Песчаной пылью покрылось все. Солдатская броня, легкие доспехи воинов, усталые лица, и даже торчащая рваными клочьями собачья шерсть. Шел последний день рейда и отряд почти обошел город по кругу. Осталось закончить последний сектор. Дни слились в монотонную рутину. Ликвидация гнезд, зачистка руин, ночевки в транспортерах или в уцелевших зданиях. Груд шел рядом с побратимами. Небольшой отряд коротышек разделился. Каждую собаку приставили к отдельной группе воинов. Пес устало повел носом. Ничего не учуяв, он, широко зевнул. Пожелтевшие клыки отразили полуденное солнце. Крепыш похлопал собаку по холке. Засунув руку за пазуху, он достал пластинку ярко зеленой дряни. Отломив кусочек, Груд подбросил его в воздух. Клацнули зубы, собака ловко схватила лакомство. Недолго думая, хозяин закинул остаток себе в рот и поморщился. Должного эффекта не последовало. За последние шесть дней действие препарата сошло на нет. Долбанное солнце выжигало все без остатка.
— Эй, братва, когда привал? — Груд сплюнул густую зеленую слюну и оглянулся на командующего.
Держа большинство воинов в поле зрения, Зеон шел чуть позади отряда. Настроение у Груда было мерзкое и он уже был готов отпустить гнусную шутку о нежелании командующего вести отряд, но слова застряли в горле. Именно стремление начальника иметь в поле зрение большинство членов отряда спасло жизнь ему и его псу. Перед глазами невольно встал огромный ржавый топор, что чуть было не лишил жизни его друга и звук автоматной очереди, оборвавшей полет оружия. Да и потом Зеон не раз подстраховывал коротышек. Впрочем, как и каждого в своем отряде. Командующий вообще оказался на удивление хорошим мужиком. В душу без дела не лез, но, если надо, подойдет расспросит, поможет. Собакам консервов нормально так отсыпал. Хотя, кому-кому, а им жрачки после каждой бойни хватало. Но то жрачка, а это лакомство. Збруй его тоже признал… а пес далеко не каждого «волка» к себе подпускал. Как тут к нему со спины зайдешь? Настроение вовсе свалилось в штаны. Скоро возвращаться в клан и надо было по-тихому грохнуть солдафона. Да что-то мешало. Коротышка невольно прошёлся крепкой рукой по рыжему гребню собаки и вопросительно глянул в темные преданные глаза. Пес вильнул хвостом и следом за хозяином уставился на командующего.
— Хорошо, отдыхаем, — Зеон задержал взгляд на солнце и дал добро на остановку. Сегодня вернуться в город они не успеют. Мучить уставший отряд не было смысла.
Тени барханов, пусть еще и не самые длинные, дали прибежище от солнца. Воины расположилась теми же группами, в которых работали. В случае опасности они быстро мобилизуются. Неслышно поднялись забрала шлемов. Капельки пота тут же мелькнули на непривыкших к жаре лицах солдат.
— Как вы вообще это пекло терпите? — раздался хриплый голос вояки. Их самих от горячего воздуха защищали герметичные костюмы. Солдат достал полюбившиеся консервы и, вскрыв банки, по очереди раздал своим. То, что воины монастыря их не ели, он уже привык. А вот одну для собаки передал Груду.
— Мы ее не терпим, а любим, — Мирай улыбнулся и полез в рюкзак, — она настоящая, как и жизнь в пустыне, тут рано или поздно все маски слетают. Вот случись, что с твоей броней, долго протянешь? Ага, не долго… Это как со смертью, чем меньше на себе таскаешь, тем легче за грань ступить.
— Ты, пацан, много, чтоль о смерти знаешь, — вояка всмотрелся в пыльное, совсем юное лицо парнишки, — так толкуешь о ней, будто в гости к ней на чай заходишь, а сам ни одного падальщика так и не прибил, — ядовитая усмешка коснулась пухлых губ солдата, но тут же исчезла. За спиной Мирая поднялся побратим, сжатые кулаки побелели, глаза зажглись гневом.
— Не говори о том, чего не понимаешь, — Игнар сделал шаг вперед, но подойти вплотную к вояке ему не дала вставшая на пути рука Мирая, — так недолго и без языка остаться.
