После того как я сосредоточилась на моей новой игрушке, Лиза, ее тело, как мне показалось, запахло сладкой истомой пригретых солнцем весенних цветов, и вкус ее был для меня, что мед для изголодавшейся пчелы. По мере стимуляции ее клитора, ее руки все сильнее надавливали на мою голову, стремясь, чтобы я глубже и теснее приникала к ней. Неожиданно я почувствовала желание стать мужчиной, чтобы заполнить страстную пустоту, находящуюся в ней! Ускоряющимися движениями она подняла свое тело и обхватила бедрами мою голову, пока ее тело не пролилось на меня дождем сладострастия и мои щеки и губы не стали мокрыми.
Лиза и я очнулись от сна и вспомнили о наших компаньонах-мужчинах. Почти немедленно Марвин с неистовством налетел на меня, а техасец занялся любовью с Лизой. От бурных ласк мы обливались потом, плоть ударялась о плоть и отзывалась упругими звуками.
И это было начало периода моего сексуального загула, хотя психологически я оставалась верной Полю и все еще очень любила его.
Однако синдром был пугающе похож на мои отношения с Карлом. Как и с Карлом, я поведала об эпизоде с Лизой и Марвином Полю, более или менее надеясь, что он осознает, на что он меня толкает. Но вместо соболезнования его первые слова были: «Когда мы сможем проделать это вместе?»
Поль никогда не участвовал в групповом сексе, и я хотела бы быть уверенной, что это так и останется. У меня достаточно горького опыта, чтобы знать, что превращение сексуально традиционных людей в сексуальных либертарианцев обычно доводит их до такой точки, откуда нет возврата к нормальной половой жизни.
Но в желании угодить Полю я организовала совместный ужин со знакомой парой, после которого мы вместе отправились к нему на квартиру. Я должна была организовать сцену, хотя мне не хотелось этого.
Мы выдвинули кровать Поля на середину комнаты, и все кучей малой разлеглись на кровати и начали заниматься своим делом. Я стала целовать соски своего мужчины, намереваясь постепенно спуститься поцелуями вниз к его пенису, но когда оказалась в этом районе, Лиза, эта гортензия в проруби, уже прибыла на мое место.
Она делала ему феллейшио, целовала все тело, и, очевидно, он ей понравился. И, как я заметила, это было взаимно. Они были полностью поглощены друг другом, в то время как я сходила с ума от ревности.
Если у меня нет глубокого чувства к мужчине, с которым я общаюсь, тогда я могу допустить, чтобы он у меня на глазах занимался сексом с кем-то еще. Но если я люблю, то не могу стерпеть того, что тот играет в любовь с другой женщиной, даже если эта женщина была моей любовницей однажды.
В тот вечер я не смогла вынести вида жестокой реальности: мой мужчина наслаждался любовью с Лизой, трахал, делал ей оральный секс и всячески ублажал ее тело. Я была настолько огорчена, что ушла из комнаты с вытянутым лицом и позвонила сама себе только затем, чтобы как-то оправдать свой уход.
Марвин, с которым мне нравилось разговаривать, но к которому я не испытывала физического влечения, вошел ко мне и начал целовать меня и делать мне феллейшио. Но его рот был слишком мокрым и слюнявым, а я в тот вечер была не в настроении и не получала удовольствия от его слюны, капавшей на мое тело.
Наконец мои отрицательные эмоции настолько усилились, что я предложила всем разойтись по домам, чтобы мы с Полем остались одни ночевать. Такой оборот не вызвал большого воодушевления у моего возлюбленного, и он был угрюмым всю оставшуюся ночь.
Во время наших немногих бесценных для меня ночей вместе он снова и снова спрашивал меня: «Почему ты не позвонишь своей подруге и не пригласишь ее повеселиться вместе?»
Так как я действительно очень любила его, то стала пользоваться своим опытом и вовлекать знакомых девушек в групповой секс, даже если они не вызывали во мне желания. Обычно это было довольно занимательно первые полчаса, потом Поль и девушка увлекались друг другом и вели себя так, как будто меня не было рядом. Одна из девушек даже стала скандалить, когда я сказала, что ей придется покинуть квартиру Поля и ехать домой.
