- Если тебе до такой степени нечем заняться...
Голицын поднял с пола несколько листов и пробежался глазами по танцующим строчкам. В основном, это были стихи.
...Он знает: не просохла кровь ещё
На непорочных парусах,
Моё бесцельное сокровище,
Мой стриж порядка в небесах...
...И снится явь, и бодрствуешь во сне,
В тоске смеёшься, плачешь от побед,
Зима бледна, как память о весне,
И жизнь, как срок, что дали за побег...
...Этих сумерек смуглая смута,
Серой веры сырая вода,
Пахнет пеплом и мятою смятой,
Неподкупным путём в никуда...
...Тому, кто миновал высоты страха,
Страх высоты не кажется помехой,
Не страшно, что мы слеплены из праха,
А страшно, если только ради смеха...
...Глянь, погоды стоят, как пАгоды,
Величавы, тихи, высоки,
И не нужен, и глуп, и загадочен
Раздирающий мир визг тоски...
...Над собой нет победы, а от Бога - побега,
Заповедано в слове,
Что начертано в белой Библии снега
Красноречием крови...
...Выхожу одна я на дорогу,
Сквозь туман блестит кострами ад,
Лишь пустыня молча внемлет Богу,
Лишь с собою звёзды говорят.
Мне так больно, но уже не трудно,
Тёмный дух склониться не сумел,
Но зачем так лживо и занудно
Про любовь мне сладкий голос пел?..
О птицах, о светлом, о солнце,
Осенний свинцовый Освенцим...
- Ты позволишь? - Ксения довольно бесцеремонно выхватила листы из рук Голицына и, скомкав, швырнула и их в гудящую топку. - Вот так. Бьются в тесной печурке стихи.
- Не жалеешь?
- Шутишь?.. Подожди, я пойду умоюсь...
Ксения ушла в ванную, а Голицын, зажав ладони между коленями, принялся глубокомысленно раскачиваться на табурете. Осенний свинцовый Освенцим... Однако.
Ксения вернулась с дымящейся тонкой сигаретой в зубах. Голицын понял, что не курила она давно: лицо ее побледнело, словно инеем покрылась или героиновой пудрой. И эта крахмальная молитвенная бледность была ей очень к лицу... Особенно применительно к ситуации, в которой Голицын все яснее видел налет некой готической достоевщины. Дело в том, что слово "нормально" меньше всего походило к бывшей его подруге. Нет, у него все с ней всегда происходило экстремально, на пределе, даже и не на надрыве, а на надрезе каком-то... И это при его-то инстинктивном отвращении к мелодраматическим эффектам.
Ксения очень непринужденно уселась на пол, вытянула и скрестила босые ноги и заговорила уже свои обычным, родниковым голосом:
- Мы можем обойтись и без Пана. Если ты не особенно торопишься, я могу в трех словах объяснить тебе всю суть этого мира.
- Ну, разве что в трех словах. - Голицын вгляделся в нее пристально и даже пристрастно. Что-то в ней невыразимо изменилось. И дело было не во внешности, конечно. С внешностью как раз все было в порядке... Просто с ней тоже "что-то было не так" - по-видимому, лучше это никак не выразишь.
- Все дело в том, что человеческий индивидуум - на самом деле никакой не индивидуум.
- То есть? - удивился Голицын.
- Смотри. Как часто тебя... или не тебя, неважно кого, в жизни охватывало чувство, что в действительности нет никакой свободы воли, а им управляют некие неведомые темные силы, им манипулируют, дергают за ниточки, как марионетку. Отсюда все эти выражения: "раб обстоятельств", "заложник положения", "жертва злой судьбы" и прочее. А теперь возьмем любой биологический организм. Допустим свинью для наглядности. Такой организм состоит из множества клеток, каждая из которых играет свою роль, выполняет свои жизненно важные функции. И все эти клетки связаны сложнейшей нейронной сетью. По нервам текут тысячи управляющих импульсов, посылаемых мозгом. Примерно такова же роль человечества. Каждый человек - не самостоятельный организм, а лишь клетка одного гиперорганизма. Клетки этого гиперорганизма могут быть очень различны. В большинстве это и не гуманоиды вовсе, все они разбросаны по вселенной, а многие и вовсе принадлежат иным пространственно-временным континуумам. И всеми этими клетками по особым информационным каналам управляет некая высшая субстанция, верховная инстанция. Гипермозг, словом.
- Что-то такое я уже слышал... Кажется, в эзотерике это называется "атманический эгрегор".
- Не важно, как это называется. А важно, что Пан - это мой личный Гипермозг...- Ксения поглядела на Голицына пронизывающим взором, и осведомилась: - Как тебе теория?