— Ты меня пугаешь, чтоль…, — солдат облизал жирные от тушенки пальцы, — иди сядь, пацан.
Рука Мирая опустилась. Свои оскорбления он мог стерпеть спокойно, но вот за Игнара этого делать не стоило. Неуловимым движением побратим скользнул мимо друга и чуть нагнувшись приблизился к солдату. Будто прося благословения, кисть коснулась песка, миг и отразившие солнце частицы полетели в незащищенное лицо вояки. От неожиданности он согнулся и зашелся тяжелым кашлем.
— Ну и что сделает твоя хваленая броня, если мозгов в голове нет, — не став добивать беспомощного противника, Игнар отступил на шаг. Солдат подорвался на ноги и потянулся за оружием, — ага, а вот и маска сползает, все как брат говорит, — вояка, подняв оружие, застыл глядя в ледяные глаза Игнара. Ни намека на страх, лишь издевка, что застыла еще и в приподнятом уголке губ парнишки. Воин втянул обжигающий легкие воздух и медленно опустил оружие. Все бесшумно выдохнули. Зеон расслабился и поднес застывшую было ложку ко рту. Груд отпустил ошейник готовой было сорваться собаки. Сидевший рядом солдат не выдержал и пнул товарища под колени, от чего тот довольно ловко опустился на землю.
— А поделом тебе, старый ты хрен, — знакомый густой баритон расколол горячий воздух. Мирай повернулся к солдату. Забрало было поднято, и праведник узнал в нем здоровяка, с которым накануне рейда дрался Игнар, — вечно за языком не следишь. Почем пацана на пустом месте обижаешь, или не видел, что он каждый вечер вытворяет? — все невольно замерли, перед глазами встали кострищи, что устраивал Мирай после зачистки, — праведник он… не чета нам, нельзя ему руки в крови марать. А то чем за души платить будет, коли не своей чистотой.
— Праведник, — солдат поперхнулся и уставился на крепкую фигуру Мирая, — чёто я их другими представлял.
— Ага, встречал я других, — солдат, увидев, что товарищ успокоился, вернулся к еде, — да только никто из них ни меня ни падальщиков не пережил.
— Ты о долинах, — Мирай ухватился за шанс, — ты был там?
— Прости, пацан, — солдат увидел блеснувшую в глазах праведника надежду и развел руками, — редко кто знает путь к живой долине. Я о мёртвых, разграбленных пустынными мародерами. К ним дорогу показать могу, да ничего там не осталось.
— Ты все же покажи, — Мирай печально качнул головой, — порой знание, куда не стоит идти, тоже помогает.
— Твоя правда, пацан, — выгребая остатки тушенки из банки, вояка показал головой на Зеона, — у главного нашего спроси, он не откажет.
Мирай кивнул и, присев рядом с побратимом, наконец-то достал из рюкзака бутылку воды и плоские брикеты. Напившись, он протянул емкость Груду:
— Мне нравятся ваши псы, — бутылка перекочевала в грубые руки коротышки, он вывалил половину консервов перед псом, вторую доедал сам, — их верность завораживает, пробуждает что-то забытое в моей душе. Но твоя собака… Збруй, верно? Он вернее других, — Мирай протянул руку к псу, — можно?
Глаза Груда пробежались по парнишкам. Он привык к ним за дни рейда. Молодые, но опытные до безмолвной уверенности. Такая приходит не на тренировках. Да и малый их тоже не плох. Книжник, что отлеживался несколько дней в транспортере, сейчас присоединился к группе. Его храбрость внушала уважение. Крепыш невольно проникся непривычным для него доверием к чужакам. Что послужило причиной? То ли действие химии рассеялось, то ли пустыня так повлияла, а может и просто глоток чистой воды.
— Да, Збруй, — коротышка похлопал пса по облезлым бокам, — он сам решает, кто достоин доверия, а кто нет, — жирные губы сомкнулись на горлышке, — у него и спрашивай, — глотнув напоследок, Груд протянул бутылку обратно.
