Руку отдам ножу.
ООуэ, синега!
Встает над горами страх!
Век тебе, о Аллевопээга!
Бегать на тощих ногах.
ООуэ, как мудры!
Дети законов тьмы.
Люди приходят утром.
Ночью приходим мы.
Так мы пели и дрожали, как вдруг с океана донесся пронзительный клич.
- Что это? - вздрогнул Суер.
- Не знаю, - шептал я.
Вихляющий каноэ приближался к острову. Одинокая фигура правила парус.
- Неужели? - сказал Леша. - Неужели она с вами?
Да, это была мадам Френкель.
- Идиоты, - обругала она нас с капитаном, - поплыли к Леше, а меня не взяли. Пришлось раскутываться самой.
- Мадам! - кричал и плакал Леша Мезинов. - Как вы странны!
- А помнишь, как мы плавали вместе? - всхлипывала мадам. - Я за все плаванье ни разу не раскуталась, а вот эти волки, - кивнула она на нас с капитаном, - совсем обо мне забыли. Кутаюсь так, что мачты дрожат, а эти ноль внимания.
- Мадам! - приглашал Леша. - Закутайтесь в одеяло и ложитесь вот здесь рядышком на песок.
- Нечего ей здесь особо кутаться, - строго сказал Суер. - Ты уж, Леша, прости, но мы должны продолжить плаванье. Ты сам решил остаться на этом острове, и мы завели новый фрегат. В шлюпку! А то мы здесь растаем от ностальгии.
Что поделать? Пришлось нам с мадам прыгать в шлюпку, обнимая на прощанье старого друга.
- Одного не понимаю, - говорил мне капитан, - почему все-таки в том первом, плаваньи тебя называли Дяй.
- Извините, сэр, это - усеченное.
- Что - усеченное?
- Слово, сэр.
- Что еще за слово, которое усекается таким странным образом? "Лентяй"?
- Извините, сэр, тогда бы было - "Тяй".
- Да ну, - сказала мадам Френкель, - скорей всего что-нибудь гадкое, ну вроде - "негодяй".
- Дяй - гордое имя, - пришлось пояснить мне. - С нами тогда плавал некий кок Евгений Немченко. Он-то и усек искомое слово. Дяй - великое усекновение прекрасного русского слова "разгильдяй"***.
Глава ХLI Вампир
- Ты знаешь, чего мне кажется? - сказал как-то Суер-Выер. - Мне кажется, что у нас на борту завелся энергетический вампир.
- Помилуй Бог, что вы говорите, сэр?!
- Чувствую, что кто-то сосет энергию. Сосет и сосет. Ты не догадываешься, кто это?
- Не Хренов ли?
- Да нет, - поморщился капитан. - Хренов, конечно, вампир, но вампир интеллектуальный. Сосет интеллект своими идиотскими выходками. Здесь замешан кто-то другой.
- Кто же это, сэр?
- Конечно - Кацман.
- Помилуйте, сэр. Как только еврей - так обязательно вампир энергетический. Кацман - порядочный человек.
Я тревожно оглядел палубу. Лоцман Кацман' в этот момент стоял на корме и пил свой утренний пиво.
- Ничего вампирического, сэр, - доложил я. - Пьет пиво, правда, энергично.
- Пиво и энергетика вполне совместимы, - сказал Суер, - но против Кацмана у меня есть серьезные улики и доказательства. В последнее время, например, я никак не могу произнести свою любимую команду.
- Фок-стаксели травить налево?
- Вот именно! Только взбегу на капитанский мостик, крикну: "Фок", - а дальше не могу. Он пожирает мою энергию вместе со стакселями.
- Теперь и я вспоминаю, сэр, - сказал я. - Утром встану, бывало, полон энергии, выпью коньячку, закушу минтаем - энергии до хрена! Но только подойду к лоцману - бац! - энергия начинает падать. Падает и падает, приходится снова коньячку. Мне и в голову не приходило, что это все лоцман.
- Давай-ка спросим у Пахомыча, что он думает на этот счет, - сказал капитан. - Эй, старпом! Прошу вас, оставьте волонтеров и подойдите к нам, а волонтеры пусть пока валяются, после приберем.
- В чем дело, сэр? - спросил Пахомыч, недовольный, что его оторвали от связки волонтеров, которая каталась по палубе, волнуемая качкой.
- Важный вопрос, старпом! Скажите-ка, как у вас дела с энергией?
- Все в порядке, сэр, - ответил старательный Пахомыч.
- Не чувствуете ли вы, что кто-то ее пьет?