Железный ошейник, надетый на мою шею, тут же сузился, перекрывая мне доступ к кислороду. Холодный металл впивался в кожу, оставляя на ней глубокие отметины. Мне никак не приходило в голову, почему у бестелесного создания настолько остро передаются все ощущения, ведь я ничего не должна чувствовать, а любые предметы обязаны пролетать сквозь мое тело. Я потянулась пальцами к ошейнику, в надежде ослабить железный обруч, но Он щелкнул пальцами, и мои руки с хлопком опустились по швам. Перед моим носом в разные стороны ходил указательный палец, давая мне понять, что ранние действия ни к чему не приведут. Я молча приняла поражение и продолжала задыхаться, глядя в глаза своему мучителю. Так вот, что значит быть «игрушкой».
- Еще не передумала?
Едва совершая движения головой, я дала свой неизменный ответ.
- Упря-я-ямая, - улыбка не сходила с Его уст. О чем-то подумав, Он резко встал со своего трона и мягкой поступью направился ко мне. Когда между нами едва можно было просунуть ладонь, Он спросил:
- Я же вижу, тебя мучают немые вопросы. Ты можешь задать мне парочку, и, возможно, я отвечу, - Он шутливо склонил голову набок, будто наблюдал за моей реакцией. Нужно пользоваться моментом. И не важно, что я знаю, что за ответы мне придется платить.
- Почему я чувствую боль? Ведь я бестелесна. Я не должна ничего ощущать.
Довольно хмыкнул. Будто ждал этого вопроса.
- Потому что я так хочу, - Он поднял руку и взял локон моих волос, слегка потянув на себя, отчего моя голова наклонилась вбок. – Я могу заставить тебя чувствовать полную гамму эмоций и ощущений, а могу сделать так, что ты будешь обычной пеленой дымкой, странствующей по реке Забвения…Но это слишком просто, согласись? – в доказательство своим словам, Он захватил больше волос и сильнее дернул их. Голова запрокинулась назад. Свободной рукой Он обхватил мою шею и крепче ее сжал. Железный браслет тут же с новой силой врезался в кожу. С губ сорвался тихий всхлип. Пальцы сжали горло в несколько раз сильнее, а улыбка острых зубов стала шире.
- Пожалуйста, - мои глаза почти закрывались, - прекрати.
Его большой палец руки переместился с шеи на мои губы. Проведя по ним своими ногтями, Он заставил их кровоточить. Наклонившись ближе к моему лицу, настолько близко, что я кожей ощущала жар от Него всего, Он провел языком по линии губ:
- Почти как живая, почти теплая, - Он довольно облизнулся, освобождая мою шею из стальных объятий. От сильного удушья мои ноги подкосились, и я рухнула на колени, обдирая их. Кашель застрял где-то в гортани. На губах все еще вкус железа и Его… Необычно, не человеческий запах, не человеческие прикосновения.
- Встань, - грубо и требовательно. Превозмогая боль, я поднялась. С колен стекала кровь, медленно впитываясь в черную землю. Он подобрал конец цепи, сковавшую мои руки, и резко дернул его на себя. Я подобно собачке, быстро перебирая ногами, оказалась снова рядом с Ним. Проследив за движениями, я заметила, что Его руки теперь пусты, лишь какими-то круговыми движениями были заняты пальцы. Мне показалось, что я парю в воздухе, но такого просто не может быть. Все же я решила убедиться и опустила голову вниз. Действительно, я была в нескольких десятках сантиметров над землей, а руки к тому времени задрались над головой. Меня привязали к чему-то, и теперь я висела как старый, мертвый хряк на рынке. Попытавшись подтянуться на цепи, я лишь сделала себе хуже, руки сковала нестерпимая боль. Я без чувств обвисла на цепи.
- Ничего не хочешь мне сказать? Может что-нибудь вроде: «Я передумала»?
Моя обвисшая голова в привычном движении моталась из стороны в сторону. Кровь с губ от давления сочилась сильнее, стекая по подбородку и капая на платье. Я совершено потерялась в пространстве. Но мне показалось, что Он облегченно вздохнул после моего немого ответа.
