- Вы всякого человека рассердите. Не такой я человек, чтобы начать речь да и не кончить. Будет и о Гале речь. Она вас любила?
- А таки так!
- А вы тогда кто были, как она вас любила?
- Подсыпка.
- Так это опять малый ребенок поймет: когда девка любила подсыпку, то и быть ей замужем за подсыпкой.
Мельник вылупил глаза и в голове у него, точно на мельнице в помол, все пошло кругом.
- Да я же теперь не подсыпка!
- Вот беда какая. А разве у вас на мельнице нет подсыпки?..
- Это Гаврило?.. Э-э, вот ты что придумал. Пускай же, когда так, он тебе и сапоги дарит за такую придумку. А я скажу на это, что не дождет ни он, ни его дядья с тетками, чтоб я такое дело потерпел. Вот лучше пойду да ноги ему переломаю.
- А! Какой горячий человек, хоть яйца в нем пеки!.. Да я ж совсем другое хотел вам сказать...
- А что ж ты еще после такой шутки можешь сказать, когда мне это не нравится?
- А вы послушайте.
Харько вынул люльку изо рта, посмотрел на мельника, прищуривши один глаз, и так прищелкнул языком, что у того сразу стало веселее на сердце...
- А вы, говорю, ее любили и бедную?..
- То-то что любил!..
- Ну, так и любите себе на здоровье, когда она будет за подсыпкой. Вот теперь и моей речи конец: вот вы все трое и будете жить на одной мельнице, а четвертый дурень не в счет... Ага! теперь поняли, чем я вас угощаю, медом или дегтем? Нет! Харька били не по голове, а куда следует, оттого и умный вышел: знает, кому достанется орех, кому скорлупа, а кому новые сапоги...
- А может, еще и не выйдет дело?
- Почему ж ему и не выйти?
- Мало ли почему. Вот старый Макогон не согласится.
- Вот! Когда б я с ним не говорил!..
- Ну?
- То-то. Ехал из городу с водкой, а он-навстречу. То да с+-, и говорю: "Вот вашей дочери жених - наш мельник".
- А он что?
- "Не дождет, говорит, ваша бабушка! Что, говорит, он стоит?"
- А ты что?
- А я говорю: "Вы, видно, не знаете, что нашего жида Хапун унес?"
- "А когда так, говорит,-то дело другое: как жида на селе не стало, то и мельник - стоющий человек..."
- Ну, хорошо, Макогон согласится. Так еще Галя пойдет ли за подсыпку?..
- Э, как девку с матерью погонят из хаты, то рада будет жить и на мельнице.
- Так-то оно так...
IX
Мельник почесался... А делу этому, вот, что я вам рассказываю, идет уж не день, а без малого целый год. Не успел как-то мельник и оглянуться,- куда девались и филипповки, и великий пост, и весна, и лето. И стоит мельник опять у порога шинка, а подле, опершись спиной о косяк, Харько. Глядь, а на небе такой самый месяц, как год назад был, и так же речка искрится, и улица такая же белая, и такая же черная тень лежит с мельником рядом на серебряной земле. И что-то такое мельнику вспомнилось.
- Э, послушай, Харько!
- А что?
- Какой сегодня день?
- Понедельник.
- А тогда, помнишь, как раз суббота была.
- Мало ли их было суббот...
- Тогда, год назад, в судный день.
- А, вот вы что вспомнили! Да, тогда была суббота.
- А теперь, когда у них судный день придется?
- Вот я и сам не скажу, когда он придется. Жида поблизости нет, так и не знаю.
- А небо, гляди, какое чистое, как раз такое, как и в тот день..
И мельник со страхом посмотрел на окно жидовской хаты, не увидит ли опять, как жиденята мотают головами и жужжат, и молятся о своем батьке.
Э, нет! То все уже прошло. От Янкеля не осталось, должно быть, и косточек, сироты пошли по дальнему свету, а в хате темно, как в могиле... И на душе у мельника так же темно, как в этой пустой жидовской хате. "Вот, не выручил я жида, осирочил жиденят,- подумал он про себя.- А теперь что-то такое затеваю со вдовиной дочкой..."
- Эй, хорошо ли оно у нас будет? - спросил он Харька.
- Чем плохо? Оно, правда, есть и такие люди, что меду не едят. Может, вы из таких...
- Не из таких я, а все-таки... Ну, прощай!
- Прощайте и вы.