Просыпаюсь от стука в дверь. Каин зовёт по имени и велит вставать — пришли срочные новости. Говорю, что сейчас выйду, а сама с трудом отлипаю от стула, рядом с которым спала и спинку которого обнимала. Неужели ходила во сне? О, Карамель…разумеется, ходила во сне. Не Ромео же явился тебе в ночи, не выдумывай. Всё сон. Но у тебя проблемы, если ты начала лунатить.
Выхожу к Каину — янтарные глазки ожидают в коридоре.
— У тебя срочные новости, — повторяю я.
— Срочнее некуда. Мне только что сообщили, — и юноша щёлкает пальцем по наушнику, — о готовящейся поставке на территорию пятого района. Она не в планах, а на носу. Поставка вот-вот отправится.
— Мы можем улетать? Откуда такая спешка?
— Наверное, управляющие всполошились после подрыва Здания Комитета Управляющих. Не будем медлить. Ты готова?
— …Не знаю.
Правда, не знаю. Едва я познакомилась с Острогом и живущими там, едва обзавелась новыми друзьями, как янтарные глазки сообщают о новом, перехватывающем дыхании, событии.
— Не знаешь? — восторгается Каин. — Всё это я делаю ради тебя, конфетка. Только скажи — отправимся в пятый район. Как ты хотела.
Он прав. Не стоит забывать — всё делалось во имя пятого района, всё вело к нему. Изначально я должна была отправиться туда, а не спускаться на земли Острога…Смотрю на повязку — ещё вчера в ладони обитал чип, открывающий все двери в Новом Мире, дающий тебе привилегии, имя и средства. Жертвы не могут быть напрасны. Тем более из-за Патруля Безопасности, что оцепили мосты и станции, мы не сможем вернуться в Острог неизвестное время.
Говорю:
— Я готова.
— Идём. Без завтрака справишься?
— Всё равно не люблю завтракать.
Быстро собираемся и оставляем временное укрытие; цепляем дыхательные маски на лица, пересекаем подъезд — серый, полый, как коридоры в Академии — и выходим на крыльцо. Утренний прохладный воздух бьёт по открой части лица; присутствует запах гари — после вчерашнего пожара. Смотрю на Здание Комитета Управляющих, раненного гиганта. Вокруг него до сих пор кружат дроны, но верхние нетронутые этажи — что очевидно — будут продолжать работу. Новый Мир не перестанет функционировать. А я ведь не поинтересовалась, каким образом и кто смог напичкать средние этажи Здания Комитета Управляющих взрывчаткой…
— Держи руки в карманах, — велит Каин.
Исполнительно прячу их.
— Который час? — спрашиваю я.
— Куда-то торопишься? — забавляется юноша.
— Не слышала и не видела утреннего обращения на Здании Комитета Управляющих. Новости уже были или комендантский час ещё не закончился?
Каин растерянно выдаёт:
— Не закончился, его сегодня продлили — видел в Вестнике. Граждан просили дольше посидеть в домах. Новостей тоже не было. Наверное, из-за вчерашних событий. Может, их отдел зацепило или попросту собираются выступить позже. Увидим.
— Ладно…
Мы садимся в машину. Небо сегодня по-особенному серое, такое бывает? Словно подсвеченное с обратной стороны.
— Расскажешь, как приобрёл квартиру в Северном Районе? — спрашиваю я. Да-да, без банкового счёта, наличия кредитной истории и средств на покупку в том числе.
— На стыке Северного и Южного, — поправляет юноша. — Один важный человек откупился, чтобы я не рассказал его секрет.
Кротко улыбаюсь:
— Какой?
— Какой человек или какой секрет? — смеётся Каин. — Не скажу, иначе останусь без квартиры или окажусь на следующий день в мусорном баке. А, может, сразу в двух.
Понимаю, что он шутит…но это не укладывается в голове. Отказываюсь принимать испорченность Нового Мира. Новый Мир — несмотря на его минимальные, проскальзывающие несовершенства — идеален. Или нет? Кажется, нет…
— О чём-то задумалась? — Каин перебивает мысли.
— Ерунда.
Мы взмываем в воздух и летим. Юноша делится:
— Я увижу пятый район вместе с тобой, представляешь?
