- Здесь? - Гэльд не мог одержать удивления. - Мне уже настолько доверяют?
Хель искренне обиделась:
- А почему вам должны не доверять?
- Конечно! - воскликнул Гэльд, вскакивая. - Когда их ждать?
- Через два дня, - Хель следила за ним веселыми глазами. - Можете не торопиться.
- Хорошо, не буду!
Недолго думая, Гэльд подхватил ее в охапку вместе со шкурой и со смехом закружил по покою. Знайд вскочил и запрыгал вокруг, норовя ухватить зубами шкуру. В покой заглянула Антония и тут же шарахнулась назад, хлопнув дверью. Наконец они без сил повалились на лежанку, а пес прыгнул следом, намертво вцепившись в шкуру. Гэльд схватил его за загривок и швырнул на пол. Потом повернулся к Хели:
- Послушайте, Хель...
- Да? - Хель лежала, раскинув руки, гладя пальцами мягкий пепельный мех.
- Надо послать Стрелкам открытый вызов.
Улыбка сбежала с ее лица, и Гэльд с огорчением подумал, что он, как всегда, заговорил не вовремя и глупо. Хель медленно села:
- Продолжайте.
- Мне это только сейчас пришло в голову, - в смущении начал объяснять Гэльд. - Пусть думают, что мы - сумасшедшие одиночки, что мы идем в бой от отчаянья...
- А вы так не думаете? - перебила его Хель. Гэльд взглянул на нее блестящими глазами и твердо сказал:
- Нет.
Она помолчала, хмурясь, потом нехотя сказала:
- Если б так просто можно было решить все...
- Что случилось? - встревожился Гэльд. Хель досадливо качнула головой:
- То, чего следовало ожидать. У нас не хватает денег. Вы же знаете, Гэльд, мы собираем войско. Первым боем все не кончится... Командирам придется и над этим поломать головы...
Гэльд слушал ее, не отводя завороженного взгляда от огня. Потом потянулся к кубку, допил его, морщась, повертел в пальцах, любуясь игрой пламени на темном серебре.
- Деньги, - пробормотал он, сдвигая брови. - Пожалейте командирские головы, Хель. Деньги будут.
Всего этого я не рассказывала, конечно. Только повторила упрямо, что серебро было отдано для Восстания. Экскурсовод вздохнула досадливо, но терпеливо:
- Возможно, и так, но в исторических документах этого нет... Позвольте мне продолжать...
Мы шли за ней по шершавым плитам к парадному входу. Лестница с широкими каменными ступенями поднималась к самым дверям, за ними была полутьма, и тянуло прохладой. Переступая порог, я мимолетно коснулась ладонью темного гладкого дерева, и у меня вдруг сильно заколотилось сердце. Как будто лишь сейчас я поняла, что это Эрнар. И больше не слышала ни шарканья ног, ни тихих разговоров, ни назойливых объяснений...
Ведь по этим ступеням подымался некогда Гэльд. Здесь, в углу лестницы стояла Антония - в темном платье, со связкой ключей на поясе - символом ее власти. Когда Гэльд велел снять серебро, она кричала: "Святотатец! Ты еще ключи мои переплавь! Карианским корсарам меня продай!" Вот этот узкий коридорчик, вход в который преграждает сейчас шнур со строгой табличкой, вел к винтовой лестнице, а по ней можно было подняться прямо в башенку... А если из залы, в которой сейчас мы стоим, разглядывая экспонаты, - бывшей трапезной подняться по внутренней лестнице на два пролета, то попадешь в дом Предка, где всегда горят факелы, бросая мрачный отсвет на суровый бронзовый лик на щите. На чьей бы стороне ни стояли владельцы Эрнара, Предка они чтили всегда... А впрочем, факелы давно погасли, и бронзовый лик потускнел, и давно уже никто не живет в Эрнаре...
Супружеская пара, еще раньше замеченная мной, критически разглядывала манекен в уныло обвисшем платье - "Одежда знатной женщины, 1-ая половина XI века". Платье было неуклюжее и истертое.
- Ужас! - сказала супруга, подталкивая локтем мужа. - Как они такие тряпки носили, а еще "знатные женщины"!
- Угу, - флегматично отозвался муж.
"Какие глупости, - подумала я, - ведь это платье просто выцвело и постарело... Я помню его ярким и праздничным". Я хотела сказать это, но Ивар Кундри вдруг опередил меня:
- А как бы выглядели вы, пролежав в этом замке пятьсот лет?
Женщина раскрыла рот, потом закрыла, одарила Ивара Кундри уничтожающим взглядом и быстро зашагала вперед, волоча за собой мужа.
- Зря вы так, - не удержалась я. Ивар Кундри взглянул на меня с непонятной мрачностью:
- А зачем она приехала сюда? Оценивать старинные наряды?
- А зачем приехали вы?
- Трудный вопрос, - пожал он плечами. - И, пожалуй, слишком долго на него пришлось бы отвечать ... Видите вы вот эти сапоги?
За стеклом были выставлены болотные сапоги ужасающих размеров.
- Ну и что?
- Они принадлежали одному барону, большому любителю поохотиться. Он даже помер от разрыва сердца, промахнувшись по рыку. Сапоги, как видите, остались. И вот с тех пор, каждую ночь они исчезают куда-то. А наутро, - он таинственно понизил голос, - появляются снова, все в грязи... Представляете?
