Вернувшись к кабинету, обнаруживаю двух посетителей — старую гномку и огра. Смотря на второго, морщусь, вспоминая недавние приключения в виртуальной реальности. Захожу в кабинет, раздевшись и сев за стол приглашаю войти старушку.
Это опять оказывается та самая гномка которая жаловалась на молодых соседей, раздражённо говорю, что раз обещал зайти, значит зайду на этой неделе. Тем более сегодня только понедельник, и пока у меня приём граждан, она соглашается со мной, уходит.
Наконец вваливается здоровый огр — тварь страшная, метра два с половиной ростом, и комплекция частей тела соответствующая. Челюсть в отличие от орков, наоборот задвинута назад, клыков нет, но я то знаю что скрывает этот страшный огромный рот — два ряда острейших зубов. Нос большой и острый, треугольником, а глаза как две маленькие пуговки, которые сверху прикрывают огромные надбровные дуги. Волос на голове почти нет у огров от рождения, и добавить к этому можно еще большой живот на выкате, это заслуга не хорошего аппетита, а особенностей строения внутренних органов.
— Здрастя! — говорит он, с трудом протиснувшись в дверь, и ничего не повредив только чудом.
Ну и тварюга! — думаю я про себя.
— Здравствуйте, назовите фамилию, имя и отчество.
Огр задумывается, я тоже — совсем недавно их приравняли к гражданам России, до этого были чем то вроде животных, обитающих преимущественно в горах. Можно даже сказать боевых, чуть умнее собак, и вот либералы протолкнули законопроект, когда Союз развалился, и теперь приходится работать с этим. Я, конечно, не против и всё такое, но сами попробуйте не обделаться, когда такая тварь на тебя смотрит. А потом пасть открывает, полную острейших зубов — то ли затем что бы приветливо улыбнуться, то ли затем что бы откусить от тебя кусок. А уж с моими то размерами — я, наверное, ему в рот целиком помещусь. Образно, конечно.
— Наташ Иванов я. — говорит огр. Вернее, получается что огриха, не знаю как правильно.
Стало неловко, по одежде то не поймешь какой пол у этого существа — бесформенное пальто, такие же штаны, и огромные калоши, всё чёрного цвета.
— Слушаю. — говорю, а сам беру ручку и бумагу, сейчас придётся переводить всё что она скажет.
— Убить, двух человеков, рвать, грызть. — говорит отрывками она.
— Что? — недоумеваю я.
— Я, убить, двух человеков, рвать, грызть. — повторяет монстр.
Напрягаюсь, а глаза пуговки так и буравят, рот приоткрыт, готовлю атакующее заклинание.
— Адрес. — осторожно спрашиваю я.
Огр достаёт откуда-то из недр своего пальто паспорт, раза в два больше обычного, видимо, что бы в этих огромных руках помещался, и протягивает мне. Смотрю место прописки, ага, знаю этот дом, а судя по дате оно, или она, не знаю как правильно, поселилось там не больше двух недель назад. И прямо на знакомом этаже — там же где проживают муж алкоголик и жена наркоманка с дочерью.
— Номер квартиры, где произошло убийство. — спрашиваю, готовясь выпустить всё что смогу в эту тварь, там же ребёнок жил, девочка.
— Пясят дивять. — говорит эта сволочь.
Прежде чем попытаться её упокоить, спрашиваю тихо:
— Зачем?
— Трах-трах девочка, плохо. — говорит оно.
У меня кровь приливает к глазам, кажется я вот-вот впаду в берсерк. Как ЭТО могли приравнять к разумным, как ЭТОМУ могли дать права обычных граждан, и уже когда я готов продырявить эту голову, она продолжает:
— Девочка плохо, помогать, девочка плакать, взрослые трах-трах девочка.
Мозг начинает медленно соображать, я спрашиваю:
— Девочка жива?
— ДА! — громкий радостный ответ, даже стул под ней треснул.
— Где? — продолжаю допрос.
— Дом, у Наташ. — приходит ответ после паузы.
— Жди. — говорю ей, сам выскакиваю из кабинета.
Прибегаю к кабинету оперов, подхожу к Андриэлю:
— Дело есть.
— Слушай, я как-то не по этой части, серьёзно, Стас, давай с кем-нибудь другим, а? — улыбается он.
— Я серьёзно, пошли кого ни будь по адресу со мной, или сам давай. — уговариваю его.
— Называй, через пол часа подъеду, прямо сейчас не могу. — наконец соглашается он, видимо восприняв меня наконец всерьёз.
Называю ему адрес, сам возвращаюсь в кабинет, накидываю куртку и говорю огру:
— Пошли домой.
— Аха. — спокойно говорит она, и начинает выходить из кабинета.