Поднимаю глаза — врезаюсь в улыбку. Каин удерживает руль одной рукой, а вторую кладёт мне на ногу. Едва не оставляет ожог пятернёй; ощущаю, как кожа плавится. Ты. Чего. Парень.
— Я мечтал увидеть пятый район, конфетка, и — наконец — исполню это, но не один, а вместе со значимым для меня человеком.
Искренняя, даже искрящаяся интонация заставляет выкинуть из головы дурное, заставляет вытерпеть жест, вторгающийся в моё пространство.
— У меня есть друзья в Восточном районе, — рассказывает Каин. — Они занимаются поставками провизии и медикаментов пятому району. До окончания комендантского часа мы должны сесть на вертолёт и пересечь водохранилище.
— Значит, летим в Восточный район, — соглашаюсь я.
Восточный специализируется на поставках и производстве: десятки фабрик и заводов выплёвывают грязь и пыль из своих труб, прикуривают, дымят.
— Понаблюдаем, — говорит юноша, — что грузят для самых важных шишек Нового Мира. А затем отправимся вместе с грузом.
— Звучит просто.
— Подозрительно, да? — улыбается Каин. — Сам не понимаю отчего…
— Почему ты не улетел раньше?
— Я не говорил?
— Скажи ещё.
— Просто не мог.
— А сейчас?
— И сейчас не могу, но делаю это ради одной заносчивой, любящей задавать вопросы и выводить людей, особы.
— Звучит убедительно.
Мы одни в небе — парим. На огромном полотне докучливого серого цвета вырисовывается крохотная точка — наше авто. Людей на пешеходных тропах нет, улицы молчаливы — словно целый город вымер. Или никто и никогда здесь не жил вовсе. Да и жил ли?
Роняю взгляд в низовья Нового Мира — ещё одну загадку, разрешение которой не встретится ни на моём веку, ни на веку будущих поколений. Меня не интересует возможное существование Старого Города, моя жизнь сосредоточена в Новом Мире. А ещё я открыта знакомству с пятым районом. Когда-то думала, под пятами сокрыт Острог — место изгоев и изгнанников, сбежавших из-под Суда или покинувших стены Картеля. Когда-то считала, на нижних этажах таятся рабочие, отправленные поддерживать град на граде стремлением искупить вину за ошибки предков. Поднимаю глаза. Вот и Здание Комитета Управляющих. Столп. Гигант. Сам атлант. С откусанным боком имеет вид победителя (может, он переиграл нас и потому насмехается? хотя, признаться, лик его спокоен и горд — как всегда). Здание Комитета Управляющих кажется безучастным, но все деяния, разговоры и мысли вьются вокруг него. Вьются подобно дронам, что в нынешний момент зашивают раненный корпус строения. Удерживающие конструкции исполнили своё предназначение. Карабкающиеся в темноте и без воздуха люди не пропали зря — ценой жизней тогда и сейчас помогли выстоять, помогли выдержать теракт. Здание Комитета Управляющих — символ Нового Мира, символ нерушимости власти, сплочённости народа и идеалов. Оно выдержало удар и выдержит ещё сотню, покуда верящие в него люди будут взирать с уважением и восхищением. Памятник целой исторической эпохи. Монструозный зиккурат. Его острый шпиль протыкает небо Нового Мира, устремляясь в ещё более светлое и прогрессивное будущее, и рассылает лучи и волны, что дают людям связь, а властвующим — наблюдение за ними. Начинаю подозревать, что Здание Комитета Управляющий — тот же герой нашей истории: одушевлённый и чувствующий, несущий собственную правду и преследующий собственную цель. Центр Нового Мира. Центр равно разделённых районов. Центр скопленных государством людей. Но не окажется ли центром проблем или разрушительной утопией?.. Серые, выстроенные в ряд дома демонстрируют сплочённость людей и приверженность к единой касте — мы проносимся над панелями, что сливаются в единое полотно. Туман почти сходит с улиц, ныряя через парапеты со стилобатов и крыш. Со мной рядом заставивший пробудиться, открывший глаза на не идеальность системы. Каин словно бы ощущает мысли о себе и уверяет в правильности наших решений. Ловлю янтарный взгляд и решаю признаться (когда если не сейчас?):
— Если бы не твои глаза, не заговорила тогда с тобой.
