Такое понапишешь - впору Нобелевскую давать или приглашать на директорский пост.
Сам же готов на все, лишь бы взяли. Главное в резюме - практический опыт.
Для вновь прибывшего вечный заколдованный круг: пока на работу не возьмут, не будет опыта, а без опыта не возьмут на работу. Опыт должен быть не из Николо-Урюпинска, а проверяемый (если пожелают) здесь, в США.
Тут вам уготован непременный 'пятый угол', по здешнему - 'уловка 22', которой не избежать. Даже банк дает взаймы деньги, если у вас уже имеются средства.
Даст, чтобы эти средства вместе с долгом вернулись в тот же банк через троянский кредит. Так США и Россию дразнят: - Встаньте на ноги, тогда и поможем.
Опустим для ясности рассказы о том, какими дурачками должны прикидываться наши, чтобы размагнитить эту железную логику. Вот лучше случай из практики.
Брали меня в одну финансовую корпорацию, столь близкую к большим деньгам, что требовалось пройти Полиграф Тест - Детектор Лжи. Либеральная Америка продолжает протестовать против этой унизительной процедуры: как можно допустить, чтобы машина читала ваши мысли - последний оплот свободного человека. В Америке уже нет нужды шпионить по-мелкому: всякая квитанция от кредитной карточки, телефонный звонок - любые следы вашей жизни и без того накапливаются в сводном банке информации, откуда их распродают оптом и в розницу.
Новичок, я живу себе тихо в пригородном домике и думаю, что мало кому знаком; а меня с потрохами давно сортируют сотни компаний, чтобы знать какую именно рекламу посылать мне по почте, что уговаривать купить, как вернее заиметь мой выборный голос. Доллары и голос, что им ещё от вас нужно?
Нет, говорят протестанты, последнее не отдадим: читать мысли и кровь, искать СПИД, наркоманию, генетические дефекты...
Впрочем, мне в то время было не до принципов, не до борьбы за права человека.
Мне нужно было попасть на работу.
Час и место и место экзекуции были указаны в направлении Отдела Кадров. В одном из небоскрёбов даунтауна я взлетел к месту проверки на скоростном лифте.
Меня поместили в полутёмную комнату. Некто седой, мускулистый, похожий на отставного полковника с кафедры марксизма, участливо спросил - Как я добрался? Как мое самочувствие и какая снаружи погода? - Стандартные здесь вопросы служителей медицины и полиции для обнаружения вменяемости субъекта.
Самочувствие моё было неплохое, потому что с утра я успел, побывал у зубного; этой экзекуции я опасался по-настоящему, больше чем детектора лжи. Ещё раз убедился в безболезненности американского врачевания, и мой зуб перестал ныть.
Итак, поразмяв меня отвлекающими вопросами, полковник прикрепил контакты к моим рукам и голове. Щелк - раз, другой... оставил в углу синий ночник; щелк опять - началось. Из полутьмы вопросы следовали один за другим, безразличным, возможно, заранее записанным голосом:
- Уносили что-либо с работы, вам не принадлежащее?
А карандаш считается? - думал я, пробуя языком подлеченный зуб. На всякий случай сказал: - Нет.
- Выпиваете? Случались ли на службе конфликты личного характера?
Неприязнь?
Обида?
На каждый из таких вопросов я был бы непрочь пуститься в часовую беседу, как у нас заведено, но тут от меня ждали ответа быстрого 'да' или 'нет', без объяснений - чуткий аппарат сам заметит малейшие 'сосудистые признания'. У кого не бывало конфликтов, кто не выпивал, скажем, по случаю праздника? Чепуха какая-то. Мне было смешно. Смешно и радостно, оттого, что мой зуб совсем уже не болел. Лаская его языком, я механически отвечал - Нет, нет, нет...
Нет, (не б о л и т), - заладил я; в вопросы, честно сказать, даже вслушиваться было лень. Когда зажегся свет, меня, как после серьезной операции, проводили в комнату отдыха; поинтересовались - способен ли я сам добраться домой? В той же комнате находились другие пациенты; пили таблетки, утешали друг друга. Сидевший рядом человек, закрыв глаза, щупал пульс у себя где-то на шее. Я поискал свой там же, не нашел и поехал домой.
Ответ приходит в Компанию по закрытой почте, через две недели, после тщательного анализа начерченных аппаратом кривых. Короче, на работу меня взяли без заминки, Теперь я не прочь бы узнать - от чего я там так упорно отнекивался?
Интересно,правда.
На одно из своих самых первых интервью я катил на любезно одолженном автомобиле - попробуй в субурбии доберись иначе из пункга 'А' в пункт 'Б'. Ещё свежи были в памяти недавние этапы эмиграции, залипшая в ящике открытка ОВИРа, как всегда, неожиданная, похоронноподобные наши посиделки, прощания-провожания в гулкой опустевшей комнате...
