После злополучной ночи у Запретного леса прошёл почти месяц. Уже близились первые дни весны, когда меня вывели из медикаментозной комы. Первое, что я ощутил — окружившую меня тишину. Белый потолок больничной палаты был холоден и неприветлив. До моего сознания долетали только тихие голоса врачей, но они были не важны — все мысли пропали, когда пришла она. Боль. Яркая, нестерпимая и постоянная. Мне становилось всё хуже и хуже. Один за другим в бесконечном калейдоскопе бреда сменялись дни, сменялись дежурства врачей, сменялись и сами врачи.
Боль, которую приглушали магия и литры зелий, возвращаясь, разбивала сознания на кусочки мозаики, и я порой не мог даже понять, что происходит и что со мной. Терял себя в агонии, прежде чем погрузиться в бессознательность.
Лечение шло медленно, но не прекращалось ни на секунду. Целители изо всех сил старались восстановить моё тело. Они словно собирали сложную мельчайшую мозаику. Долго и кропотливо. Их усилия не были напрасны. Я понемногу приходил в себя. Пару раз даже смог сесть на кровати, опираясь руками на постель. И падал обратно, вопя от разрывающей изнутри боли. То, что со мной произошло, разрушило меня изнутри и снаружи.
— К сожалению, это не обычные травмы, мистер Поттер, — объяснял мистер Биркин — назначенный мне лечащий врач и специалист по лечению травм от темномагических проклятий. — Увечья, нанесённые магией, сами по себе труднее поддаются лечению. С виду вы, может быть, и выглядите здоровым, это отнюдь не так. Всё дело во внутренних повреждениях и нарушениях магической системы тела. То, что с вами случилось… Вам крупно повезло, что захватившая вас сущность не имела цели навредить носителю. Однако, громадный поток чужеродной магии едва не убил вас. Нам пришлось в буквальном смысле пересобрать ваше тело, чтобы вернуть его к исходному состоянию.
Прежде чем я смог твёрдо встать на ноги, на улице уже во всю расцветал апрель. Я медленно поправлялся, учился заново ходить и двигать палочкой. Благодаря зельям и упражнениям под присмотром специалистов мышцы быстро приходили в тонус, быстро возвращалась и мышечная память. К началу мая меня перестали мучать постоянные головокружение и тошнота. Тело по-прежнему изредка пронзала глухая боль, а во рту не исчезал отвратительный привкус зелий. Но в остальном я чувствовал себя хорошо. Единственное, что не давало мне покоя, — это невозможность колдовать. Временно, конечно, но подвергать себя большим нагрузкам после выписки так же не стоит некоторое время, нужное для того, что бы магия пришла в порядок.
Ближе к намечавшейся выписке меня навестил Дамблдор, разговора с которым я с нетерпением ждал. Он приходил и раньше, но по многим разным причинам поговорить у нас возможности не выдавалось. О чём можно говорить с безвольным овощем, которой может только выть в агонии?
— Директор, что с Дадли? — задал я снедающий меня вопрос, когда директор умостился на стуле напротив.
— Здравствуй, Гарри. Рад видеть тебя в хорошем самочувствии, — он улыбнулся. — С ним всё хорошо. Помфри быстро справилась с лёгким обморожением у мальчика.
— Слава Мерлину…
Я с облегчением выдохнул. С плеч свалился камень, что всё это время сдавливал меня. Дамблдор продолжил:
— К сожалению, а может и к счастью, он ничего не помнит о произошедшем. Думаю, тут постарался Квиринус. Мы решили не посвящать его в это дело. Было объявлено, что ты пострадал в результате неконтролируемого магического выброса в виде непреднамеренного перемещения в пространстве, на который среагировала защита школы. Как ты помнишь, Хогвартс не допускает несанкционированное перемещение.
— Но что это было, директор?
— Понимаешь ли, Гарри… Защита Хогвартса очень древняя и многогранная, но не работает в едином комплексе. Каждый директор старался привнести что-то новое ради безопасности учеников. И даже мне неизвестно в полной мере, что может скрывать этот замок. Запреты и комендантский час придуманы не только для соблюдения режима, а прописаны кровью тех, кто пытался разгадать древние загадки. Скажи мне, та сущность… Она говорила с тобой?