Каин косится и улыбается сквозь дыхательную маску, переспрашивает:
— Глаза? Что это значит?
Объясняю:
— За день до твоего появления, Каин, из Академии меня подвозил один человек. Это был мужчина. Я обратила внимания на глаза — янтарные, это первая проскользнувшая ассоциация. Никогда не видела более притягательного и настораживающего цвета. Мы беседовали о Новом Мире и моём участии в рекламной кампании (думаю, речь про Богов и Создателей в адрес южан тебе известна), а затем он отказался от оплаты, сказав, что только и требовалось — посмотреть на меня.
— Это очень странно, Карамель, — настороженно протягивает юноша. — Одна благодарность незнакомцу — он, получается, дал мне шанс познакомиться с тобой ближе.
— Просто немыслимо.
— Не бойся, больше ты его не увидишь. Мы оставим Новый Мир.
— Но ты вернёшься? — спрашиваю я.
— Не будем загадывать.
— Ты уклончив. Резиденция не сможет без отдающего указания.
— Сейчас у меня одна задача — обеспечить твою безопасность, конфетка.
Жилые дома сползают всё ниже и ниже, редеют крыши — оказываемся в Восточном районе. Заводы и фабрики неустанно дымят, разница лишь в том — сейчас они не издают монотонных звуков: молчат и курят, только.
Спускаемся к посадочной платформе, замираем.
— Спрячь руки, — говорит Каин. — Ты взяла перчатки?
Киваю и достаю их из карманов. Белые. Прекрасные. С трудом натягиваю ткань поверх бинта.
— Давай торопиться. До окончания комендантского часа всё меньше времени.
Поспешно покидаю авто и следую за другом. Грязная улица упирается в не менее грязный переулок (над головами сетка из пешеходных нитей). Нас призывают распахнутые складские двери. Каин кивает и держит за собственной спиной — заходим. На улице ни души — безмолвно, тихо, спокойно. Едва пересекаем порог склада — также целиком состоящего из серых ровных панелей — сталкиваемся с десятком людей (словно это другой мир, нетронутый предписанием вести дела беззвучно и не отвлекать иных), что с жаром беседуют друг с другом и неустанно (а также в спешке) работают: чрезмерно быстро двигаются, ловко грузят крупные ящики, исполнительно пересчитывают их и добропорядочно сверяют с накладными. Внутри помещения рассыпан гогот. Шёпотом уточняю у своего друга, известно ли этим людям, что и для каких целей они делают.
Слишком уж оживлёнными и довольными кажутся. Я понимаю, Восточный Район недалеко продвинулся от Южного, ведь — в большинстве своём — здесь работали южане с примыкающих пешеходными тропами улиц. Каин отвечает, что — то известно северянке — исполнители южной части города не привыкли задавать вопросы. Они исполнители. А свои догадки оставляют в головах, не привыкшие делиться. Для обсуждения достаточно иных тем — от низкой заработной платы и нехватки средств на закрытие базовых потребностей до беспокойств, связанных с возможной потерей рабочего места, если компания будет объявлена нетребуемой. Как смешно это слышать, учитывая, что Академия учила — безработицы в Новом Мире нет, нет и бедности, нет угнетения, нет опасений за светлое будущее. Мы — вершина человеческой мысли, апогей градостроения.
…но всё это касалось детишек богатеев, обучающихся в Академии, что готовила будущих управленцев.
Стой, Карамель. Давно тебя беспокоят обделённые и немощные? Не ты ли рассуждала, что — значит — они не заслужили более высокого уровня жизни, если не смогли его добиться?
— Подожди здесь, — говорит Каин и оставляет меня около стены, чтобы я не мешала общему движению. — Надо обговорить с их начальником.
Спрашиваю:
— Вот они, твои друзья из Восточного?
— Некоторые, да.
— Ладно.
Юноша отдаляется — замирает у контролирующего работу, здоровается за руку (но руки не обнажает, не снимает перчатки (как делал то в Резиденции); уровень доверия и близости становится очевиден).
Загружаемые ящики тонут в находящейся под укутывающей тенью части склада. Приглядываюсь — понимаю, что там находится дрон, однако его большую часть покрывает брезент.
