Личный императорский отряд, гвардия, защитники, тайный отдел по делам империи, оружие Императора — список их названий можно перечислять еще очень долго, ведь каждый новый Император всегда предпочитал вносить что-то своё. Однако суть их от этого не менялась даже спустя десятки веков, они — клинки Императора, дарованные ему божествами мира сего, и зная «их» весьма странный нрав и безумные фантазии, следует полагать, что с клинками этими не всё так просто.
О них не слагали легенд, не писали мифов, и, хотя деяния их во все времена были достойны сих почестей, лишь слухи и народная молва могут пролить свет на их сущность.
Вхождение Императора на престол всегда было днём их рождения, и мало кто мог точно сказать, появлялись ли они из ниоткуда, или же всё было несколько иначе. За сотни лет существования нового порядка в мире Хеннария путешественники, искатели, любители древних тайн, сказители и просто энтузиасты успели повидать и поспрашивать многое. Ими же были замечены случаи, когда в совершенно не связанных друг с другом местах по всей Империи совершенно не связанные друг с другом люди вдруг меняли свою личину — одним днём характер их изменялся, а ночью они бесследно исчезали… ночью того самого события, празднества всей Каники.
Трудно утверждать, что те пропавшие действительно становились клинками, а ответ на эту извечную загадку может знать лишь Император, но тем не менее иногда и он приоткрывал её завесу. Так каждый житель Каники теперь знал — «В миг, когда златой обруч коснётся главы всея Империи, десять избранных прошлых уйдут бесследно, и десять новых будут ожидать, склонившись, в тронных залах руку господина, что направит их слепую силу во благо своему народу».
Так и случилось три десятка лет назад, когда Август Каника, уже тогда известный своим скверным нравом и не самой приятной внешностью, которая мало изменилась к сему моменту, перенял престол от своего почившего отца. В перламутровых одеждах с мехами, что были содраны с самых редких и наипрелестнейших созданий лесов и гор, цокая лакированными каблучками и постоянно поправляя свой «златой обруч», драгоценные камни которого могли затмить своим сиянием даже солнце, новоиспеченный Император важно следовал в свою обитель. И нет, то были вовсе не покои, а тронные залы, куда к сему моменту он уже успел пустить свои корни.
Жидкие пальчики, с которых свисали перстни, печатки и кольца, радостно ощупали дубовое изголовье трона, погладили бархатную подкладку и с наслаждением задрожали, когда их владелец словно крышка от посудины, как влитой, вставил себя в паз своего законного места. Но момент ликования продлился недолго.
— Хи-хи-ихи-их-хи!!! Наааш трон, воистину наш! Хи-хих-хи… Ик! Ой! К-к-к-кто здесь?! В-выходи… самозванец! — встрепенулся вдруг Август, заметив несколько теней, что колыхались у колонн под светом факелов.
Огонь, чьё хаотичное движение было подвластно лишь природе, вдруг замер, прохладный ветерок, что иногда подглядывал сквозь небольшие щели, и вовсе поспешил сбежать. Император успел лишь испуганно моргнуть, как перед его взором предстали они. Десять, опустившиеся на одно колено, их одеяния походили на лица Магир-аль-годов — такие же расплывчатые и туманные, сколько не пытайся, а разглядеть не сможешь. Десять белесых сгустков, лишь напоминающих людей, сильно выделялись на фоне мрачной залы, а глаза их сияли алым, отгоняя тень подобно факелам.
Хором сплелись их голоса и произнесли слова клятвы. Звучание их не дано было вспомнить никому, а клятва должна была быть забыта. И даже вид их более не знал сам Император. Но тем не менее он ощущал, что они где-то есть, выполнят любой приказ, покуда трон в его руках, а корона на голове. И потому о сути их во всём мире знали лишь двое — их создатель и тот, кто знает всё…
…
— Вай! Батюшки…! Усё, пропала страна пропащая, а… Уж средь бело дня старухе козни строють! — запричитала сгорбленная старушка, развалившись прямо в луже посреди грязной-грязной дороги.
— Шо, опять духов каких обидела, старая? Хе-хе-хе! — засмеялся старик, выглянув в окошко из соседней хаты.
— А тебе бы только над чужим несчастьем насмехаться, тьфу! Еще скажи, мол, в духов не веруешь?!
— Как это «не верую»? Усем сердцем, клянусь! Вот давече дело было. Бурёнку свою работящую Митяю в кости проспорил! И чаво думаешь? Пошёл слова умного просить у колдуна нашенского, ну тот, что… эт самое, хех! Так вот он говорит: «Обойди берёзу одинокую на восходе три раза, хлопни в ладоши и сплюнь! Тогда и духи придут, почувствуешь, загадывай желание».