Выходим из отдела такой вот странной парой — большой огр и маленький я, под шуточки типа — «видали, мужики, чего учудил наш любитель запретных удовольствий, ну нихрена себе!». Я не обращаю внимания, сейчас важно разобраться до конца что происходит, и потом уже делать выводы, и так уже чуть дров не наломал.
Заходим в подъезд, поднимаемся на нужный этаж, и я вижу прикрытую дверь нужной квартиры, но сначала прошу огра открыть свою. Она это делает, и мы заходим.
А ничего тут. — удивлённо думаю я, осматриваясь.
Я ожидал будет что то вроде пещеры, но нет, просто мебель чуть больше обычной, простенько обставлено всё — диван, кровать, стол. На кухне плита и еще один стол с парой стульев, один большой и второй поменьше, ванна и туалет объединены, в них тоже стоят большие ванна и унитаз. В единственной комнате нахожу девочку на диване, играет в куклы, я сглатываю от злости — на ней нижнее бельё для взрослых, только подогнанное под размер детского тельца.
— Тётя Наташа! — радостно говорит девочка, увидев нас, и бросается к огру.
Та её обнимает и прижимает к себе. Вот тебе и монстр — думаю я, коря себя, мне становится стыдно. Ладно, рефлексировать будем потом, сейчас говорю обоим, вернее обеим:
— Сидим тут, не высовываемся.
Иду в квартиру напротив, приоткрываю дверь, в нос сразу бросается запах крови и нечистот, а в одной из знакомых комнат обнаруживаю своих клиентов — женщину и мужчину, которые притворялись что исправились. А рядом с их останками лежат ещё двое, это разорванные тела голых мужчин. Сглатываю в очередной раз, и нахожу камеру напротив всего этого, она всё ещё продолжает запись. Выключаю, достаю кассету с пометкой VHS, прохожу в другую комнату и вставляю в видеомагнитофон, перематываю в начало и включаю.
Зрелище не для слабонервных — они тут устроили целую порностудию, насилуя изо дня в день девочку. У меня еще остаются вопросы — что за тварь в школе ставила в журнале девочки что она посещает занятия, и сколько за это получила. Наконец дохожу до нужного момента, постепенно перематывая плёнку — два голых мужика, подходят к разодетой девочке что бы начать своё грязное дело. Она плачет и просит мать остановиться, просит за что-то прощения, но мать только отвечает, крича на неё:
— Заткнись, тварь, делай что тебе взрослые говорят, или сегодня с тобой дядя Гоша поиграет, хочешь, чтобы дядя пришёл поиграть, а, сука?!
А дальше уроды слышат грохот в дверь, разъярённый рёв, и снова множество ударов. Они переполошились, но было уже поздно — огр врывается в квартиру и рвёт руками и зубами всех, потом хватает плачущую девочку и выходит.
Две недели она тут живёт и всё слышит, слух у огров очень хороший, и наконец решилась и сделала единственное что могла и умела. А я хожу к ним, который раз и ни черта не замечаю, даже не мог поговорить с ребёнком нормально.
Выхожу в коридор, и вижу поднимающегося Андриэля, зову с собой в квартиру, он и его люди осматривают место страшного убийства. Зову их дальше, и показываю видео, они смотрят сжимая кулаки и зубы, кажется даже длинные уши эльфа вот-вот скрутятся в трубочку.
— Дерьмо. — говорит один из людей.
— Пошли. — зову их с собой, и мы идём в квартиру огра.
Там девочка играет с огромным существом, сидя на полу, а Наташа поворачивает к нам голову, и спокойно спрашивает:
— Клетка, меня?
Я качаю головой, поворачиваюсь к Андриэлю и мы уходим обратно в квартиру где всё произошло.
— Стас, я всё понял. — говорит он мне.
— Я не хочу, чтобы ей что-то за это было, это ещё и моя вина, я сюда почти каждую неделю хожу, и ни хрена не замечал. — поясняю ему.
Он молча подходит к видеомагнитофону, достаёт кассету, и она сгорает у него прямо в руке. Думаю о соседях, которые могли что то слышать — но похоже никто не вызвал милицию, понедельник, на этаже все на работе, а выше и ниже то ли глухие, то ли им проблемы чужие не нужны.
— Есть у нас один оборотень, поймали, когда искали любые зацепки на маньяка, повесим на него. — говорит Андриэль: — Там совсем с катушек съехал, из дикой формы уже недели две не выходит, так что проблем не будет, убил он достаточно, ещё и эти уроды в довесок пойдут.
— Спасибо, Андриэль. — говорю ему серьёзно.
— Ты молодец что сразу к нам пошёл. — отвечает он. — Всё правильно сделал, не надо никаких «спасибо», это наша земля, мы все виноваты.
Киваю, спрашиваю:
— Что с девочкой?