— Оставь себе, — привычно махнул рукой Мирай и погладил пса по рыжему гребню, — всем нам такую бы преданность. Пустыня не прощает притворства, — тут уши пса неожиданно встали торчком, Груд подскочил на ноги. Он понял, слова праведника адресовались всем, в том числе и ему. Но вряд ли они дошли до сознания собаки. Значит почуял угрозу. Ноздри животного задрожали, он втянул жаркий тугой воздух.
— Эй ты чего? — солдат, что вмешался в разборки друга с Игнаром, решил, что коротышка обозлился на товарища, — проехали ведь уже…
— Опасность. — прошипел сквозь зубы Груд. Вытерев жирные руки об штаны, крепыш зажал в одной руке автомат, второй придержал пса за ошейник. Надо отдать должное, солдаты отреагировали мгновенно. Забрала стали на места. Команда резко пришла в движение. Воины, став кольцом, приготовились к нападению. По команде Зеона поднялись остальные группы. В воздухе повисла напряженная тишина. Кроме псов никто не мог различить ни звука. Глаза воинов, сосредоточившись на песчаных барханах, старались рассмотреть замотанные в тряпье фигуры. Но противник пришел, с другой стороны.
— Воздух, — прокричал Мирай, ухо уловило знакомое клокотание. Стволы автоматов тут же нацелились в небо. Перекрывая солнце на нем появились огромные птицеящеры, — не подпускайте их близко, у них ядовитая кровь, — праведник не знал выдержит ли солдатская броня кислотную жидкость, что текла в венах этих зверюг, но проверять прочность своей точно не хотел. Короткие очереди прошли небо. Клокот перешел в зловещий писк, гигантские кожистые крылья покрылись узором пулевых отверстий. В пробивающихся лучах солнца завораживая заплясала поднятая пыль. Мирай невольно залюбовался, но быстро пришел в себя:
— Не спускать глаз с барханов, — голос праведника не смог перекрыть звуки выстрелов, но свои услышали и, чередуясь, навели оружие на пустыню, — крылатые твари — разведчики, скоро сюда вся стая пожалует.
И они пожаловали. Ящерицы всевозможных мастей и мутаций. Одни из немногих жителей пустыни, кто любил солнце и охотился днем. Огромные особи в сопровождении стаек помельче с удивительной ловкостью преодолевали песчаные барханы. Тела стрелой зависли над поверхностью, переваливающиеся движения лап давали равновесие и приводили в движение длинный гибкий хвост. Костяные шипы вдоль позвоночника пробивали необычайно прочную кожу. Показавшись, ящеры на мгновение замерли. Раздвоенные языки мелькнули яркими лепестками пламени. Ядовитая слюна застыла на зубах. Жертве было достаточно одного укуса. Если не вывести яд из организма жертва рано или поздно ослабнет и не сможет сражаться.
— Не давайте себя укусить, — предостерег Мирай, — Груд, береги пса. До этого кровь ядовитой была только у летающих тварей, но они мутируют каждый день. Не стоит ему пробовать противника на вкус.
— Пески пустыни! — коротышка смачно сплюнул, удержать пса от боя будет сложно, — Збруй, место, — и присев на колено, нацелил автомат на мчащихся ящеров. Мирай сжал крепче посох и нырнул в восприятие.
— Ты что же и этих тварей убивать не будешь? — хрипоту в голосе солдата перекрыло удивление.
— Для меня нет разницы в чьем теле живет душа, — не отрываясь от хищников проговорил праведник.
— Эх, ты еще не видел, как он комаров жалеет, — не удержался от шутки побратим, но сразу серьезно добавил, — у этих тварей одно слабое место — на брюхе, так что не стоит недооценивать брата.
Так и оказалось. Три ящера окружили группу воинов. Они не спешили нападать. В атаку бросилась мелочь. Ущерба они не причиняли, но отвлекали сильно. Автоматные очереди прошили и без того горячий воздух, но пули лишь отскочили от окаменевшей кожи рептилий.
