— Она не моя… — только успеваю сказать, но бабушка уже ушла.
Качаю головой и иду на улицу, на выходе одевая старую дедовскую телогрейку, на ногах только штаны и обуваю поношенные кроссовки, прохожу на задний двор. Тут копошатся куры, чуть дальше загон для свиньи, вся территория обогревается, дед постарался — рунная магия и техника творят чудеся. За задним двором начинается пустое пространство, в своё время отец оборудовал тут полигон для отработки боевых заклинаний. Чуть позже дед откуда-то достал военный генератор щита, починил, и разместил под небольшим полигоном. Всего метров пятьдесят на пятьдесят, но весь уставленный различными деревянными, и не только, заграждениями, мишенями, полу-зарытыми шинами от легковых и грузовых автомобилей.
Сам полигон огорожен небольшим сетчатым заборчиком, мне по подбородок, но это не обязательно. Скорее, чтобы просто подчёркивать огороженную силовым щитом территорию, ведь когда он включится — нас укроет мутная плёнка, которая не пропустит наружу ни одного заклинания, звука или чего-то что может навредить окружающим.
Бабушка уже стоит на позиции напротив резиновых мишеней-шин. Разминает шею и руки, готовится, проходит еще пару секунд и из её рук начинают вылетать молнии, огненные струи, ледяные сосульки — и всё это в несчастную мишень. Но она держится, зачарована батей была как надо.
— Чего стоишь, заходи давай. — рычит «старушка».
Захожу, а за спиной чувствую, как активировался щит, бабушка поворачивается ко мне и швыряет в лицо шаровую молнию, ухожу в перекат, и в ответ бросаю огненный шар, который тут же перехвачен и летит обратно. Укрываюсь за деревянной оградкой, которая и поглощает заклинание. Сам же готовлю телекинез, и вынырнув с другой стороны, не нахожу бабушку, за что сразу приходится поплатится — прилетает мне прямо в лицо морозная волна, дезориентирует. В этот момент использую короткий переход, и оказываюсь за металлическим ограждением, метрах в десяти от того места, где только что был.
— Неплохо, но я чувствую, что резерв твой уже почти пуст. — говорит зеленокожая, а я в это время пытаюсь отдышаться. — Рассказывай, что там у тебя за дела с этой эльфой.
Мне прилетает навесом очередной огненный шар, а когда отскакиваю в сторону — натыкаюсь на шаровую молнию, приходится опять уходить скачком. В этот раз на пять метров в сторону, и в ответ бью уже телекинезом, бабушка уходит и от него, только старую железную стенку задевает, в ответ та недовольно скрипит.
— Про маньяка слышала? — спрашиваю, и пытаюсь понять куда она делаcь, похоже использует маскировку.
— В новостях, ты расследуешь? — раздаётся из-за спины, я вскрикиваю и вновь ухожу в переход, в этот раз на три метра. За собой оставляю огненную ловушку, которую, чувствую, как бабушка тут же обезвреживает.
— Нет, ты же знаешь, ерундой занимаюсь. — пытаюсь отдышаться, применяю маскировку, и сейчас мой голос слышно совсем в другой стороне: — Так вот пришла позавчера, говорит что за ней следит кто то, проводил её до дома, странного типа встретил — и правда похоже следил, но ушел от меня, не хватило секунды что бы засечь.
Вижу её и кидаю молнию, мираж рассеивается — это была не бабушка, просто копия, а мне в спину прилетает ледяная стрела. Успеваю возвести слабенький щит и опять уйти переходом, в этот раз совсем коротким — метра полтора.
— Плохо, внук, резерва еще на пару заклинаний осталось, ты выдохся, почему не тренируешься? — спрашивает она спокойно.
Ей то хорошо, она полноценный шаман, а не как я — фокусник, с ограниченными возможностями. Это всё равно что слепой будет пытаться повторить всё что может зрячий, ничего дельного из этого не выйдет. Меня и духи то с трудом слушают, что уж говорить об управлении энергиями.
— Некогда, работа. — отвечаю, и опять замаскировавшись, пытаюсь высмотреть противника.
— Так что там с эльфой? — опять спрашивает она.
— Там без шансов. — отвечаю, и наконец вижу её, но не нападаю — готовлю сюрприз, ведь это явно мираж, слишком открыто ходит. — Просто работа и возможно перспективы роста и денег, она из очень богатой семьи, слышала может — Веткий.
— Слышала. — говорит она, и я понимаю, что это не мираж.
Колдовское заклинание устремляется к бабушке, из-под земли её ноги опутывает ветками праха не давая сдвинуться. Каждый раз, когда она дёргается — чёрно-серые щупальца движутся всё выше, уже захватывая руки, а я спокойно выхожу улыбаясь. Но тут мне прилетает удар телекинеза сзади в спину, и я падаю прямо на бабушку, которая оказывается совсем не бабушкой, а просто очень хорошей иллюзией.
