- Живо! - орал он. - Тащите сюда крюк! Шевелись, скотина!
Матросы забегали по судну в поисках крюка. Найти им, кажется, никакого крюка не удавалось.
- Извините, сэр! - задыхаясь, крикнул боцман. - Крюка нету!
- Как это нету?
- Нигде нету, сэр!
Тут боцман подскочил к матросу Вампирову и врезал ему по зубам:
- Где крюк, сука?
- Да не брал я, не брал!
- А кто брал? Говори!
- Не скажу, - процедил Вампиров.
Боцман уж и скакал, и орал, и дрался, сулился рублем - матрос молчал.
- Пытать его! - орал боцман. - Тащите скуловорот!
- Пусть кэп прикажет, - сказал наконец матрос. - Тогда скажу.
- Говорите, матрос, - приказал Суер-Выер. - Кто взял крюк?
- Извините, сэр, но это вы взяли.
- Я? - изумился капитан. - Когда?
- Две вахты назад, сэр. Я как раз драил рынду, когда вы выскочили из каюты с криком: "Я вижу истину!" Схватили крюк, привязали его на веревку и стали шарить в волнах океана и сильно ругались.
- Не может быть, - сказал Суер. - Я ругался?
- Сильно ругались, сэр! "Никак не подцепляется, зараза!" - вот вы что говорили. А я еще вас спросил, что вы подцепляете, а вы и сказали: "Да истину эту, ети ее мать!" Так и сказали, сэр!
Сэр Суер-Выер мрачно прошелся по палубе.
- Все по вахтам! - приказал он.
Грознее тучи ходил капитан, и я не знаю, чем бы кончилось дело с этим крюком, если б впередсмотрящий Ящиков не крикнул вдруг:
- Земля!
Глава LVII. Название и форма
Две крутобедрых скалы выросли вдруг перед нами из кромешных пучин.
Валунный перешеек объединял их в одно целое, но волны, набегая, то и дело разъединяли их. То соединят, то разъединят, то соединят, то разъединят...
- Какой-то остров соединений и разъединений, - хмыкнул Хренов. - Все это напоминает мне простую коно...
- Хватит, Хренов, - резко прервал капитан. - Никого не интересует, что это вам напоминает. А если потомкам будет любопытно, что именно мичман Хренов называет "простой коно...", пусть сами догадываются.
Пристать к этому острову, состоящему из двух скал, было невозможно. Разбиваясь о каменные подошвы, волны рокотали как-то особенно, и казалось, что они толкуют о чем-то, бормочут и разговаривают.
Наш корабельный священник Фалл Фаллыч, которого матросы по простоте душевной называли чаще Пал Палычем, умиленно вслушивался в смысл гортанной морской речи.
- Вот-вот запоют, родимые, - шептал он, - ангельские песни... Капитан, вы столько понаоткрывали островов, а я все в кают-часовне, из кают-часовни в кель-каюту, разрешите и мне открыть вот этот остров и дать ему название.
- Вообще-то, батюшка, - сказал капитан, - ваше возникновение несколько неожиданно. Мы даже и не подозревали, что вы на борту. Но раз уж вы возникли - открывайте, мы не возражаем. Но назвать остров пока трудно. Мы не знаем, кто на нем живет и что вообще здесь происходит.
- Это не важно! - сказал Фалл Фаллыч. - Я по наитию!
- Валяйте, батя, - сказал капитан.
- Это очень просто, - сказал Фалл Фаллыч. - Назовем его ОСТРОВ РАЗГОВОРА ДВУХ РАВНОАПОСТОЛЬНЫХ БРАТЬЕВ С НЕБОМ.
- Шикарно, - сказал' капитан. - Тонко и умно, но не длинновато ли? И где вы видите равноапостольных братьев?
- Да вот они, две эти вечные скалы. Они и объясняются с Небом посредством бурления вод, рокота пенных волн, пения звонкой гальки.
- И вы уверены, что они разговаривают с Небом? А может, между собой?
Фалл Палыч прислушался, вытянув шею к равноапостольным скалам.
- Они толкуют о любви и вере, - сказал он, - о страсти и грехе. В их речах звучит очень много философских размышлений. Да, они говорят между собой, но Небо их слышит!
- Назовите просто: ОСТРОВ РАЗГОВОР.
- А насчет равноапостольных братьев?
- Опустите, батюшка, от греха, да и не поймешь, кто тут из них Кирилл, кто Мефодий.
- Разговор, - сморщил носик Пал Фаллыч. - Фю, фю... Диалог! Вот слово! Где мой жезл?
Длиннющий жезл с вострым наконечником и набалдашником, украшенный золотом и каменьями - слава Богу, не крюк! - быстро нашелся и с поклоном был подан служителю культа.
Надо сказать, что к этому торжественному моменту на палубе собралась вся команда. Все с интересом ожидали, как наш поп станет нарекать и открывать остров.
- Слушай меня, о Остров! - сказал Фалл Фаллыч и возложил с борта на берег свой могучий жезл. - Нарекаю тебя: ОСТРОВ ДИАЛОГ. А вы, о Скалы, говорите между собой о вере и страсти, о добропорядочности и о вечном блаженстве, о высокой нра...
- Хорош, - прервал священника капитан. - Хватит, батя, нарекли - и достаточно, и закончим на высокой нра... и пускай потомки думают, что это такое. Название "Остров диалог", конечно, никуда не годится, и мне придется из всей вашей речи вычленить действительно сильное название. Итак, этот остров называется - ОСТРОВ ВЫСОКОЙ НРА...
Глава LVIII. Драма жизни