— Нет, не думаю. Точнее, не со мной. В основном она обращалась к профессору через меня. Но я не знаю, о чём она говорила. Это был не английский. Я не уверен, но было похоже на валлийский.
— У меня есть некоторые мысли на этот счёт. Я уже рассказывал тебе историю этого артефакта, и я склоняюсь к тому, что это была часть той, чем некогда была сама Моргана. Прости меня, Гарри. Если бы я только знал, что зеркало может оказаться настолько опасным, я бы ни за что не оставил его в Хогвартсе.
— Вам не за что извиниться, директор. Если бы не зеркало, кто знает, что бы случилось со мной и Дадли, — я передёрнулся от собственных мыслей. — А что стало с профессором?
— К сожалению, ни я, ни прибывшие на место авроры и невыразимцы ничего не обнаружили. Всё, что осталось от бедного Квиринуса — это кучка пепла. Я надеялся, что ты мне расскажешь.
— Он хотел забрать камень, — выдал я его цель.
— Камень? Но зачем он Квиринусу?
— Не ему, — Дамблдор приподнял брови в немом вопросе, услышав меня. — Это был он.
Я указал на шрам на лбу.
Дамблдор вмиг посмурнел. Он посмотрел на меня долгим взглядом, потом на шрам. На его лице отразилось сожаление. Он казался постаревшим на несколько лет, хотя, казалось, куда уж больше. Некоторое время он собирался с мыслями, а потом произнёс:
— Это очень серьёзное обвинение, Гарри. Ты уверен?
— Да. Он был там. Говорил со мной. Его лицо всё это время пряталось под тюрбаном. Профессор Квирелл показал мне. Показал отмирающую руку. Мертвецкую синеву, уже подползающую к голове по шее. Он хотел забрать камень, что бы спасти себя и возродить Его.
— И всё это время прямо под носом… — тихо пробормотал он, но я услышал. — Я верю тебе, Гарри. Дела принимают более серьёзный оборот, чем я думал. Но сейчас об этом нельзя объявлять на широкую публику.
— Я понимаю, директор. Это не то, о чём следует бездумно трепаться.
— Рад, что ты понимаешь это. Теперь о другом…
Тему с Квиреллом и Тёмным Лордом мы закрыли, и перешли на вещи более важные в данный момент, а именно моё лечение. Больница выставила огромный счёт за лечение. Часть суммы уже закрыл директор и мне с трудом удалось убедить его, что я в состоянии сам оплатить счёт. Тем же вечером, даже не смотря на взнос от директора, моё счёт в банке опустел почти на три тысячи галлеонов.
Третьего мая, в субботу, за мной прибыла декан — Минерва Макгоналл. К моему счастью, бюрократическая волокита продлилась не долго и к пяти часам я имел на руках документ о выписке из больницы. Вручив мне небольшую шкатулку с зельями вместе с инструкцией и рекомендациями по реабилитации, мистер Биркин с чистой душой передал меня в руки преподавателя. Воспользовавшись публичным камином Святого Мунго, мы отправились в Хогвартс.
В гостиной меня встречали бурно, даже чересчур. Близнецы, стоило мне переступить порог, устроили форменный салют из волшебной палочек, от которого я непроизвольно зажмурил глаза и втянул голову в плечи от неожиданности. Ото всюду слышались крики с поздравлениями. Декан выглядела сурово, но молча удалилась, лишь покачав головой. Но в последний момент я кажется даже увидел промелькнувшую улыбку на её лице.
Первым ко мне на встречу побежал Дадли и смял в объятиях. Все весело смеялись, поздравляли и хлопали по плечу. Мне показалось, что весь факультет собрался сегодня в гостиной ради того, чтобы встретить меня. Я отвечал всем взаимностью, обнимая друзей и еле удерживая на лице искреннее, хотя и нервное выражение. От избытка чужих и собственных чувств у меня разболелась голова, но я старался этого не показывать. Вскоре вокруг стало так тесно, что мне с трудом удавалось дышать. Голова шла кругом, но я старался держаться, не зная что делать. Тут кто-то положил мне руку на плечо, и я увидел Клэр. Она улыбнулась мне, а затем громкий окрик мгновенно приковал к ней всё внимание притихшей толпы.
