тебя игнорирует женщина. — вздохнул Черный Человек. — ну, ладно. Сделаем это грубее!
На этих словах Мэри почувствовала как Черный Человек пнул ее в спину.
Одновременно с этим, злая сила позволила ей двигаться.
Сорвав с шеи и сжав символ веры в своей руке, монахиня приготовилась к бою!
С удивлением Мэри поняла, что она больше не в своей келье. Вокруг была лишь Темнота наполненная слегка светящимся серым туманом.
Символ Веры в ее руке горел белым пламенем, но его свет тонул во мраке.
— …пресвятой… Архангел…
Слова молитвы все так же давались с трудом, но теперь она могла двигаться.
— …ниспошли…а…
Нечто ударило ее по руке выбив амулет и тот, погаснув, исчез в тумане. Каким-то образом монахиня поняла, что ее ударили тростью.
— Мэри! Мэри! Мэри! — напевал Черный Человек и его голос словно исходил отовсюду.
— …даруй мне… силы… — продолжила молитву Мэри и новый удар пришелся ей в живот.
Монахиню скрутило от боли и она упала.
— Мэри! Мэриииии! — напевал Черный Человек.
— …прогони… тьму…
Она почувствовала как ботинок Черного Человека впечатался ей в бок и закричала от боли.
«Кажется, сломано ребро». - пронеслась мысль в ее голове.
— Мэри! Поговори со мной, детка! — произнес Черный Человек голосом отца Майерса.
«Пошел ты в Бездну». - мысленно ответила ему монахиня.
— … Рафаил… — проговорили ее губы.
Теперь Черный Человек стоял прямо перед ней.
Она все так же не видела его лица. Лишь темный силуэт с поднятой рукой в которой зажата трость.
«Козел». - пронеслась мысль в голове монахини и это было не оскорблением.
Медное навершие трости было изготовлено в форме рогатого зверя.
— Мэри, ну зачем доводить до подобного? Думаешь, мне нравится бить женщин? — задал вопрос Черный Человек. — Ну, может самую малость.
— …спаси меня… — прошептала монахиня перед тем как навершие трости устремилось ей в лицо.
И в этот момент, ее окружил СВЕТ!
Икона Архангела светилась подобно маленькому солнцу изгоняя тьму!
Мэри вновь оказалась в своей келье. Она и Черный Человек. Только на этот раз его темный облик был размыт. Сейчас он напоминал лишь тень.
Тень перед рассветом.
"А он не слишком торопился, верно?" — пронеслась чужая мысль в голове у монахини.
— Видимо, кое-кто имеет на тебя планы, Мэри. — проговорил монстр. — Как я и предполагал.
В его голосе не было недовольства. С таким же голосом можно говорить о погоде во время чаепития. Либо о каком либо ином, незначительном происшествии.
— Брось, крылатый. Не сломал я твою маленькую игрушку. — произнес Черный Человек обращаясь, явно не к монахине. — Что до тебя, Мэри, то мы еще увидимся. Эта пьеса почти закончена, но в моей следующей постановке тебе уготована особая роль.
На этих словах Черный Человек исчез а вместе с его уходом погас и Свет.
Мэри осталась в своей келье, скрюченная на полу от разрывающей ее тело боли. И лишь тихий, безмолвный шепот Высшей Силы все еще звучал в ее мыслях…
Примечание автора:
* вы не поверите, но это реверанс на книгу "Изгоняющий Дьявола". По крайней мере, печатая текст, я вспоминал именно эту книгу.