— Меняем патроны, — послышался хриплый приказ из динамика, — берем на себя двух справа, — солдаты выступили вперед. Крупные тела ящеров задергались под перекрестным огнем бронебойных зарядов. Один хрипя повалился на бок, темная кровь вместе с жизнью покидала тело. Второй развернувшись подкосил мощным хвостом солдата и тут же кинулся на упавшую жертву. Тяжелое тело придавило воина к земле, мощные челюсти готовы были сомкнуться на шее и проверить броню на прочность. Раздался выстрел. Голова ящера откинулась. Груд бронебойных патронов не имел, но отсутствием меткости не страдал. Пуля прошила глаз хищника. Тот замотал головой и дернулся в бок. Солдаты продолжили стрельбу. Не желая умирать, ящер бросился прочь. Воины помчались вдогонку, но путь им перегородили мелкие твари. На помощь подскочил Вестиан с коротышкой. Орудуя мечами, они расчистили дорогу, солдаты расправились с удирающим ящером и развернулись. Глаза быстро отыскали третьего хищника. Взведенное оружие нацелилось на противника, но выстрелов не последовало. Побратимы слаженно работая в паре приблизились к рептилии. Поднимая песок, они закружились вокруг хищника, да так быстро, что тот не мог словить их в фокус своего зрения. Время для Мирая остановилось. Песчинки замерли в воздухе. Ящер неповоротливо переступал на тяжелых лапах. Язык медленно выскользнул из пасти и спрятался назад. Маленькие глаза блеснули на солнце защитной пленкой. Мгновение и хищник переводит взгляд на побратима. Шаг вперед, выпад, рывок. Мирай приподнимает длинное тело ящера на посохе. Напарник тут же скользит под руками. Матовые клинки крестом вспарывают нежный живот. Заканчивая движение, побратим всаживает оба клинка в сердце ящера, заваливая того на спину. Миг и время вновь выравнивает бег. Кожа рептилии расходится, толчки крови окрашивают песок в черный цвет. На мгновение все замирают, взгляды скользят по полю боя. Поблизости опасности нет. Другие группы почти справились с другими ящерами. Солдаты продолжают постреливать, не подпуская крылатых разведчиков.
— А вот из такого я бы обновку себе пошил, — не обращая ни на кого внимания, Груд подошел к убитой ящерице и смочив пальцы в его крови, осторожно облизал их, — вроде норм, братва. Если никто не против, я бы задержался здесь надолго.
Внезапно звуки боя пронзил истошный вой. Последний из крупных ящеров пробился сквозь солдат и подскочил к псу. Мощные челюсти сомкнулись на задней лапе. Солдаты подскочили к раненой собаке и, изрешетив напавшего, оторвали его от пса. Добив оставшуюся мелочь, воины расстреляли крылатых разведчиков. Рухнув, те упали на собратьев, черная кровь обжигая песок полилась на тела. Мелкие хищники плавясь растворились в кислотной жидкости. Крупные же остались лежать. Их дубовой коже все было нипочем.
— Пожалуй ты прав, — Зеон подошел к Груду и хлопнул его по плечу, — от такой курточки и я бы не отказался. Бог его знает, сколько еще наша броня протянет, — коротышка поморщился, но сбрасывать руку не стал. Он злился все сильнее. Злился на самого себя. Он все больше проникался симпатией к здоровяку, уважением к мелким пацанам и… отвращением к своим собратьям. Те, без действия химии будто скукожились и вовсе не казались бравыми бойцами. Один даже пса защитить не смог. Тонкий скулеж резанул по ушам, яд действовал все сильнее и животное упав на живот не смогло подняться на ноги.
— Ах, ты мерзкая бесполезная тварь, — коротышка, лысый, с крепкими накачанными ручищами пнул пса во впалый бок, — вставай давай, я тебя на горбу не потащу.
Злость застелила Груду сознание, глаза окрасились цветом гребня, ладони сжались в кулаки. Не заметив, как сбросил руку командующего с плеча, он подскочил к собрату. Чуть отклонившись назад главарь поднял крепкую ногу и распрямив пнул коротышку в живот. Тот отлетел и погрузился в песок по самые уши.
— Урод ты недоделанный, — рык похлеще, чем у его пса, вырвался из широкой груди Груда. Жилетка заходила ходуном, — ты, тварь, не уберег пса, теперь смеешь его винить. Ты сам останешься подыхать в пустыне. Таким как ты, она пощады не дает, — и подойдя к лежащему коротышке, пнул его меж ребер. Остальные «волки» сгрудились вокруг. Собаки злобно скаля зубы, смотрели на предателя. Крепыши один за другим подошли и, оставив черные плевки с презрением глянули на товарища. Груд тихо выдохнул сквозь сжатые зубы. Не все его товарищи оказались дерьмом. Ну… или его побаивались.