— Скорее всего в детдом, но можно попробовать пробить что бы под опекунство этой отдали, не вижу проблем, от судьи зависит, формально у неё все права есть, а фактически их же за животных считают, твою рекомендацию хорошо бы ещё, ты же участковый, напиши что регулярно посещал, если уверен в ней. — поясняет он, осматривая тела: — Но надо понимать, что будет курс реабилитации — девочка ещё не осознала, что произошло, и если приходящий психолог решит, что ей тут жить нельзя или плохо — тогда точно детдом.
— Сегодня напишу, тебе на стол положу, сразу как вернусь. — киваю я.
Захожу обратно в квартиру к огру и говорю ей:
— Наташ, пошли на кухню.
Мы выходим, и я прикрываю дверь, начинаю:
— Будут спрашивать, ты ничего не видела, только впустила девочку.
— Чому? — не понимает она.
— Иначе клетка. — говорю.
— Чому? — опять не понимает огр.
— Закон такой. — отвечаю наконец после десятисекундного молчания.
— Чому законй такой?! — громче спрашивает она: — Они делать плохо!
— Если ты в клетку попадёшь, девочке лучше от этого не будет. — говорю ей. — А так, может с тобой оставят, я приходить буду, помогу чем смогу, всяко лучше чем то, что её может ждать.
Она долго думает, но похоже понимает, кивает:
— Не видеть ничаго, девочка пришла сам.
— Спасибо. — говорю ей.
И, кажется, вижу в глазах какое-то понимание, она ничего не отвечает, лишь смотрит на меня со своей высоты, и улыбается. А может хочет меня, урода, съесть, и поделом мне будет. Молча выхожу в коридор, и направляюсь к выходу, а когда уже переступаю порог, до меня доносятся слова огра:
— Хороший страж.
Выхожу, так и не обернувшись. Тут уже стоит Андриэль, в квартиру заходят новые милицейские в форме, несколько разумных в белых халатах, а эльф говорит:
— С девочкой сейчас поговорю, сделаю небольшое внушение, будет помнить оборотня и как прибежала просить помощи у соседей.
Киваю, и спускаюсь вниз по лестнице, а сам думаю — кто же в итоге из нас уродом оказался, мы, разумные, или полу-разумный огр?
Решаю не откладывать, и иду по адресу, где должна жить гуляющая молодёжь, тем более сейчас самое время — уже три часа дня. Должны после учёбы вернуться, а они скорее всего студенты, которым деньги родители присылают, раз гуляют всё свободное время.
Пока иду, думаю над своей работой, это ведь моя обязанность — выявлять, пресекать, проводить профилактику преступлений, и я не справился с ней. На душе снова тошно и гадко, сейчас бы ту музыку послушать, на кассете, да удавиться. Закуриваю, сажусь на невысокое ограждение, так и сижу. Страшно хочется выпить и забыться, но нужно продолжать работать, нужно ещё помочь старушке гноме, помочь тому несчастному который приходил со своими посылками из Китая, наставить на пусть истинный, как говорят в церкви Единого, контуженного орка и его жену Маш. Да в конце концов помочь эльфийке разобраться с проблемами. Дел вагон, а решать их мне, маленькому недоорку. Тут впору вмешаться кому-то вроде Андриэля или полковника нашего, но у них свои проблемы.
Звоню в домофон, набрав номер квартиры старушки, сразу раздаётся подозрительное:
— Кто там?
— Милиция, вы сегодня приходили в отдел к участковому. — отвечаю спокойно.
— Входите. — доносится из динамика, и дверь открывается.
Прохожу сначала на этаж к старушке, потом поднимаюсь выше и нахожу нужную дверь, оттуда играет громкая музыка, нажимаю на звонок, жду минуту, жму несколько раз ещё раз, опять ноль реакции. Как же всё это надоело, и пистолет опять не взял с собой. Прислоняю палец к двери, и просто выплавляю внутренности замка, идёт дым, и когда начинаю уже чувствовать жар лицом, просто сильно дёргаю дверь, замок ломается.
Музыка выключается, а ко мне навстречу выходят трое парней — полуэльф, человек и орк, за ними две девушки, орчиха и человек, смотрят на меня округлившимися глазами.
— Ребята, там внизу, бабушка живёт, у вас же есть мамы? — спрашиваю у них устало, все молчат: — Так вот, она тоже чья-то мама, и ей тяжело спать, делать свои дела, читать в конце концов или телевизор смотреть, пока у вас так громко музыка играет.
Никакой реакции.
— Надеюсь мы поняли друг друга. — говорю, и разворачиваюсь что бы уходить, сегодня столько ещё дел, а я так устал.
В спину прилетает:
— Чё этот гоблин-коротыш прогнал, а, ребзя?