Услышав шорохи от Его балахона, я вся сжалась, готовясь к худшему, к тому, что мне придется ощутить. Но Он прошел мимо, едва касаясь пальцами моего опущенного лица. Хорошо, что его не было видно, иначе Кто-то знатно посмеялся от моего удивленного выражения.
- Раз уж ты сегодня так остро все чувствуешь, в том числе жажду и голод… - Он улыбнулся, словно ждал моей реакции. Я на секунду замерла, прислушиваясь к своим ощущениям: в горле пересохло, желудок сводила судорога. Да, я голодна, напугана и хочу пить.
- … я оставлю тебя здесь. Повиси часик-другой. Возможно, я скоро вернусь с кувшином воды. Не скучай, милая, - Он пошевелил пальцами, послал мне шикарную улыбку во все клыки и скрылся за массивной дверью, которая, как не удивительно, тоже была сделана из костей.
Издевается, прощупывает почву, но я не сдамся. Не сейчас.
Я не чувствовала рук, все меньше ощущала ноги и совсем обессилила. Не знаю, сколько я так провисела, борясь с желанием упасть в обморок. А может это и произошло. Ведь я совершенно не слышала, как Он вернулся.
Холодное прикосновение пальцев к подбородку вернуло меня в реальный мир. Голова медленно поднялась, и я увидела перед собой уже успевшее надоесть лицо бога.
- Я тебе кое-что принес, - лениво растягивая слова, тихо сказал Он.
Вторя манере голоса, я опустила взгляд вниз и увидела кувшин, скорее всего, наполненный водой. Легкий мираж влаги проснулся в пересохшей глотке, я сглотнула невидимую слюну и уставилась на него бешено, словно это единственная вещь, которая меня сейчас интересовала. Так и было. Напрочь забыв о боли и ранах, я перевела взгляд с кувшина на Него и как подобает цепному псу, стала молить о глотке воды.
- Ты, кажется, что-то сказала? Нет?
«Сволочь», - пронеслось у меня, что не осталось незамеченным для Него. Наградил оплеухой. Так мне и надо, следует следить за мыслями, пока Он рядом.
- Пожалуйста, дай мне воды, - еле слышно. На большее не хватает сил.
- Посмотри на меня.
Уже не первый раз поднимаю на него молящие глаза. Могу поклясться всеми богами, что ему это чертовски нравится, словно Он ждал этой немой просьбы, это горящее желание в моем взгляде. Вылитая, как помои, выплеснутая в лицо, издевательские капли – я ждала всего этого и сильно удивилась, когда все те же холодные пальцы вновь коснулись подбородка, слегка поднимая его, позволяя столь желанной жидкости влиться в рот прохладной струйкой. Я жадно глотала, боясь вот-вот потерять этот источник жизни, как мне казалось в тот момент. Если бы Он принес сто таких кувшинов, я бы осушила каждый, не оставляя не единой капли на дне.
- Ну-ну, - Он отнял кувшин от моих губ, - довольно.
- Зачем ты так? Зачем тебе эти игры? – пытаясь привести дыхание в норму и забрать с губ последние капли, спросила я.
- Игры? – выражение Его лица стало вмиг серьезным.
- Ты сам назвал меня игрушкой.
- То, что я кручу тобой, как вздумается, не делает из всего этого игры.
- Я не подчинюсь тебе, я не буду…, - я скривила лицо в гримасе отвращения, - игрушкой. Можешь убить меня второй раз, можешь кинуть меня в твою любимую реку… я… я …. – я стала тяжело дышать, сердце(если оно и было) колотилось с неистовой силой, если бы мои глаза были похожи на Его, они бы сейчас пылали жарким пламенем злости.
- Ты закончила?
Этот вопрос обескуражил меня. Ни тебе ни унижений? Ни разбитой в кровь губы? Ни оплеухи?
- Да, - почти робко.
- Ты будешь умолять меня делать тебе больно, ты будешь умолять меня, чтобы я заставлял тебя чувствовать все, - на последнем слове Он сделал ударение и медленно прошел вглубь помещения.
- Никогда, уж лучше вообще ничего не чувствовать, чем быть тут с тобой и терпеть все это.
Он хищно улыбнулся и, щелкая пальцами добавил: - Сама попросила.