Дроны несильно отличаются друг от друга — лишь габаритами, которые зависят от направления деятельности. Занимающиеся поставками велики — они двигаются отдельно от воздушных полос для машин; чаще всего по нижнему уровню Нового Мира — замирают у складов, фабрик и заводов, обмениваются друг с другом и в итоге поставляются к основанию Золотого Кольца. Продукты, вещи, товары, прочее. Симпатичные мне дроны не связаны с транспортировкой — есть наблюдающие, как глаза Нового Мира (словно разбросанных камер и считывающих сенсоров недостаточно). Они кружатся хаотично в черте города и иногда над водохранилищем. Едва не ныряют в воду, проносятся над её гладью и возвращаются к верхушкам зданий Северного Района. Также есть дроны ремонтные (иллюстрируемые попыткой залатать выкорчеванный взрывом кусок в Здании Комитета Управляющих) и спасательные (на случай чрезвычайных ситуаций типа аварий или возгораний). На последних имеются средства для оказания помощи или содействия, они контролируются Палатой Безопасности.
Я предполагала, что большие дроны можно использовать и для транспортировки людей, просто в том никогда не было необходимости. И, значит, отличительно от машин, запрограммированных не покидать черту города, дроны могут пересечь дамбу и водохранилище.
Смотрю на ускорившихся людей — мужчины торопятся, кормят тень последними единицами груза. С корпуса дрона сползает покрывающий материал — сам дрон блестящий и красивый; видно, что новый.
Вспоминаю сон с участием Ромео, вспоминаю, как теплилась на его коленях. Это ужасно и прекрасно воедино. Виной всему лекарства, понимаю. Следом вспоминаю юношу, похожего на Ромео, на краю Золотого Кольца. И его распахнутые руки. Не хочу думать или предполагать (то девиантно для жителя Нового Мира).
— На твоих руках кровь, — говорит мужчина.
— Что?
Размышляю в этот момент о Ромео и, признаться, сказанному пугаюсь.
— Извините? — переспрашиваю я.
Голос уточняет:
— Кровь. На перчатках.
— Поранилась, — быстро отвечаю и, даже не глянув, засовываю руки в карманы.
— Случается.
Мужчина согласно кивает и уходит.
Как же, Карамель, случается. Именно с той рукой, в которую Новый Мир вплавляет чип-клеймо-жучок.
Возвращается Каин — наблюдает растерянный вид и уводит в сторону.
— Ты побледнела, конфетка, всё хорошо?
Показываю руку.
— Ещё кровит, — говорит Каин. — Не беспокойся, ты просто не даёшь ей покоя, вечно тормошишь.
— Что за слово такое…
— Как прибудем — сменим повязку, договорились? Ну, готова к посадке?
— Не думаю, что ради меня задержат рейс, так что готова.
— Очень смешно, конфетка. Всё загрузили — остались мы. Не прощайся с Новым Миром, он тебя не заслужил.
— Твои друзья из Восточного, — и я незаметно киваю на работающих, — не спрашивают, почему ты в компании северянки садишься на дрон с продуктами?
Каин улыбается:
— Повторюсь: они научены не задавать вопросы. Тем более перелёт не на добровольной основе — мы заплатим. Я заплачу.
— Вот как. Чем же, мальчик без чипа и, соответственно, денег?
— Одной услугой, она тебя не касается, конфетка. У кого нет чипа, пора бы это понять и признать, платят делом или информацией. Да, такому не учат в Академии.
Омерзительно.
Новый идеальный Мир идеален лишь в теории — на бумаге и по законам. Но всё это — лишь верхушка айсберга. В том вина человеческой природы?
— Выше нос, девочка с поверхности, — говорит Каин и щёлкает — надо же! — мне по носу. Хочу возмутиться, но юношеский силуэт отдаляется. — Поторопись! Комендантский час близок.