Глубокая трещина пролегла в наших отношениях. Теперь я отдавала все, а Поль только брал и ничего не давал взамен.
В то время моя жизнь стала сумбурной, как это бывает зимой, когда мужчины начинают вожделеть сильнее, чем обычно. И сочетание неприятностей на любовном фронте и моей сверхнапряженной профессиональной жизни начало отнимать у меня последние силы.
Наши встречи становились все более редкими и непродолжительными и в конце концов достигли такой точки, когда у меня пропало физическое влечение к Полю. Я даже начала знакомить его со своими подружками, не испытывая никакой ревности при этом.
Однако у Поля и меня есть пунктик в отношении наших телефонных разговоров, и до сих пор мы проводим много часов у телефонных аппаратов, разговаривая и смеясь. Вы можете назвать это телефономанией. Или, возможно, у нас такое большое чувство юмора. В любом случае мы продолжаем принадлежать друг другу по телефону.
Я люблю узнавать людей по голосам и иногда могу описать почти до деталей, как человек выглядит, поговорив с ним по телефону некоторое время.
Чаще всего я абсолютно права, но иногда чудовищно ошибаюсь, как это было в случае с Нестором, обладателем волшебного голоса мужчины-сирены из Детройта.
Нестором я назвала своего клиента, который звонил мне из собственного дома. Он делал мне длинные, дорогостоящие звонки каждый день на протяжении недель. Его речь в телефонной трубке действительно звучала божественно.
По звукам его голоса я вообразила его ростом под метр девяносто, сложенным, как американский профессиональный футболист, и убийственно красивым. Он был немного самоуверенным, но проявлялось это неназойливым путем. Он был богат, но не хвастлив. Ибо он рассказывал мне о своем великолепном городском особняке в приятной ненавязчивой манере. Его звонки создавали мне хорошее настроение во время работы, и я ждала с нетерпением начала нашего телефонного общения каждый полдень.
В конце концов Нестор соблаговолил пригласить меня на уик-энд к себе домой в Детройт и даже намекнул, что это может завершиться более серьезным развитием наших отношений. Я приняла его предложение безоговорочно.
За несколько дней до нашего совместного запланированного уик-энда я парила в облаках от радостных предчувствий и трезвонила всем: «Думаю, это настоящее, наконец я нашла мужчину, за которого хочу выйти замуж».
В пятницу, когда я паковала свои вещи перед отлетом, он позвонил и предложил мне захватить несколько порнофильмов, так, ради смеха.
«Мой кинопроектор сломался», — солгала я. Я совершенно не хотела превращать этого нормального с таким мужественным голосом человека в какого-нибудь извращенца. Мне хотелось начать наши отношения на здоровой основе и так их и развивать. «Можешь не беспокоиться, — сказал он. — У меня есть хороший проектор».
«Почему ты так настаиваешь на этих несчастных фильмах? — спросила я. — У меня эти сцены вызывают отвращение, и я не хочу, чтобы они мелькали у меня перед глазами во время уик-энда».
«Ну, ладно, дорогая, просто захвати их на всякий случаи», — настаивал он.
«Ну ладно, — согласилась я. — Но, пожалуйста, не жди, что я буду смотреть их». Затем я отправилась в аэропорт. Всю дорогу я грезила о уик-энде с мультимиллионером, который, как рассказывали мои знакомые, имел репутацию хорошего партнера в постели.
Нестор прибыл в аэропорт, чтобы встретить меня, во всем величии своих тощих ста шестидесяти сантиметров. С огромной скоростью все мои мечты стали меркнуть. У моего колосса на глиняных ногах были не только ножки чуть толще спичек, но вдобавок и лицо усатого карлика, злого колдуна. Необременительное высокомерие, которое проскальзывало во время телефонных переговоров, в действительности оказалось почти невыносимой грубостью.