Вздыхаю, разворачиваюсь, впадаю в берсерк, всё вокруг замедляется. Думаю о том, что завтра будет очень болеть голова и всё тело, и первым вырубаю орка, пока он сам не вошёл в боевое безумие. Просто наскакиваю на него, и бью по лицу кулаком, подпрыгнув. Я сейчас двигаюсь раза в три быстрее обычных разумных, поэтому стараюсь всё же не калечить этих идиотов, и выбираю куда бить. Следующего бью эльфа в живот, отправляя лежать, скорчившись на полу, берсерк кончается, стою напротив человека. Он, по-моему, так ничего и не понял. Но осмотрев состояние своих друзей, пытается мне пробить в лицо ногой, за которую его ловлю, и резко дёрнув кладу на пол. Добавляю кулаком в нос, не сильно, чтобы не сломать.
— Надеюсь теперь поняли. — говорю спокойно, девушки поражённо молчат, даже орчанка не решается ничего делать, а я чувствую ломоту во всём теле и страшную слабость, так что у неё есть все шансы, но нет, она испугана.
— Я буду жаловаться, что же вы делаете, изверг! — кричит кто-то сзади, и обернувшись я вижу бабушку гномку с веником, которым она сейчас приходует меня по спине: — Они же дети, что же ты делаешь, зверюга!
Я молча ухожу, опять думая о разумных, их мотивах, поступках, о том что то, что ты видишь — не всегда то, что есть на самом деле. Она ведь сама меня вызывала и пыталась приструнить ребят, а теперь…
Возвращаюсь в отдел, пишу несколько рекомендаций, заполняю задним числом отчеты о том, что посещал минимум трижды квартиру огра Наташи. Прибрав всё, одеваю куртку, иду в кабинет Андриэля, кладу всю эту кипу ему на стол, а сам направляюсь к выходу.
По дороге домой не хочется думать ни о чем, захожу в магазин и покупаю бутылку водки, снова бреду по мокрым улицам, температура плюсовая, всё наполовину растаяло, и на асфальте сейчас каша из мокрого снега и грязи, прямо как у меня в душе.
Нащупываю в кармане один из своих жёлудей, сжимаю в кулаке, но Кариниэль где-то далеко, я её почти не ощущаю, слишком далеко от меня.
И вряд ли когда-то будет ближе — думаю с грустью, и обидой на себя, нельзя было её тогда отпускать, нужно было задержать. Отвезти к себе в квартиру, или может быть лучше оставить со стариками, защитить. Второй такой же жёлудь положил ей в карман ещё тогда, в доме у бабушки с дедом, когда снимал с неё пальто, она его видимо так и не нашла, это радовало, но не сильно. Найдёт и выбросит в помойку.
Натыкаюсь на ларёк, где продаются кассеты, подхожу и спрашиваю продавца, показывая ему бутылку:
— Есть что ни будь под это?
Молодой гном с чёрной повязкой на голове, в которой видно букву «А» написанную криво и красным цветом, кивает, протягивает мне кассету:
— Вот эта ваще круто, улёт, настоящий панк!
Беру пластмассовую коробочку с кассетой — на обложке четыре разумных зимой бегут по снегу где-то в дали, киваю, отдаю деньги, и ухожу, не забирая сдачи и не отвечая на выкрик парнишки. Рассматриваю рисунок внимательней — двое эльфов, полуорк, и человек, могу поспорить на что угодно, я знаю кто у них поёт. Последнее время всегда так.
Захожу в квартиру, включаю свет в коридоре, раздеваюсь, складываю одежду аккуратно на стул, сам же иду на кухню, достаю стакан, и наливаю. Резко выпиваю, чертыхаюсь, когда понимаю, что не купил закуску, и лезу в холодильник за сосисками, закусываю ими так, даже не пытаясь варить, сейчас одна цель — надраться как можно скорее.
Вытаскиваю кассету из магнитофона со словами:
— Извини, друг, в следующий раз, сейчас надо что-то жёстче. — кладу бережно её в коробочку, и вставляю новую, которую купил недавно.
Из динамиков начинается гитарный бой, а я выпиваю еще стакан, и думаю, что гном обманул меня, но, когда слышу первые слова, говорю ему мысленно — «спасибо».
Магнитофон тем временем рвёт душу:
Солдатами не рождаются, солдатами умирают…
Кто-то сверху бьёт по батарее, но мне плевать, прибавляю ещё звука.
Что же мы за уроды, эти с гор, полуразумные твари, оказались гораздо разумнее нас, они знают, что такое добро, знают, что такое зло, для них нет полумер, есть то, что они видят.
Иду в комнату вместе с магнитофоном, падаю на кровать и проваливаюсь в забытье под музыку.
(Гражданская Оборона — Солдатами не рождаются)