— Пса можно спасти, — Зеон подошел, его рука опять опустилась на плечо главаря коротышек, — кровь перельем, до города довезем в транспортере. Я уже вызвал, раненых у нас хватает. Только сдается мне, псу лучше будет, если хозяин рядом останется. Прибьешь его на потом, — Груд повернулся к командующему. Поднятое забрало позволяло разглядеть широкое открытое лицо. Коротышку встретил серьезный взгляд, ни тени насмешки. За предательство своих Зеон не задумываясь расстрелял бы собрата.
Злость не уходила. Кивнув, Груд подошёл к раненому псу. Мирай уже пристроил к нему раскладное устройство по переливанию. На штативе висел знакомый пакет крови. Таких хватало на складах их бойни. Но коротышка отмахнулся от знакомого знака на упаковке. Мало ли где воины покупали кровь. Главное, что пса вытащат. Збруй лежал рядом с раненой собакой, горячая шкура прижималась к вздымающимся в рваном дыхании бокам собрата. Темно бордовый язык то и дело мелькал на его свалявшейся шерсти. Невдалеке послышался рев транспортеров. Их утробный рык наконец-то принес покой в душу Груда. Отстегнув от ремня флягу, он глотнул воды. Она была не такой чистой, как у праведника. Но там, откуда он родом, ее вполне можно было назвать святым источником. Глотнув еще раз, он прочистил горло и произнес:
— Спасибо.
…
Транспортеры с раненными остались позади. Завершая круг вокруг города, отряд продолжил движение. Воины немного расслабились. Вблизи главных ворот, где пересекались пути торговых караванов, падальщиков было немного. Ожидание конца рейда шутками разлилось в воздухе. Только Груд впал в уныние. Злость не вернулась. Но и решение, что делать так и не пришло. Приказ главного «волка» алыми буквами полыхал в мозгу коротышки. «Укоротить жизнь главного солдафона». Но совесть, а может и душа, категорически не соглашались. Режа по сомнениям рядом раздался голос Зеона:
— Эй, Груд, чего кислый такой, за пса переживаешь? — командующий опять поднял забрало и подставил лицо под лучи заходящего солнца, — Ты, знаешь, когда тебя увидел, не думал, что у тебя есть теплота в сердце. А оно вон как оказывается, — тихий смех был слышен лишь им двоим, — пустыня и вправду срывает маски. Я рад, что настоящий ты оказался именно таким, — Зеон похлопал коротышку по плечу, забив тем самым еще один огромный ржавый гвоздь сомнений в его без того трещавшую голову. Груд вздохнул, отчаяние колыхнулось в темных глазах. Он услышал приказ командующего:
— Все ребята, привал, ночуем здесь, — это была последняя ночевка и коротышке надо было решиться на отчаянный шаг.
…
В рейде Мирай шел на пределе возможностей. Каждый вечер он провожал за грань падшие души. Энергии это высасывало немерено, и после он часами проводил в медитации, восстанавливая внутреннюю силу. Времени на сон оставалось мало, с утра рейд и бои наравне с остальными. Но самое обидное, что у него так и не появилось возможности избавится от запаха в торбе книжника. Сразу по окончании рейда, Зеон первым делом планировал заскочить за наградой к «волкам», Мирай с удовольствием глянул бы на это. Но тащиться туда с уликой было глупо Сегодня Зеон сделал остановку на ночлег раньше обычного. Они были близко от ворот, но дойти до них и зачистить территорию все же не успеют. Так что можно было отдохнуть чуть больше перед последним рывком. Мирай поднялся на ноги и, подошел к друзьям. Лежа на крыше одного из транспортеров, Игнар и книжник обсуждали…, конечно, девчонок.
— У меня была невеста, — грустный взгляд Вестиана скользнул по небу, — мы дружили с детства, родители сами договорились о браке. Но мы были не против… А потом пришли эти твари и я спалил ее тело вместе с остальными жителями долины. Ты знаешь, слезы жгли, но я радовался, что нашел ее мертвой…, — больше слов не потребовалось. Все прекрасно представляли, что происходило с девушками в руках падальщиков. Игнар перекатился на живот и поднявшись на руках, сел. В холодных глазах читалось сомнение.