— Я тебе что говорила?! — рычит она сзади, пока я потираю спину: — Никогда не пользуйся инфернальными заклинаниями, колдовство запрещено, тебе ли не знать, и опасно — твари инферно дают силу, но забирают гораздо больше!
Следом мне прилетает по заднице ледяной удар.
— Ой-й-й, чёрт! — кричу от боли.
И меня по заднице снова бьёт льдом.
— А будешь упоминать инфернальных тварей, я тебя запорю, понял?! — кричит бабушка.
— П-о-о-онял. — говорю обиженно, потирая зад. — Что я, виноват, что ли.
— Ты виноват, что пользуешься этой силой, но не виноват, что она у тебя есть, глупая шутка твоих генов, порченная кровь. — говорит она, сплёвывая на землю. — Развивай свой резерв шамана, чаще общайся с духами, лекарские заклинаний в конце концов — ты же ими вообще не пользуешься, а мамаша твоя непутёвая, помню, мне как-то понос на три недели устроила, чуть все кишки в сортир не спустила, вот это лекарка была.
— Прости. — говорю ей примиряюще.
— Ты глаза то свои видел? — спрашивает бабушка, помогая подняться, и протягивая зеркальце. — На, полюбуйся.
Вот женщины — даже боевая орчиха с собой зеркальце носит. Смотрю в него — в глубине зрачков светится чуть заметный красный огонёк.
— Инферно. — поясняет бабушка. — Нечистая сила, твари преисподней, называй как хочешь — мы выиграли против тех, кто это использовал, две войны, миллионы жертв, а сейчас представь, что я чувствую, когда вижу, как мой прямой потомок пользуется этой силой.
Я молчу, опустив голову вниз.
— Я тебя заклинаю — только в случае смертельной опасности пользуйся этой силой, твари преисподней могут дать тебе силу, но и потребовать за это потом во много раз больше. — смотрит мне в глаза и серьёзно говорит она.
Киваю всё так же молча.
— А вообще неплохо, но тренироваться надо больше, я бабку Свету напрягу, пусть немного лекарским ремеслом с тобой позанимается, будет у тебя козырь в рукаве хоть какой то, а не вот это вот. — размышляет она, размахивая руками и наконец оттаяв: — Так что там с этой эльфой, давай подробней, и пока рассказываешь молнию вон в ту цель, вперёд, вижу уже резерв твой немного восстановился, будем концентрации учиться.
Рассказываю всё как есть, и про нашу прогулку, и про то что девушка чувствует наблюдение, и про её невероятную силу, да нежелание отца что бы она прошла инициацию. Попутно швыряю молнию за молнией в цель, указанную бабушкой, и каждый раз удары всё слабее, а я всё больше выдыхаюсь, но меня хватает до момента пока не заканчиваю рассказ.
— Странно всё это. — наконец говорит она, когда мы направляемся на выход. — Такую силищу держать, у отца денег столько что там риск минимальный, твоя бабка и мать в боевых условиях инициации проводили, да, наверное, не таких сильных, но проводили, а тут при всём этом — и якобы какой-то риск.
Заходим в дом, а на столе уже свежие блины, которые я и начинаю наворачивать, запивая квасом.
— Свет, потренируй мальчишку, покажи пару секретов лекарских. — говорит орчиха, жуя очередной блин.
— Да ты его вымотала всего, посмотри, на стуле даже тяжело сидеть парню, завтра уже. — говорит бабушка Света, кладя последний блин на тарелку.
Поев, выхожу на улицу, иду к бане — но деда там не нахожу, хотя всё уже натоплено, печь пышет жаром, поэтому направляюсь к мастерской — небольшому сарайчику прямо за домом, где и нахожу его.
— А это что? — осматриваю подозрительный кристалл, который сейчас светится в темноте зелёным светом, а когда к нему приближаюсь — начинает мерцать: — Выращиваешь что ли кристалл магического искусственного интеллекта?!
— Да нет, ты что внук. — успокаивает меня дед.
Но я всё равно смотрю на растущий кристалл с подозрением, и говорю:
— Ты это, осторожней если что, знаешь же, что запрещено с шестьдесят седьмого года такое делать.
— Да я, когда тебя ещё в проекте не было, големы боевые такими кристаллами оснащал, программировал, и пускал в бой, что ты деда учишь а?! — возмущается он.
— Всё-таки кристалл искусственного интеллекта? — обречённо спрашиваю его, а сам осматриваю остальной сарай, и вижу на стене предметы подозрительно похожие на массивные ноги и руки голема времен второй мировой, прямо как в школьном учебнике истории. — А тело где?