В следующий миг я снова ощутила одно большое…, ничего. Жажда ушла вслед за голодом и болью. Ничего. Он больше не будет меня мучить. Я облегченно вздохнула.
- Десперат! – дверь заскрежетала, и из нее показался мой старый знакомый козло-лев. Он выдернул цепь из какого-то крепления, и я свалилась наземь. Не дав мне прийти в себя, он дернул цепь на себя и повел прочь из помещения. Когда мы поравнялись с дверью, я обернулась на Него: лицо не выражало ни единой эмоции, будто камень сковал их. Глаза не горели огнем. Они смотрели на одну единственную точку. На меня.
Особо не церемонясь, меня довольно жестко кинули обратно в помещение с решеткой. Упав на колени, я ничего не почувствовала, оно и к лучшему. Я снова стала бестелесна. Некоторое мгновение назад, когда я находилась под охотничьим взором самого Ктулху, я была несказанно счастлива такому подарку судьбы. Тогда почему сейчас ко мне закрадывается смутные ощущения потери и…, разочарования?
Я сидела в этой темнице, наверное, целую вечность. За это долгое время, здесь успели побывать сотни пленных, мимо меня, по ковру из костей, на суд к Нему проходили тысячи. Те, кого я не видела – миллионы. На лице каждого были написаны непонимание и ожидание своей судьбы. Никто из них не хотел оставаться здесь, все просили дать им шанс, простить грехи, а возможно, и заключить сделку с Безумным Богом. Лишь несколько моментов я помню на своей памяти, когда паре счастливчиков удалось «договориться» с Ним. О, это сверкающее всеми цветами выражение счастья на их лице. И Он должен был потирать руки, сверлить своих жертв оценивающим взглядом, предвкушая вкус их душ, но ничего этого я не видела. Сквозь железные прутья я могла наблюдать за всем, что происходило в том зале, где мы впервые встретились с Ним. Так же спокойно, Он мог видеть и меня. Часто наши взгляды пересекались с одним лишь отличием: я старалась как можно быстрее переключить внимание на что-нибудь другое. Пусть это и будет рассматривание земли, на которой я проводила большую (точнее, всю) часть своего времени, а Он буравил меня им до тех пор, пока внимание не захватывал другой объект, слезно молящий о прощении. Так и тянулось время. Бесконечно, растянуто, скучно. Все стало ужасным колесом, который прокручивал раз за разом картинки, стоящие перед моими глазами. Мне стало казаться, что я схожу с ума, если я вообще могу что-то сделать. Я так давно перестала что-либо чувствовать, ощущать, что в самый раз следует подумать о наличии моего сознания, как такового. Иногда украдкой, пока Он не кидал свои ленивые взгляды в мою сторону, я пыталась проткнуть руку отвалившимся железным крючком, соединяющий петли на решетке. Все бесполезно: он проходил сквозь тело, а мои ощущения так и не пробуждались.
Все сильнее стала давить гнетущая тишина, пока зал пустовал. Пока Он развлекался с другими грешниками в своей обители. О, Господи! Неужели я ревную Его к пыткам над другими? Я окончательно бредила. Истерический смех заполнил пустующее помещение. Простая смеющаяся дымка никогда не станет обитателем зала. Я ни с кем не разговаривала; когда однажды спросила у Него, не слишком ли эта тяжелейшая работа с «отходами» жизни Его утомляет, то получила черное от злости лицо, молчание и одиночество до следующей церемонии с этими самыми «отбросами», которое почему-то затянулось надолго.
Я хотела подержаться за прутья – не могла. Я хотела выбраться из этой тюрьмы – не могла. Я хотела услышать хоть что-то кроме своих мыслей – не могла. Я хотела исчезнуть – не могла. Хотела, чтобы Он бросил меня к своим демонам, иль в реку – не могла.
И однажды я захотела чувствовать. Не важно, что, не важно от кого, я просто хочу быть. Пусть и Его игрушкой, пусть и пищей для Его тварей – не важно. Но сказать это, значит признать свое поражение, значит дать Ему насладиться моим проигрышем, Его властью. Не могу. И я сидела с этими мыслями, которые разрывали меня, а заодно и я разрывалась вместе с ними: признать или остаться здесь, в этой клетке, ждать неизвестно сколько. Я стала видеть Его чаще, будто Он знал, что я на грани, чтобы упасть в пропасть повиновения. Он что-то долго искал в моем лице и, не найдя этого, уходил прочь. Хотелось взвыть волком, но и тут я ничего не могла. Отвернувшись от Его трона, я приказала себе буравить взглядом противоположную стену и никогда больше не смотреть на Него, на свободных духов, как бы смешно это не звучало.