Я невольно рассмеялась и тут же изобразила холодное возмущение. И ощутила досаду - провели, как девчонку... Да ну его к лешему, этого Ивара Кундри! Я же в Эрнаре...
Экскурсовод тащила нас из залы в залу, не позволяя нигде задерживаться. И я разглядывала отгороженные шнуром экспозиции: "Уголок старой трапезной", "Кухонная посуда, XII век", "Ткацкая", "Спальня"... и думала, что, чем отгораживать все это, лучше бы восстановили все, как есть. То есть, как было. Чтобы можно было, как в Ильденском доме, ощутить за спиной дыхание предков...
Когда мы уже спускались к выходу по лестнице, я пропустила всех вперед и, отступив в неглубокую нишу, нашарила справа выпуклый трехгранный камень. Нажала на него с силой раз и другой, ладонь соскользнула, заныла содранная кожа... Я похолодела - неужели не выйдет? Шаги нашей группы затихли. В отчаянии я нажала еще раз и услышала резкий тягучий скрип. Часть стены медленно отползала, оставляя черную щель. Потом стена застыла, я протиснулась в щель и налегла на массивную железную дверь, снаружи искусно замаскированную под камень. Дверь подалась неожиданно легко, с тихим щелчком вошла в пазы, и я отказалась в темноте.
Я нашарила в кармане спички. Дрожащее зеленое пламя осветило стену, края пригнанных друг к другу камней, осмоленный факел, торчащий в гнезде у двери. Я дотронулась до него, и дерево пылью рассыпалось в пальцах. Зато я увидела поворотный рычаг, и это меня утешило: всегда смогу отсюда выбраться. Я отбросила догоревшую спичку и, преодолев желание зажечь еще одну, не отрываясь от стены хода, пошла вперед.
Я хотела проникнуть сюда, но не знала, удастся ли, совпадут ли ощущения из моих снов с тем, что есть на самом деле. Я даже не взяла ни фонарика, ни запаса еды - чтобы не спугнуть удачу. Только пачку спичек. Стена под ладонью была шершавая. Дышалось легко, воздух был чистый, хотя и с затхлым привкусом. Иногда я останавливалась и зажигала спичку, чтобы осмотреться. Здесь не было ни скелетов, ни проржавевшего оружия, ни зловещего мерного стука невидимых капель - всех этих атрибутов романтического подземелья. Просто прямой, неширокий и очень чистый коридор. Как в обычном доме, только что окон не было. Спичка гасла, и я шла дальше. Я знала, что ход недлинен, всего шагов пятьсот, но казался длиннее из-за темноты. И мне все время чудился какой-то странный запах, перебивавший запахи камня и затхлости - сладкий и горячий. Должно быть, так пахло по всему замку, когда Антония варила яблочную патоку... Я поняла, что мне просто хочется есть, но героически подавила в себе это неразумное желание. Все равно уже ничем не поможешь.
Я остановилась, выбрала из-за ворота цепочку с часами и, чиркнув спичкой, осветила циферблат. Было около семи. И вдруг прямо надо мной прозвучал отчетливо и гулко голос!
Вздрогнув, я уронила спичку, и она погасла. Голос не умолкал, его перебил другой, они грохотали под низким потолком, как голоса богов в театре. Только боги не обсуждают чью-то новую сумочку. Это меня немного успокоило, я зажгла новую спичку и внимательно оглядела стену. Ну конечно! Это был голосник, одна его отдушина оказалась прямо надо мной, а другая, похоже, выходила в какой-то зал дворца. Судя по времени, музей уже закрывался. Еще минут десять я слушала беспечную болтовню, многократно усиленную эхом. Наконец голоса стихли, и я двинулась дальше.
Конечно, можно было вернуться назад, побродить одной по дворцу, но мне надо было попасть именно в вежу, а прямой переход могли закрыть. Нет, я предпочитала довериться старинному механизму...
Этот механизм меня едва не подвел. Пришлось всей тяжестью повиснуть на рычаге, пальцы срывались, обдираясь о ржавчину. Наконец что-то дрогнуло, дверь отползла ладони на две... и застыла навсегда. Я кое-как протиснулась в эту щель и закрывать дверь не стала.
Этот ход выводил в нижние ярусы вежи. Здесь были погреба и подвалы, широкий коридор покато вел вниз, а в стенах перемежались глубокие ниши и массивные низкие двери. Я помнила этот коридор до мелочей, каждый камень в нише, каждую выбоину в полу... В этом коридоре играли в разбойников младшие братья Гэльда, как до того играли в детстве их предки. Этой дорогой спускалась Антония в сопровождении служанок, чтобы пересчитать и обновить запасы. И здесь Гэльд назвал Истар из Йониса сестрой...
Нашарив нишу, я забралась в нее и устроилась поудобнее, опершись спиной о стену. От камня шел ровный холод, и только сейчас я почувствовала, что зябну. Деваться, однако, было некуда - мне предстояло пробыть здесь до ночи. Точнее, часов до десяти - чтобы знать наверняка, что в замке не осталось ни души. Ох, и тянулось же время!