— Всё, пошли в баню, какой голем, какой кристалл, ты о чём вообще, Стас? — наигранно-удивлённо говорит дед, увлекая меня из сарая в сторону бани.
В бане паримся часа два, дед отделывает меня веником как надо, я только кричу от удовольствия, а потом мы меняемся местами. И уже дед под берёзовым веником «охает» и «ахает». Когда заканчиваем, возвращаемся в дом. Я одеваюсь, и опять сажусь перекусывать, но зеленокожая бабушка, читая газету, бурчит:
— Сколько есть можно, Стас, ты же в бегемота превратишься.
— У меня конституция такая. — говорю, кусая пирожок с повидлом.
— Бегемотная? — удивляется орчиха.
— Ба-а-а. — говорю, и кусаю опять. — После бани же, есть хочется — сил нет.
— Отстань от него, Нин, мальчик вон исхудал как, пусть хоть дома покушает. — заступается за меня гнома.
— Так исхудал, что штаны уже, наверное, не застегнуть. — говорит бабушка-орк, перелистывая очередную страницу газеты.
Смотрю на свой живот — ну да, есть немного, но в общем я тощий, с дедом не сравнить, он раза в два шире меня, но он то гном чистокровный. А мне повезло — унаследовал рост от гномов, а телосложение от орков, тощих каких-то орков. Эх.
И вот пока сидим перебраниваемся, слышим, как мимо дома два раза быстро проезжает машина, а потом ещё раз. Идём все вместе смотреть — дорогой, чёрный американский автомобиль, ездит туда-сюда, виляет.
— Это Кариниэль. — говорю, приглядываясь к водителю.
— Пьяная что ли? — спрашивает орчиха, тоже присматриваясь. — Она у тебя ещё и выпивает значит, а ты знаешь внук, что женский алкоголизм — пострашнее мужского?
— Ба, не выпивает она вроде, да и не моя, сколько повторять можно. — огрызаюсь.
Кариниэль похоже заметила нас, подъезжает и вываливается из машины — в прямом смысле, прямо на бетонную дорожку у дома. Я быстро подбегаю и подхватываю её на руки — лёгкая как пушинка, и сразу лезут мысли что проблем носить её на свадьбе не будет, и через порог квартиры тоже. Отгоняю этот бред, несу в дом, чувствую, что она горячая, кожа кипяток. Приехала без водителя, видимо на своей машине, но, когда она со мной говорила — так плохо ей не было, это уж точно, даже кричала на меня.
Кладу её к себе на кровать, расстёгиваю пальто, стягиваю и бросаю в угол, заходит бабушка-гнома и выгоняет меня, за ней входит орчанка и закрывает дверь. Сидим с дедом на кухне, ждём вердикт, а я подхожу время от времени к двери, и спрашиваю:
— Может скорую вызывать пора?!
— Внук, не мешай, иди давай, брюхо там набей, или с дедом в его железках покопайся! — огрызается орчанка, а я могу уловить только всплески магии из-за двери.
Через пол часа они наконец выходят, садятся, и бросают какую-то чёрную круглую штуку на стол. Я хочу её взять, рассмотреть, но бабушка гнома одёргивает:
— Не трогай эту гадость, она сейчас растворится, это лишь её физичиское воплощение, предали ей что бы получилось вытащить из бедной девочки.
— Да, если бы ещё чуть-чуть — и не видать нам внуков, во всяком случае от неё. — добавляет орчанка.
— Да что происходит, можете уже нормально сказать?! — возмущаюсь я.
— Это та гадость, о которой я думаю? — спрашивает дед задумчиво.
— Да, во времена нашей службы использовалась частенько, сейчас запрещена. — отвечает ему бабушка-орк.
Круглая штуковина тем временем испаряется прямо на глазах, растворяется в воздухе и через пару минут её уже совсем не видно на столе. Я провожу рукой по тому месту, где она лежала — но ничего не чувствую. Я, конечно, знаю про всякую гадость, вроде заклинаний отложенной смерти, и что вот таким образом можно его воплотить в какой-то предмет, и достать из поражённого разумного, но вижу впервые.
— Это, внук, метка дезертира, запрещена уже лет пятьдесят как. — объясняет дед.
— И что она делает? — Спрашиваю.
Он пожимает плечами, и отвечает:
— Накладывается на дезертиров, штрафников в батальонах на передовой, позволяет отследить местонахождения разумного, так же если разумный удаляется за зону ответственности следящего артефакта — начинает медленно его убивать.
— Ма-а-ать… — говорю я.