— Пески пустыни, да я с такими рассказами точно на дорожку праведника стану.
— Не стоит, друг, — Вестиан покачал головой, — в тебе слишком много силы, ты не удержишь ее в себе, — книжник помолчал и встретившись глазами с Мираем продолжил, — к тому же у нас есть он, а с ним и надежда на лучшее будущее, — в ответ праведник лишь покачал головой и произнес.
— Дело есть, — тихий шепот не вышел за пределы крыши, — через несколько минут спускайтесь за мной. И котомку захватите, — дождавшись кивка, праведник ловко соскочил вниз. Ботинки утонули в мягком песке. Мирай оглянулся и пошел на поиски нужного ему человека. Дикого он нашел недалеко. Тот стоя у носа машины, ловил последние лучи солнца.
— Командир, позвольте спросить, — Мирай бесшумно подошел к старшему брату. Тот с легкостью почувствовал подчиненного, не отрывая глаз от прячущегося диска, он произнес:
— Дикий, — мужчина позволил обратиться к нему по имени, — я так понимаю, это будет не официальная просьба, — и повернулся к праведнику.
— Да, — Мирай всмотрелся в непроницаемые серые глаза на строгом лице. Как ни странно, он всегда чувствовал себя под защитой этого человека. Чтоб понять это понадобилось время. Пришлось отойти от мощного удара, что свалил его и не позволил остальным ребятам забить до смерти, — мне надо отойти ненадолго, так чтоб никто не заметил.
— Брат пойдёт с тобой?
Заметив соскользнувшие с крыши фигуры, праведник улыбнулся и кивнул.
— Хорошо, подожди минуту, — мужчина на мгновение вернул взгляд на солнце и оторвавшись от мутного светила, подошел к одному из воинов, что охраняли периметр. Отослав того отдыхать, командир занял его место и кивком показал праведнику, что путь свободен.
…
Груду не сиделось на месте. Ноги сами встали и поволокли его прочь от лагеря. Збруй увязался следом.
— Ты куда? — окликнул его бас из динамика. Солдат, стоя на посту, лениво изучал пустыню.
— Отлить надо, — хмуро бросил коротышка и исчез между барханами. Вояка удивленно качнул головой. Обычно никто в отряде не был столь щепетилен. Но останавливать не стал.
Груд шел, тяжелые ботинки подбрасывали песок, солнце уже почти спряталось за горизонт. Сумерки накрывали душу чернотой. Неожиданно Збруй встрепенулся, уши встали торчком, он присел на лапах и медленно двинулся вперед. Оружие скользнуло в руки коротышки, пригнувшись, он поспешил за псом.
— Святая Обитель! И это я таскал на плечах весь рейд, — ветер донес приглушенный голос книжника, — хорошо, что я туп и не выдал себя…
Вместе с голосом встречный поток воздуха донес и едва уловимый запах. Характерный душок мертвой плоти, уж его то Груд знал наизусть, на бойне бывал частенько. Коротышка удивленно поднял брови, но потом пожал плечами. Какое ему дело, что там пацаны в торбе таскают. Может тварь какую приманивают. Желания общаться Груд не испытывал и уже было собрался уходить, как Збруй ткнулся в задний карман его штанов. Там все еще лежал кусок ткани с запахом беглянки. Пес поводил носом у тряпицы и перевел взгляд в сторону парней. Тело коротышки сжалось, предчувствие тугим узлом скрутило солнечное сплетение.
— Да нет, Вестиан, — донесся серьезный голос праведника, — это я сглупил и не до конца все рассчитал, — Мирай покачал головой, — если честно, нам повезло, что собаки не учуяли запах. Меня эти зверюги впечатлили…
— Ага, — книжник сел на песок, глаза ловили последние отблески света на темнеющих барханах, — почему в нашем мире так мало нормальных животных…
— Ты знаешь ответ, друг мой, — легкая усмешка накрыла губы праведника, — болезни и голод… следствия грехов человечества.
