Посреди степи горел костер. Пламя танцевало само собой, играло и дурачилось, как пьяные лисы на снегу. Спрашивается, кто сей огонь возжёг?
- Спешиваемся? - спросила Ксения.
- Не ловушка ли? - усомнился Голицын.
- А не по хрену ли?
- И то верно...
Хорошо, хорошо после ужина полежать на снегу, положив рюкзак под голову и спиной ощущая десять метров вечной мерзлоты и миллионы лет мерзлой вечности. Костер горит сам по себе, кушать не просит и, стало быть, так и задумано.
- Давай поговорим, - предложила Ксения.
- О чем?
- О чем хочешь. Про бабочку Будды или ласточку Пилата. Про гнездо кукушки, свитое на земляничной поляне.
- Я перевариваю птичку.
- Вот про нее и расскажи. Жалко ли тебе птичку? Хорошо ли ей там, тепло ли, уютно ли?
- Лучше уж про зайку, - хмыкнул Голицын.
- Зайка моя, я твой хвостик?
- Нет, это другой зайка. Персонаж весьма трагический.
- Ну-ка, ну-ка.
- Изволь
Я - зайка, брошенный хозяйкой,
Передо мной исчезла ты,
И под дождем остался зайка,
Как гений чистой красоты.
В глуши, во мраке заточенья,
Он со скамейки встать не смог,
Без божества, без вдохновенья,
Без слез до ниточки промок!
Ксения рассмеялась, роняя кольца и колокольчики на снег.
- Ты, Голицын, сам на крышу подвинутый. Тоже все стишки, стишки, стишки... А меня еще подкалываешь.
- О, нет. Это все как ты говоришь "только на словах". Вообще же в литературу больше не играю
- Что так?
- Не нравится мне ее славный исторический путь. От критического реализма девятнадцатого века к реальному кретинизму двадцать первого.
- Жаль, - вздохнула Ксения
- Почему?
- Я думала, может, ты и мне посвятишь что-нибудь типа мадригала. Типа на память. Посвящение в альбом.
- Графиня, вам стоит только приказать...
Ксюшечка, душечка, кошечка, птичка!
Не испытать ли нам прочность дорог?
Ты поэтична, умна, симпатична,
Я же умею строчить между строк.
Будет идиллия дикая длиться,
Будут извечно петлять по земле
Юноша бледный с розой в петлице,
Девушка бедная с шеей в петле.
- О-па! Ну спасибо тебе за петлю...
- Шучу же. Это лишь образ...
- Не утешай. Я расстроена. Сердце мое грустит не по-детски, и я открываю чемпионат по бегу от действительности.
Снова у нее в руках эта проклятая коробка.
Голицын поморщился.
- Доиграешься. Смотри, действительность от тебя убежит.
- Солнце всю жизнь играет с огнем, - проговорила Ксения, ловко зарядила ноздри и закончила фразу: - А еще ни разу не обожглось. Да ты сам попробуй.
- Нет уж, спасибо.