Мне тут же прилетает подзатыльник от деда, со словами:
— Не забывайся, с предками своими сидишь, нормально выражайся.
Орчанка уважительно кивает, а бабушка-гнома говорит и смотрит на меня серьёзно:
— В какую-то ты плохую историю попал, внук, в очень плохую.
— А можно вообще эту метку повесить незаметно? — спрашиваю у стариков: — Может она знала о ней, но её не предупредили что от неё можно умереть?
— Можно наложить незаметно, но знание старое, засекреченное, делал какой-то спец армейский, так что всё может быть очень серьёзно, как бы не игры спецслужб. — Размышляет орчанка.
— Может отставник контуженный, спятил, следил за ней, когда я его почти подловил, решил метку использовать? — спрашиваю у всех.
— Всё может быть. — Говорит грустно гнома, вздыхает и добавляет. — Но не нравится мне это, хоть с тобой езжай в город.
Сидим молча так несколько минут, дед уходит к себе в мастерскую, бабушка орчанка возвращается к газете, а гнома продолжает хозяйничать на кухне. Через пол часа захожу проведать Кариниэль, она уже проснулась и лежит тяжело дышит в кровати. Сегодня она одета в блузку и брюки. Если бы как позавчера — вот мне бы сейчас был скандал со стариками, и словами — «срамота то какая, дед, ты смотри, ой дед куда смотришь, старый ты ловелас, что, седина в голову бес в ребро?!». А так — вполне целомудренно.
— Привет. — говорит она, видимо предлагая перейти на «ты».
— Привет. — отвечаю, сажусь на стул у кровати. — Ты как?
— Очень хорошо, всё прошло, как тогда. — говорит задумчиво. — Сегодня совсем плохо было, я думала не доеду.
— Нам нужно серьёзно поговорить. — наконец начинаю я.
Рассказываю ей про метку, говорю как это было опасно, спрашиваю осторожно:
— Не мог отец, если сильно волновался, наложить такое или попросить кого-то?
— Нет! — говорит запальчиво. — Он же не дурак.
— Тогда ты должна ему всё рассказать, следы метки явно остались у тебя в теле, пусть приглашают спецов, изучают, думают, что делать дальше, ищут виновных в конце концов — всё это может быть серьёзно. — говорю я, добавляя: — Это мог быть какой то съехавший с катушек военный, заклинание не самое простое, да еще и засекреченное.
Она кивает, и я помогаю ей встать, идём на кухню.
— Вкуфно! — говорит, кусая пирожок с повидлом.
— Ефё бы! — отвечаю, тоже жуя.
— Опять трескаешь, да сколько можно?! — говорит орчанка возмущённо. — Ладно девочка, ей после такого питаться больше надо, а тебе куда, а?!
— Я фшсего один. — говорю с набитым ртом.
— Это уже второй. — бурчит она недовольно, обратно зарываясь в газету.
— Я сегодня уезжаю, ба. — обращаюсь к обеим бабушкам.
— Да не стоит из-за меня… — говорит эльфийка, но я перебиваю:
— Стоит, ситуация и правда серьезней некуда.
Она не возражает, бабушки лишь грустно кивают, дед возвращается из мастерской, и зайдя в комнату, где я переодеваюсь в форму, протягивает мне что-то завёрнутое в грязную тряпицу, со словами:
— Возьми, пригодится.
Разворачиваю тряпку, и вижу пистолет ТТ, с гербом Союза на рукоятке, а на другой стороне выгравировано имя деда, наградной ствол.
— Дед, ты чего? — спрашиваю ошарашено. — Я не возьму, да и у меня на работе свой есть, табельный.
Он смотрит на меня выжидающе, пистолет не забирает.
— Дед, серьёзно, я вообще хотел тебе сказать что бы ты его под подушкой теперь держал, хрен его знает что будет, не надо было её сюда приглашать, может теперь этот псих к вам заявится. — Говорю ему и смотрю в глаза, а дед хитро улыбается, но пистолет убирает.
— Ты внук не волнуйся, мы с твоей бабкой уж столько в жизни повидали, с одним умалишённым справимся, сам там лучше будь осторожен. — хлопает он меня по плечу.
Выхожу, прощаюсь со всеми, целуя в щёку, и идём с девушкой к машине. Сажусь на переднее сиденье, она за руль, и заводит двигатель. Тут же включается радио, и начинает напевать популярную сейчас песенку одной шведской группы, которая состоит из эльфа, эльфийки, гнома и женщины человека, поёт в основном, к моему удивлению, женщина человек. Мы удаляемся от дома, вслед смотрят мои предки, а из динамиков авто доносится:
All that she wants is another baby
She’s gone tomorrow boy
All that she wants is another baby
All that she wants is another baby
She’s gone tomorrow boy