— И чаво?
— Сделал, как велено. Коленка застучала, и за ухом зачесалось! Ну усё, думаю, точно духи! Желаньице загадал, хе-хе-хе.
— Корову вернули? — охнула старушка.
— До осколков не сдалась мне эта плешивая! У Митяя жена загуляла, во как, хех. Нашла себе хахаля и унеслась с ним на белом коне, эхе-хе-ехе-ех-ехе!!! — расхохотался старик, да так что только три его кривых зуба видно было.
— Тьфу ты, козёл старый! Усё шуточки твои, эх… А я, простите боги милостивые, духов-то видала! — сказала старушка и стала оттряхиваться.
— Ну расскажи!
— И расскажу! Погода давеча такая… злыми силами пахнет! — прошептала она. — Точно чую! Ты ж сам, старый, говорил, неладное шо-то в Империи… То-то они и отвечают!
— Брось ты, Клава…
— А ты слухай. Встала я по рассвету, дрова колоть, пошла на опушку травки для козочки собрать, а там… ооооойй! — Клава закрыла глаза и подняла руки в молитвенном жесте к небу. — Как неприкаянные вышли из лесу, точно сосед наш аки после пьянки! Идуть, колышутся, я ж деру дала до хатки, а они-то следом бегуть, оххх, бедная моя душонка! Повалили, думала, усё — и за мной горбатая пришла…
— Сама ты горбатая, Клава! Таки шо, духи твои, как выглядели-то, куда девались?
— Так эт самое… такие… Тьфу! Вылетело, вот же ж…
— Так и слушай вас баб, хех. Тебе налить-то, может… настойки-то?
— Яблошная?
— Ну уж не грушевая!
— …давай.
…
В дверь просторных покоев, полных всякой всячины, которые как нельзя лучше описывали характер и предпочтения их владелицы, коротко постучали. Но полках, в шкафах, тумбочках и даже в небольшой гардеробной комнатке можно было найти всё — от старинных карт до невообразимых творений порой безумных изобретателей, вроде пера для письма с прикрепленным к нему увеличительным стеклом.
— Войдите. — зевнув, ответила Лакус Аква, Правительница Страны Вод.
— А вы, я вижу, как и всегда в думах! Надеюсь, мы не потревожили? — улыбнувшись, сказал Король и вошел в покои вместе с невысоким мужчиной, который был одет строго по имперскому этикету в отличие от остальных в этой комнате.
— Мои «думы» уж поболее твоих будут, дитя. — мягко сказала она, поправив свои короткие локоны. — Представишь?
— Вы, должно быть, уже знаете. Это маркиз Поль из Империи. — указал Король на маркиза, а тот поклонился. Вид его выражал неловкость, но тем не менее тот старался держаться в присутствии Правителя другой страны.
— Хмм, интересный человек, под стать тебе, дитя… Такой же двуличный. — опять улыбнулась Лакус, однако от такой улыбки у Короля пробежал холодок по спине. А маркиз же наоборот, распрямился, неуверенность в его позе исчезла вовсе, немного бледное лицо вернуло свой цвет, а уголки губ поднялись в слегка ехидной улыбке.
— Вы первая, кто смог так быстро раскусить меня, госпожа Аква! — довольно произнес маркиз.
— Вот как… Значит это тебя послал этот мальчик к Императору?
— Всё так, госпожа. Желаете услышать новости?
— Раз ты здесь, всё идет удачно. Но всё же расскажи.
— Как и предполагалось, Император отправил ВСЕ силы на борьбу с мятежниками! Клинки, должно быть, уже прибыли в форт… Могу я спросить?
— Нет. — беспечно ответила Лакус, а маркиз даже не изменился в лице. — Хм, с тобой не интересно, будто и не человек вовсе! Хоть бы притворился… Спрашивай уже, дитя.
— Его Величество прежде уже поведал мне о Духе Маны… Что тот, как говорят, знает всё! И тем не менее, мы действительно можем быть уверены в победе мятежников? — на безмятежном лице маркиза появилась первая его настоящая эмоция — некое недовольство в купе с неуверенностью.
— Хах, этот древнейший дурак и правда знает всё! Но поверь мне дитя, я наблюдаю за вами уже очень много лет и хорошо понимаю — человеческое сердце таит в себе таки тайны, о которых даже он может не знать… — загадочно улыбнулась Правительница. — Много судеб сейчас сплелись воедино, и только от них будет зависеть исход. Я лишь надеюсь, чтобы их несчастия не множились боле…
— Прошу простить, но… Вы… не желаете вмешиваться? — осторожно спросил маркиз.
— Если начну, то уже не смогу остановиться, дитя. А так быть не должно… — вздохнула Лакус и отвернулась. А двое, поклонившись, покинули её покои.