Машина неслась по хайвею, а я еще не мог поверить, что уже в США, сам рулю на свою американскую деловую встречу. Прикидывал в уме, что во мне осталось советского - носки, трусы, блокнот во внутреннем кармане. Нутро, думал, ещё советское. И, в добавок, забубенные мотивы-куплеты советских шлягеров продолжали упорно морочить голову.
Не спеть бы, опасался, на интервью какую-нибудь Етку-Ленку или про Ленина, который в тебе и во мне...
В таких размышлениях проскочил я нужный съезд с хайвея; разворот же назад, из вредности, мне долго не попадался. Замечательная скорость машины и гладкость шоссе вместо радости в таком случае наводят тоску. Местность была незнакомая; положившись на одну интуицию, я взял первый попавшийся выход. Не знаю был это 'кленовый лист' или 'морской узел', только, чувствую - заплутал я серьезно, и к месту назначения мне едва ли успеть. На хайвее ведь некого спросить, не встанешь полистать карту. Так что мне ничего не оставалось - давил на педали, бубнил Етку-Ленку.
...Холодная струйка сползала между лопатками, когда чудом я оказался в вестибюле нужной мне фирмы, где мрамор, бронза, фонтанчики, дизайнерская мебель.
- Вы назначены? Располагайтесь, ждите...
Я бы рад отдышаться, остыть. Не тут то было - из-за угла на меня уже летел с распростёртыми объятиями некто незнакомый, сладко улыбающийся без определенного лица - эдакий Манилов:
- Сюда, милости прошу вас... здесь чуточку налево, тут наш новый конференц-зал... тут ещё будет зимний сад и оранжерия, а тут как раз и мой скромный уголок...
И вот, как старинные друзья, мы - в глубоких креслах друг против друга.
Чего только не поведал мне новый друг: и про блестящие планы фирмы и про мои завидные перспективы. Открыл пару невинных секретов: - Напротив кабинет Глории, вы непременно её увидите на предстоящем рауте в Золотом Дворце. Боже - как она танцует джитебаг!
Незаметно перешли на профессиональные темы. Чего я не скажу, Манилов пожирал меня глазами и, шевеля губами, с уважением повторял мои слова.
Жизнь научила нас ничему не доверять; иногда подозрительны мы аж черезчур.
Я недоверчиво ловил его проговорки, намёки, знаки; взвешивал, сопоставлял.
Вот он вскольз проговорился о нашей скорой с ним партии в теннис (если погода позволит); вот вздохнул, вспомнив свои проблемы и решив посоветоваться со мной.
Я понимал, что всё это входит в задачи собеседования, но, видя, как ответы мои его действительно радовали; как он с неподдельным энтузиазмом согласно кивал и стал потирать руки, я не мог оставаться равнодушным. Говорил я всё более уверенно и к месту, убеждаясь, что фирме позарез нужны люди, перестал сомневаться; понял, что на этот раз мне улыбнулась фортуна. Главное - наконец попался человек, который оценит меня по-человечески и профессионально. Нет, так для одной проформы не делается. Интервьюер не выдержал даже - пригласил под конец двух соседей полюбоваться на меня, на его находку: - Это Джек, а это - Джим; как раз около них и будете располагаться. Все трое они провожали меня до лифта; и остальные сотрудники, вытянув над перегородками шеи, не без зависти смотрели мне вслед.
Всё-таки ждёте подвоха? Бывали на интервью? Ну что тут особенного, что мой новый друг мне не перезвонил, как обещал, а я ему звонить не имею права. Ну, закрутился человек, перепутал меня с другими кандидатами, вон его стол - весь был завален бумажками.
Понаторев, я уже не ломаю себе об этом голову; выйдя с интервью, стараюсь тут же забьпъ о нём.
Дышите глубже: если вас захотят - отыщут из-под земли.
ОФИС
Наступил долгожданный день. Первый раз являюсь на работу. Тоскливая беспризорнось, хорошо известная новым иммигрантам, уже позади. В учереждении всё распрекрасно; кругом - сплошные американцы. Это почти, как если бы на международной выставке в Сокольниках какому-нибудь приезжему счетоводу из Вязьмы, мечтающему максимум добыть пару глянцевых проспектов, дать шанс переодеться иностранцем и расположиться в группе самоуверенных янки.
Глядите - вот мой кабинетик, моё вращающееся кресло, прохлада в жару, множество разноцветных канцелярских штучек - фломастеры, блокноты, календари...
Правда, немного боязно: что я тут буду, собственно говоря, делать?
Однако - первый день - взятки гладки. Водят по этажу знакомиться:
- Добро пожаловать на борт нашего корабля.- Рукопожатия, шутки: - Тут наш кафетерий, а тут - наоборот.
На ланч босс свозил в ресторан персонально. Так полагается. Потом сунули в руки объемистый том стандартов делопроизводства и бросили в одиночестве. Не надолго.