В один из тех дней, когда я лежала и изучала камни и кости в стене, причудливыми узорами въевшимися в породу за столько веков, я услышала тихий шелест возле клетки. Моя почти невидимая рука прекратила водить по камню и замерла, словно остановили время. Это Он. Я знаю, я…, могла бы сказать, что чувствую, но нет. Я просто знаю. Рука сжалась в кулак и беззвучно опустилась вниз. Я медленно закрыла глаза и открыла снова. Если бы я чувствовала, то моя спина вся горела от взгляда. Я выдохнула несуществующий воздух из легких, села и повернула голову к той стороне, на которую зареклась не смотреть. Странное чувство чего-то забытого и вновь приобретенного пролетело, едва коснувшись меня. Его лицо, Его насмешливый взгляд куда-то пропал, в глазах я видела нерешимость, руки опирались о железные прутья. Всем своим видом Он показывал, кто здесь царь, но Он не знал, что я отвечу, не знал, что скажу.
- Сколько времени прошло с нашей последней встречи? - я ужасаюсь, как хрипло звучит мой голос, и тут же откашливаюсь.
- Всего лишь четыре века или чуть меньше, например, четыре минуты, кто знает…
Я должна была удивиться, но отчего-то не сделала этого лишь бросила протяжное «Ммм…»
Наши гляделки продолжались, и я всеми силами боролась с тем, что сейчас отдам себя в Его распоряжение, попрошу о том, что бы Он заставил меня ощутить что угодно, лишь бы вновь ко мне вернулась реальность. Зажала нижнюю губу, втянула голову в плечи и молча уставилась в пол. Я слышала, как Он выдохнул. Разочарованно? Он ждал моей просьбы? Ничего не могу поделать с собой.
- Я хочу…, - я замолкла на полуслове. Увидела, как Он резко оторвался от решетки и уставился на меня. – Я хочу, чтобы ты заставил меня чувствовать. Я так больше не могу, - роняю почти неслышно последнее слово и еще больше вжимаю голову.
Затянувшееся молчание.
- Идем.
Я слышала, как отворилась решетка и подняла голову: Он уходил, и я знала куда. Поплелась следом, все еще заключённая в цепи и кандалы. Мы в тишине дошли до Его обители, Он повернулся ко мне лицом и продолжил ровным голосом:
- Я передумал, я брошу тебя в реку Забвения, твои чувства не вернутся к тебе. Мне лишь нужно было твое…, поражение, - та самодовольная улыбка победителя, про которую я успела забыть, вновь засияла на Его лице.
Я хотела убить Его. Разорвать на куски и бросить Его же псу. Чтобы Он страдал, как все грешники вместе взятые. Я Его ненавидела. Мои ноздри раздувались от гнева, а руки сжались в кулаки. Было глупо, чертовски глупо, но я решила ударить Его. Естественно, моя рука прошла мимо, и я крутанулась на месте. Это меня не остановило. Еще и еще, раз за разом я пыталась содрать с Его лица эту ухмылку. От своей беспомощности я завыла и в который раз упала на колени. Он подошёл тихо и поднял меня. Все еще сжимая кулаки, я дырявила безумным взглядом Его грудь, облачённую в черный балахон, и очень сильно жалела, что не могу врезать по этим костям. Он занес руку, как я подумала, чтобы вновь взять цепь, но ладонь остановилась в нескольких миллиметрах от моего плеча. Я повернула голову, едва касаясь губами тыльной стороны Его руки, и наблюдала за действиями.
Пальцы медленно двигались вниз, все еще держа дистанцию. Они уже дошли до запястья и поднялись обратно к плечу. Я чувствовала холод. Не может быть… Пальцы прикоснулись к коже, и мой мир снова приобрел краски. Рука переместилась на ключицу, поднимаясь выше к щеке.