…
Сверкнув пламенными очами, что порой кажутся даже умнее человеческих, посыльный ястреб взмыл в небо и вскоре растворился в грозовых тучах, которые неспешно затягивали всю голубизну, намереваясь затмить даже солнце.
Письмо отправлено, жалеть больше не о чем. Хотелось бы признаться себе, что сделал всё, что мог, но это вовсе не так. Любой смотрящий со стороны наверняка нашел бы одно, два иль три того, чего я мог бы, но не стал. Я лишь не буду оправдываться…
Я поднялся с груды обломков, на которой сидел, отряхнулся и направился к воротом под десятками и сотнями любопытных, трепещущих, злобных, а иногда и яростных взглядов. Удивительно, как легко имперцы согласились с приказом своего главнокомандующего, ведь я совсем недавно на их глазах убил тысячи их же соратников. И либо тут дело в его авторитете, либо же слово «подчинение» вырезано у них на оболочках душ. Что ж… со вторым я постараюсь вскоре разобраться.
Местами цветущий луг, полоса хвойного леса и виднеющиеся в дали засеянные поля теперь под тенью облаков и порывами разбушевавшегося ветра выглядят иначе, чем ранее. Почему-то такая погода и подобные виды всегда случаются перед началом ожесточенного сражения и придают ему больше красочности, как бы странно это ни звучало. Создают правильный настрой и отгоняют ненужные мысли.
Клинки должны быть тут через… какое-то время. Мне неизвестно, знают ли они о аномалиях, что способны перемещать людей на далекие расстояния, неизвестно и как они будут добираться. Знаю лишь, что обязательно придут, ведь так сказал Дух Маны. Чего он не поведал, так это об их дарах, точнее даре — Клинок Императора. Как и все, я слышал рассказы, слухи, читал истории и откровения ближайших к императорам всех времен людей, но во всём это не было ни намёка на их силу.
Пока думал, отошел уже на пару сотен метров, оставив кажущийся теперь довольно небольшим форт позади. Вдалеке теперь виднелся холм с одиноким деревом и протоптанной дорожкой, уходящей куда-то дальше за горизонт, там же мелькали и несколько фигур. Надеюсь, они успеют убраться подальше, когда Клинки нагрянут, хоть у меня и нет уверенности, что те прибудут именно сегодня, а хотелось бы… Ожидание утомляет. Как утомляют и прикованные к тебе взгляды, как утомляют те, кто тебя порой недооценивают.
— Хотите убить, так нападайте побыстрее. А если честного поединка желали, так следует хотя бы представиться. — сказал я тихо в пустоту. Услышь кто, и посчитают полоумным, подумают на духов или проклятие какое, мол голову потрепало, вот и несёт всякое в никуда.
Тучи всё сгущались, и вот наконец первая капелька дождя коснулась сухой земли. И будто желая сделать своё появление более эффектным, а может даже неожиданным, передо мной без единого звука, шуршания пыльной почвы и проглядывающей из-под неё изредка травы возникли трое. Странная белая дымка скрывала очертания их лиц, одежд, волос, оставляя лишь силуэты, напоминающие человеческие, на месте глаз которых горели двое красных огоньков, что оставляли в воздухе след каждый раз, как те вертели головами.
Их руки дернулись одновременно, направив что-то, смутно напоминающее оружие, в шею, голову и сердце. Движения их были неестественными и даже нечеловеческими, будто тряпичные куклы из детских представлений на базарных площадях, но из-за этого же они были быстры и точны. Мне стоило лишь чуть пошатнуться в сторону, и два острия со свистом прошли мимо, а третье с диким визгом и скрежетом уперлось в металлическую кость.
Тот, что стоял ближе всех, всеми силами пытался протолкнуть острие глубже, но попытки не приносили плодов. Я сделал шаг и резко схватил его за запястье, а оружие в миг исчезло, испарилось, будто и не было его. В месте, за которое я держался, дымка отступила отрыв обычную человеческую руку, если не считать того, что ту покрывало полотно странных символов, знаков, линий и фигур, так что естественный цвет кожи почти полностью скрывался за ними.
— Значит и рот должен быть. А что ж не отвечаем? Даже трущобного пройдохи манер побольше будет.
Моя достаточно тяжелая рука с пронзительным свистом разрезала воздух и впечаталась тыльной стороной ладони в челюсть клинку. Тот с хрустом и щелканьем, прокрутившись пару раз, отлетел на пару метров, разбрызгав несколько кровяных капель по траве, которые быстро смылись дождем. А вот это уже радует — всегда приятнее сражаться с теми, кто не обделен сей удивительной жидкостью.
— Теперь можно и знакомиться. Я Зет. А вас как кличут, клинки?