Взбираемся в воздух — схоже взлетают авто; плавный подъём и аккуратное движение. Вот только дрон — отличительно от машин — шумливый и покачивающийся. Люди — южане, рабочие — остаются под пятами; не провожают взглядами: смотрят в планшеты и на бумаги, сверяют время и дату поставки, сверяют груз. Полотно, покрывающее транспорт, соскальзывает — остаётся на складском полу. Дрон покидает завод — Новый Мир без эмоций встречает очередную механическую детину. Мы утаиваем своё присутствие в тени, примирившись с компанией огромных деревянных ящиков, внимаем гулу работающего автопилота, различаем за распахнутым отсеком для погрузки нарастающие здания. Серые дома провожают нас, а работающие и живущие в них не ведают о нашем присутствии — окна выходят на другую сторону. Очень умно, Новый Мир, очень предприимчиво. Мы пролетаем над городом — мимо петляют десятки иных дронов: некоторые стремятся к Зданию Комитета Управляющих, некоторые падают к заводам. Ранним утром город кажется другим. Не моим. Ненастоящим. Не хватает натиска машин средь воздушных полос, не хватает бредущих по мостам людей. Мосты — паутина. Город — ловушка. Кто паук? Приближаемся к водохранилищу — узнаю подобие пляжа, серо-черный песок, скрипучий и налипающий, лицемерные здания, спокойную воду. Вот-вот мы оставим Новый Мир. Земли под ногами больше нет, свершилось. Впервой обращаю внимание (со стороны города того и не увидеть): от дамбы отлипают и спускаются несколько лестниц, что ведут к пристани. Там стоят моторные лодки, на одной из них — люди. Очень интересно. Какие ещё секреты есть у города и его жителей?
Всё это кажется нереальным. Смотрю на собственные руки в надежде, что на них есть правда. Однако правда заключается в окровавленном бинте и вырезанном чипе. Для города меня больше нет. Города для меня — тоже. Впереди пятый район, выдуманный рай с деревьями и крохотными домами, почвой и чистым небом. Там будут звёзды.
Каин предлагает подойти к краю платформы и посмотреть на отдаляющийся город, на уменьшающиеся дома, на Здание Комитета Управляющих — гнилой кусок, что облеплен ремонтными дронами словно мухами; острый пик прокалывает небо, прокалывает сердце.
— Не думаю, что это хорошая идея, — перечу я.
— Не думай, просто сделай.
Как знакомо.
Мы ступаем близ. Порыв ветра бьёт в ноги, а тело дрожит от прохлады и высоты. Смотрю на Новый Мир с нового ракурса, под другим углом — всё такой же прекрасный и идеальный, бессердечный и вдохновляющий.
Каин отвлекается: говорит, что должен срочно ответить по наушнику. По мере разговора его выражение лица неустанно меняется — с растерянности до восторга, от опасения до ликования. Десятки эмоций пробегают друг за другом. Что за новости, янтарные глазки? Всё хорошо? Здание Комитета Управляющих вновь подорвали? Мосты к Южному Району открыли? Что случилось?
Комендантский час проходит, узнаю это по отряхивающемуся ото сна городу: серые улицы озаряет искусственный свет, блики сплетаются друг с другом и бьют в лица горожан, машины поднимаются в воздух, мы для них — незаметная крошка.
Всматриваюсь в отдаляющийся город. Здание Комитета Управляющих на месте — от него, как днём ранее, не валит дым, всё спокойно; дым собирается зашлакованным облаком над Восточной частью города. Южная даже не проглядывается за гигантами-домами Северного приятеля. Восточный до открытия Золотого Кольца молчалив. Приглядываюсь — под острым пиком Здания Комитета Управляющих танцуют частицы пыли, которые складываются в изображение. Из-за блика не могу разглядеть показываемое или выступающего.
— Новости, — отрывисто бросает Каин. — Карамель, там твой отец.
— Что?
— Твой отец выступает с обращением, — говорит юноша и разворачивает меня к себе за плечи. — Говард Голдман просит признать Острог своей частью и дать независимость, просит прекратить притеснять и уничижать заслуги южан. Обращение в общих чертах, всё передала Сара. Как это понимать, Карамель? Что за обманный манёвр?
Не могу поверить.
Папа.
Он сделал это!
Меня переполняет нечто прекрасное — какое-то новое, удивительное, странное чувство. Чувство! Я не боюсь его. И слёзы — однако не от душевной тоски или эмоциональной боли — наполняют глаза и ползут по щекам, делая их и губы солёными и невкусными. Признаюсь:
— Это не обман. Моя просьба отцу.
Каин теряется:
— Когда? Вчера? Для этого ты ездила домой? Ты просила…свободу Острогу?
— Ты грезил, чтобы вас услышали. Вас услышат. Вас уже слышат.