Единственная вещь, которая была правильно угадана в нем, было его богатство. Нестор привез меня в роскошный особняк с дорого убранными комнатами и картинами старых мастеров на стенах.
Но в остальном он обладал шармом черепахи и был так же привлекателен, как автомобильная катастрофа.
Дом был пуст, и все, что я увидела из живого, была окосевшая сиамская кошка, бесшумно бродившая и мяукавшая в комнатах.
Нестор поиграл с кошкой, покормил ее, потом включил телевизор, и мы посмотрели на этих людей с «Аполлона», гуляющих по Луне.
К полуночи я умирала от голода, и он наконец поставил в духовку говяжью грудинку, которая показалась мне восхитительной, так как я не пробовала домашней пищи больше года. В Нью-Йорке у меня хватало времени только на то, чтобы выскочить на улицу и перехватить что-то съедобное в забегаловках в короткие промежутки свободного времени.
Вам может показаться, что мне нравится такое деревенское времяпрепровождение, но, честно говоря, я умирала от скуки.
Все, чем этот человек развлекал меня, был трах, один раз, два, три, с использованием различных вибраторов и дилдоу. Затем он начал крутить все порнофильмы подряд, порвал пленку у двух из моей коллекции, обещал склеить их утром и, конечно, так этого и не сделал.
Затем в три тридцать ночи мы приступили к ужину и в пять утра наконец пошли спать. В девять часов я уже проснулась, полная сил и энергии, и решила сделать несколько звонков в Нью-Йорк Но Нестор храпел вовсю и разорался на меня. «Почему ты не хочешь поспать хотя бы до трех часов дня?» — спросил он.
«Спать до трех часов? В Нью-Йорке я просыпаюсь и начинаю свой день в девять утра — всегда. Я никогда не сплю больше четырех часов», — был мой ответ.
В раздражении он встал, но только ради того, чтобы переменить простыни и положить старые в корзину с грязным бельем, помыть тарелки и дать косоглазой любимице еды.
Я помогла ему управиться с простынями и сказала: «Это я могу делать и у себя дома. Мне хотелось бы поговорить о чем-то интересном, сходить в театр или в какое-нибудь привлекательное место, перекусить и, возможно, посмотреть немного город».
Затем я переменила свое решение и захотела заказать билет на самолет. Я позвонила в аэропорт и взяла билет на четыре часа дня.
Когда мы сидели на кухне перед моим уходом, я сказала: «Так как ты предложил мне по телефону оплатить мою дорогу, не будешь ли ты так добр дать мне восемьдесят четыре доллара, прежде чем мы сядем в машину. В противном случае ты можешь забыть».
Тогда Нестор начал орать на меня: «За кого ты меня принимаешь? Я не такой, как твои женатики, которые платят тебе, я холостяк. Я не нанимал тебя, чтобы ты приехала сюда».
«Я знаю, что ты не нанимал шлюху, — ответила я. — И не требую с тебя денег за это. Потому что в этом случае за то, чтобы ты трахнул меня пять раз, с тебя причиталось бы несколько сотен долларов. Итак, все, что я прошу, — это сдержать обещание оплатить мои билеты, так как я не собираюсь платить деньги за то, чтобы любоваться тобой».
«Чтобы увидеть меня, приезжают девушки со всей страны. — Он стал слегка прихорашиваться. — Даже из Калифорнии».
«Браво, — сказала я. — Но я не шлюха, занимающаяся благотворительностью».
Тогда он стал обвинять меня в том, что я слишком независима.
«Ты считаешь себя преуспевающей цыпкой, — сердито заметил он. — Потому что смогла заработать несколько несчастных тысяч долларов. Но если бы ты была действительно умницей, — добавил он, — ты вышла бы замуж за такого мужчину, как я». Он действительно хотел удержать меня.
«Я симпатичный еврейский парень, мне тридцать пять лет, и моя мать очень огорчается, что я не женат. Она всегда пытается пристроить мне богатых еврейских девушек, но мне не нужна богатая невеста. Мне нужна просто хорошая женщина, я хочу иметь детей».