— Да, — грусть скользнула в глазах книжника, — только одно дело, когда об этом читаешь сидя в чистой долине, и совсем другое видеть своими глазами во что превратился мир…, — книжник опустил руку в песок и пропустил мелкие частицы сквозь пальцы, — пустыня, лишенная нормальной жизни… И это не самая плохая часть Земли. Хорошо, хоть пса уберегли… Не жалеешь, что чистую кровь на собаку потратил?
— Пес такой же член отряда, — брови Мирая сошлись в жесткую линию, — без собак мы бы не избежали многих ловушек, неизвестно сколькие из нас обязаны ему жизнью…, — внезапно праведник усмехнулся, — тем более кровь была со склада «волков». Получается, вернули, что взяли…
— Да, перед пустыней все равны, — протянул книжник, песок все еще струился между его пальцев.
— Все равны перед Богом, мой друг, — Мирай шире раскрыл ранец, — пустыня не терпит притворства, — протерев остатками дезинфектора края торбы, праведник собрал грязные тряпки и подпалил их. Синее пламя мистическим огнем полыхнуло в последних лучах солнца. Мирай поднял глаза на побратима. Тот неподвижно застыл, глядя в сторону лагеря.
— Ты тоже что-то почувствовал?
— Да, рыжий был здесь, уже ушел.
Кровь отхлынула от лица Вестиана, но Мирай лишь тихо рассмеялся:
— Не бойся раньше времени, книжник, — праведник ухватился за протянутую побратимом руку и рывком поднялся на ноги, — чистота души прячется порой в неожиданных местах.
…
Груд возвращался в лагерь. Картина полностью сложилась в голове. Беглянка жива и пацаны явно прикрыли ее. Кровь и шмотки настоящие, а вот кости… Кровь они стащили со склада бойни, значит кости тоже оттуда. В памяти мелькнули две тени, скользнувшие по крыше в ночь перед рейдом. Тогда он все списал на пойло, что оставил ему главарь. Значит не показалось, пацаны забегали и на псарню, а значит слышали приказ главаря. Почему он до сих пор жив? Груд был уверен, рука Зеона не дрогнет, если он узнает о предательстве в рядах отряда. Значит умолчали… проверяли его… Поверили.
Широким шагом Груд подошел к транспортеру. Внутри отлеживался раненный пес. Там же стоял ящик с добытыми останками беглянки.
— Збруй, жди здесь, — бросил он псу и уверенно вошел внутрь.
Приблизившись к раненой собаке, Груд проверил ее состояние. На удачу, она была еще слаба. Усмехнувшись своей дерзости, крепыш подошел к ящику и достал кости. Мерзкий сладковатый запах ударил в ноздри, но коротышка не заметил его. Вернувшись к псу, он замотал белым лакомством перед носом раненного.
— Молодец, жри давай, — прогудел Груд, стоило пасти сомкнуться на угощении.
— Эй, Груд, ты чего? — крепыш, чья собака была ранена, подорвался на ноги. Ему было жутко стыдно за свой проступок, и он не отходил от пса ни на шаг. Остальные, округлив глаза, уставились на главного.
— Ему нужнее, — хищная улыбка искривила губы Груда. Тряхнув рыжим гребнем, он протянул кости товарищам, — как и нашим псам, они заслужили. А высшим хлыщам хватит и одежды с кровью девки. Идите, покормите своих, — азарт зажегся в темных глазах коротышек. Уж что-что, а правила они любили ровно настолько, насколько могли их нарушать.
Груд спрыгнул с высокой ступеньки транспортера и протянул кость Збрую. Пес улегся на живот и, зажав лакомство передними лапами, принялся сочно уничтожать улику. Коротышка растянулся рядом, глаза устремились в потемневшее небо. Кто он такой, чтоб судить парнишек. Они хотели прикрыть девчонку. Ничего плохого в этом не было. В отличии от того, что с ней могли сделать высшие. Груд поморщился. Их холеные морды всегда были полны презрения к нижестоящим. Хотя сами не чурались разобрать на органы себе подобных. И все для того, чтобы продлить свою «чистую» жизнь. Впервые за долгое время спокойствие разлилось по телу коротышки, он принял решение, он выбрал сторону. Сторону тех, кто не ударит в спину. Губы неслышно шевельнулись:
— Пустыня не терпит притворства…