— Дорогие мои! — обратилась она к гриффиндорцам. — Я понимаю, что вы все очень рады возвращению Гарри, и он, несомненно, ценит вашу любовь, но нашему больному всё ещё нужен покой. А вы тут, видимо, решили снова отправить его в больницу!
С понимающим, а где-то даже недовольным ропотом, толпа медленно рассосалась и продолжила веселье уже без меня. Я наконец-то смог вдохнуть полной грудью. Мне и правда было приятно их видеть и слышать, знать, что мне здесь рады, но я просто устал от развернувшейся шумной суеты.
— Спасибо. Я думал они меня раздавят, — с наступившим облегчением поблагодарил я Клэр.
— Да брось, Гарри, — Симус с улыбкой положил мне руку на плечо. — Мы бы такому случиться не позволили!
— Ты вообще-то мне все пальцы оттоптал, защитник, — я засмеялся.
Мы переместились на диванчик к камину, и я, откинувшись на подушки, устало поглядел на друзей. Дадли с беспокойством расспрашивал о моём самочувствии. Симус с присоединившимся к нам Дином на перебой рассказывали о том, что случилось в школе за время моего отсутствия. Клэр сидела молча и попивала огневиски, притащенное откуда-то близнецами Уизли и лишь изредка что-то вставляла. Вокруг развернулся настоящий праздник, но нас, к счастью, никто не беспокоил. Я наконец-то смог расслабиться. Теперь, когда я был в кругу друзей, я и вправду мог позволить себе отдохнуть.
На следующий день сразу после завтрака меня выловила Гермиона и под предлогом подготовке к экзаменам утащила в библиотеку. Я не стал препятствовать, потому что мне действительно стоило нагнать весь пропущенный материал и помощь будет не лишней. Я не видел её прошлым вечером в гостиной, и пускай она старалась не показывать этого, она была рада и действительно беспокоилась обо мне. Чуть позже к нам присоединились Дадли и Драко, принявшись помогать с подготовкой.
Драко так же рассказал, что после моей отправки в Мунго разразился настоящий скандал. Многие родители обеспокоились сохранностью жизней своих детей, и Совет Попечителей Хогвартса инициировал расследование и разбирательства. Но директор Дамблдор, заручившись поддержкой лорда Малфоя, который оказался председателем этого совета, смог быстро разрешить этот вопрос и успокоить недовольных. Хотя какое-то время ещё выходили статьи о некомпетентности старого директора, в конечном всё наладилось. Так же неизвестно, как Дамблдор смог перетянуть на свою сторону мистера Малфоя, ведь они были идейными противниками, но факт есть факт. Даже Драко ничего не знает.
В связи с уходом профессора Квирелла в связи с резким ухудшением здоровья (по официальной версии событий), ЗОТИ с четвёртого курса вели профессора Снейп и Флитвик, а с первого по третий детей занимали Семикурсники, выбравшие в качестве профильного предмета Защиту. В число задач, стоящих перед ними, входило изучение материалов, оставленных профессором и подготовка к переводным экзаменам. Так как у самих семикурсников на носу висели ЖАБА, они попеременно сменяли друг друга, чтобы уделить время собственной подготовке. Профессора в сложившейся ситуации так же принимали все доступные им меры, чтобы облегчить подготовку ЖАБА.
Чего нельзя было отнять у Квирелла — это его способность к преподаванию. Его лекции обычно начинались с истории магии, чтобы студенты могли увидеть, как предыдущие поколения волшебников добивались тех или иных результатов, с какими опасностями могли столкнуться. А он разъяснял их смысл. Излагал он все достаточно просто — но хорошо. Рассказывал разные истории в промежутках. Иногда это было очень смешно. А иногда — чудовищно страшно. Несмотря на насмешки в начале года, вскоре многие зауважали профессора за его способности и подход к ученикам. Даже сравнивали с маленьким Флитвиком, что уже многое говорит о его таланте. Остаётся надеяться, что следующий преподаватель окажется не хуже.
Перемены не обошли стороной и Зельеварение, хотя и оказались не такими масштабными. Обычно зелья варили мы в паре с Дадли, но из-за всем известных обстоятельств ему пришлось искать нового напарника и нашёл его в лице Арчи Кронона. Поэтому на первом занятии после выписки профессор Снейп поставил меня в пару с Дафной Гринграсс со слизерина, так как её партнёр слёг в больничное крыло.
