Почему Брендон так трогал меня? И почему не отпускал?
— Уолтер? — закричала я вслепую, потому что не могла повернуться, чтобы увидеть его.
— Все будет хорошо, дитя, — крикнул он мне в ответ. — Только не создавай проблем, и все будет в порядке.
— Ой, ты можешь доставить небольшие неприятности, — сказал Брендон. — Мне нравятся небольшие неприятности.
Он увел меня через дверь домика в бурю свиста:
— Твою мать…
— Вау! Посмотри на это!
— Чёрт, это принес тебе Уолтер? Он тебе столько не должен.
Брендон смеялся — это был громкий смех, который пугал меня больше, чем свист.
— Эх, он такой старый, что, наверное, забыл. Ладно, ребята, это…?
Брендон выжидающе посмотрел на меня. Я была так напугана шумом и так переживала, что мои глаза никогда не привыкнут к более тусклому свету внутри, что не обратила внимания на то, что он сказал.
Здесь не было окон, но было достаточно солнца, пробивающегося сквозь щели раствора, так что хижина, в конце концов, стала видимой. На меня смотрели пятеро мужчин. Они сидели за круглым столом посреди комнаты, в каждой руке у них веером была развёрнута линия маленьких бумажных прямоугольников.
У этих мужчин были морщины на лице, но не так много и не такие глубокие, как у Уолтера. Они были пыльными и грязными, и, по крайней мере, у двоих из них бороды были неуправляемыми. На них были узкие кожаные штаны и свободные кожаные куртки поверх выцветших рубашек.
Один из них сидел в кресле, раскинув ноги, в одних штанах и сапогах. У него была полностью обнаженная грудь, если не считать тонкого покрова волос. Темная щетина росла буквой Т на его груди и тянулась ниже живота.
Волосы были достаточно грубые. Но я не могла не заметить, что он сидел там с открытыми сосками для всех взглядов.
Эту часть никто никогда не должен был видеть. Вряд ли стоило смотреть на свои собственные. Если у Нормала загорится рубашка, он будет больше беспокоиться о том, что выставит себя напоказ, чем сгорит заживо. Но этим людям из Ничто, похоже, было все равно.
Мужчина поймал мой взгляд, полный отвращения и ошеломления, и не сжался, а усмехнулся.
— Как тебя зовут, милая?
— Э-э, Шарли, — буркнула я.
Мужчина без рубашки сморщил нос.
— Нет, это странно. Я буду называть тебя просто сахарок. Так что ты скажешь, а? — он хлопнул меня по колену и пошевелил пушистыми бровями. — Присядь.
Мужчина слева от него сильно ударил его по затылку.
— Она не твоя добыча, так что не трогай ее.
— Ой, да ладно, я пошутил! — сказал со смехом мужчина без рубашки.
Внезапно встал еще один мужчина — в черной шляпе с плоским ободком и без растительности на лице. Он был единственным, кто не свистел, когда я вошла. Единственный, кто не улыбался. Он сидел в конце стола, сверля глазами мой череп, с того момента, как я переступила порог.
— Никто ее не трогает, — резко сказал он. — Не пока она еще вооружена.
Он обошел стол и прошел туда, где я стояла. Его руки сжали пояс с пистолетом, и мое сердце забилось так сильно, что я думала, что потеряю сознание.
Если он отнимет у меня оружие, меня уже ничто не спасет.
От этих мужчин у меня мурашки побежали по коже: они грязные и обидчивые, и они смотрят на мое тело так, будто хотят порубить его и съесть. Их было пятеро, а я всего одна — мне никак не убежать от них. Мой единственный шанс — выстрелить первой.
Это было ужасной идеей. Я поняла еще до того, как начала думать о том, что это ужасная идея. У каждого в комнате на поясе висел либо быстрозарядный пистолет, либо еще более быстрый револьвер. И я была уверена, что все они практиковались в стрельбе куда больше, чем я — а я выстрелила ровно ноль раз.
Тем не менее, у меня не было выбора. Я уже собиралась выхватить револьвер, когда внезапно вмешался Брендон.
— Нет, пусть оставит пистолет.
— Но…
— Я сказал, пусть оставит его! — он оттолкнул человека в черной шляпе и встал между нами. — Мне нравится, когда женщина носит оружие. Это мило. А теперь, — он потянулся вокруг меня, чтобы закрыть дверь, — ты хорошо играешь в карты, милашка?
— Я… я не знаю, что это такое, — говорю я.
Мужчины залились смехом.
Рука Брендона снова упала мне на плечи.
— Посмотрите на эти глазки лани, а? Бьюсь об заклад, ты многого не знаешь, — добавил он с таким взглядом, что у меня все внутри сжалось. — Вот что я тебе скажу: сядь здесь со мной, и мы сыграем пару раздач. Тогда я вышвырну отсюда этих блох… и мы сможем узнать друг друга получше, а?
Больше свиста. Больше блуждающих глаз и тревожных улыбок. Я не знала, что Брендон имел в виду под «узнать лучше», но сомневалась, что мы будем сидеть за столом и болтать.
Брендон обхватил меня своей мясистой рукой и повел к свободному месту — прямо в сердце огромного вонючего облака. Воздух вокруг стола был насыщен запахом потных тел и грязных носков. Вокруг витал еще один запах, которого я не узнавала: сладкий, но он почти обжигал каждый раз, когда я его вдыхала.
Без рубашки подмигнул мне, когда я проходила мимо, и поднес к губам коричневую бутылку. Сладкий, жгучий запах распространялся вместе с движением. Что бы он ни пил, я была уверена, что это была не вода.
— Наше место прямо здесь, — Брендон сел. Потом посмотрел на меня выжидающе. — Ну, давай.
— Мест больше нет, — сказала я.
Мужчины снова залились смехом.
— Брендон, у тебя много работы, — закричал Без Рубашки. Он снова наклонил бутылку. — Я не знаю — мне нравится, когда они немного более осведомлены.
Брендон закрыл лицо руками, покачал головой и хохотал, будто я была самым смешным, что он когда-либо видел. Когда он, наконец, выпрямился, он схватил меня за руку и потянул.
— Оу, иди сюда.
Он был сильнее меня — настолько, что достаточно одного движения, чтобы притянуть меня к нему на колени.
— Ну вот, — прорычал Брендон мне в ухо. — Красиво и удобно, правда?