— Ты сумасшедшая, — по-доброму смеётся мой друг. — В хорошем смысле, но сумасшедшая. Я нисколько не ошибся, когда посмотрел в твои глаза впервой — всё в них было.
Каин быстро смотрит на город. Новый Мир остаётся за дамбой. Теперь у Нового Мира есть ещё один шанс стать новее — обновлённее, умнее, терпеливее, красивее. Чтобы все, собранные на землях Нового Мира и Острога люди, ощущали единство. Чтобы Коллапс не повторился. Юноша обращается ко мне:
— Но как, Карамель? Ты знакома с Новым Миром шестнадцать полных лет, а со мной — меньше недели. Как?!
— Подумала, вы хорошие люди. И вы — равно жителям Нового Мира — движетесь к загаданному идеалу, стремитесь выявить блага.
Каин держит меня за плечи. Жужжание дрона заглушает мысли, не говоря о словах. Мы несёмся в сторону Пятого Района, немыслимо. Смотрю в янтарные, понимающие меня, глаза и в который раз ощущаю — вплавляюсь в них, застреваю, тону.
— Всё будет хорошо, — говорю я.
Это странное чувство…Теперь другое.
Хочу поцеловать Каина. Притянуться к лицу и попробовать прокусанные от волнения губы. В самом деле хочу. Склоняюсь к нему.
— Не у тебя, — перебивает Каин.
— Прости?
— Прости, — кивает он.
Притягиваюсь к лицу, игнорируя сказанное.
— Знаешь, — говорит мой друг, а я замираю на крошечном расстоянии от его лица, — что требуется любой революции? Жертва революции. Знаешь, в чём нуждаются массы? В мученике. Знаешь, что подорвёт авторитетность управляющих? Павший перебежчик, покаявшийся за то, что вразумил иному — отходящему от каноничного и всеми принятого — мнению.
Подкатывает тревога. Обманывает ли интуиция?
— Не понимаю тебя, — говорю я.
— Понимаешь, Карамель, ты не дура. Я уже говорил.
Руки сильней сдавливают плечи. Поцелуй меня, Каин, на этом хватит.
— Ты боялась утонуть в грязи Нового Мира, но знаешь ли ты, Карамель, что страх лишь приближает его? Ты боялась утонуть в Новом Мире, и я не позволю тому случиться, мной обещано — тебя ждёт реальная глубина, о которой ты грезила.
— Прости? — в который раз переспрашиваю я.
— Прости, — говорят янтарные глаза, — жертва революции. Так надо, ведь ты сделала, что требовалось.
А руки выталкивают меня из дрона.
Кажется, я больше не хочу поцеловать Каина.
Я ничего не хочу.
Огромный дрон неспешно отдаляется — ввысь; становится мелким — как надоедливая муха. Разрезаю руками воздух и в оставшиеся секунды до столкновения с водой желаю что-нибудь переосмыслить, но всё становится ясным как небо над Острогом. Стоило догадаться по его дерьмовому имени, не зря оно мне не понравилось в первую же встречу.
Кошмар становится явью. Страх приближает его явление. Осталось слишком много вопросов, кто ответит на них?
«Мы ваши Создатели!» — вторит голос над головой: слова разверзают город, а слоги рассыпаются и налипают на дороги, что скрещиваются паутиной.
«Мы будущее этого мира» — продолжает говорящий. Я с трудом открываю плачущие от соли глаза и наблюдаю ухватывающую воду, что стремится обнять меня; ощущаю удар волны.
«И если вы живёте…»
Вода наполняет лёгкие словно сосуд, но чья-то дрогнувшая рука не останавливается, а потому жидкость переливает через край, ощипывает, давит.
«…дышите нашим воздухом…»
Вскидываю руками к некогда молебному небу, но вместо того сталкиваюсь с бессердечной водой.
«…едите нашу пищу…»
Я хочу закричать.
«…смотрите на наше небо…»
Кричу.
«…Знайте! Без нас не было вас».
Захлёбываюсь: ледяная жидкость взбирается и наполняет изнутри.
«Вы нашим подчинённые, а мы Боги».
Тело обдаёт жаром; я чувствую: вот-вот вспыхну, загорюсь.
«Восхваляйте же своих Создателей!».
Открываю глаза.