Белокурая девочка казалась холодной и отрешённой. Её руки были бледными и хрупкими, но ловкими. Все её действия были выверены до мельчайшего движения, чем я тем более сейчас похвастаться не мог и мы разделили обязанности. Она коротко отвечала на мои вопросы, но делала это слишком сухо, и я чувствовал, что Дафна часто бросает на меня холодные взгляды. Как будто старалась что-то найти во мне. Её щеки были белыми, как мел, а в голубых глазах стояла странная отстранённость, словно ей ни до чего не было дела. Временами казалось, она никого не видит и ничего не замечает.
Было в ней что-то странное и неестественное. Не человеческое. Как будто она была одной из этих мраморных статуй на площади Мерлина. Совершенная, но не живая. Она казалась мне ужасно милой, но одновременно отталкивающей. То, как она обращалась ко мне, выглядело чересчур церемонно и чопорно, но уже через несколько занятий она немного оттаяла в моём обществе и даже иногда улыбалась. Правда, при этом она всегда смотрела на меня таким же взглядом безжизненным взглядом.
Общались мы с ней только на Зельях и нельзя было сказать, что мы подружились, но некое начало было положено. Я даже поймал себя на мысли, что хотел бы и дальше работать с ней в паре. Как минимум, потому что с ней я начал стабильно получать у Снейпа Выше Ожидаемого и даже парочку Превосходно, а как максимум… Была в ней какая-то тайна и я хотел её узнать.
В стремительном течении дней подошло и время переводных экзаменов. Это были какие-то совершенно пустые, серые и ужасно длинные дни. Это как-то угнетало и совершенно не настраивало на рабочий лад.
Снейп валил, валил нещадно. Теоретические тесты, эссе и варка зелья в одиночку. Он придирался до каждой мелочи, порой поминал моего отца, на что я совершенно не обращал внимания, занятый работай, но, в конечном итоге, поставил мне Выше Ожидаемого.
Экзамен по Гербологии у профессора Спраут, наверное, был самым лёгким и завалить его мог только полный остолоп. Небольшой теоретический тест и немного ковыряния на грядках — и вот карман греет лист с отметкой Превосходно.
Трансфигурация и Чары, не говоря уже о ЗОТИ, которое принимал профессор Снейп, были куда сложнее. Профессора были предупреждены о том, что колдовать мне всё ещё не рекомендуется, поэтому помимо основной части с тестом заваливали меня вопросами по теории на собеседовании. Хотя тот же Снейп пытался спровоцировать меня на использование магии, чтобы завершить экзамен быстрее, но стойко перенёс и это. Чем обусловлено такое отношения преподавателя Зельеварения я не знал, зато знал, что смог с успехом сдать экзамены, получив Выше Ожидаемого и только одно Удовлетворительно по Трансфигурации.
***
Наблюдая за удаляющимся Хогвартсом, я с радостью и тоской вспоминал прошедший год. Так же, как я хотел поскорее отправиться на летние каникулы, я не хотел покидать это волшебное место. Это действительно лучшее время, если опустить моменты, где я едва не погиб. Но зачем о грустном?
В купе было тихо и спокойно. Дадли и Винсент обменивались коллекцией карточек из шоколадных лягушек, о чём-то негромко споря. Грегори посапывал, уткнувшись в открытую книгу. Драко, как и я, размышлял о чём-то своём.
— Гарри, Дадли, — окликнул Малфой. Я с неохотой отлип от окна и, подавив рвущийся наружу зевок, посмотрел на него с интересом. — Мой отец этим летом устраивает приём в честь моего дня рождения, и я, смею надеяться, смогу увидеть вас.
— Меньше чопорности, мистер Малфой, — со смехом ответил Дадли.
— Конечно мы придём. Только не забудьте, прошу вас, отправить письменное приглашение, чтобы мы не пропустили столь знаменательное событие!
— Да ну вас, — Драко насупился и отвернулся, но не прошло и нескольких секунд, как на его лице промелькнула улыбка и он засмеялся вместе со всеми.
Отсмеявшись, я снова повернулся к окну. Хогвартс уже скрылся за лесом.
Я еду домой.