Они стояли передо мной на коленях и колотились лбами о землю, оглашая пространство звуками, напоминающими приближение похоронной процессии
— Бум!.. Прости Фаст! Бум!.. Прости Фаст. Бум!
Более глупейшей ситуации, я в своей жизни не помню. Четыре озбрассо: Гоня, Строг, Бутсей и Дын, четыре самых влиятельных в нашем племени вождя, кроме дыни конечно, просили у меня прощения, а я не понимал, за что. Стоял, хлопал глазами, придурковато улыбался, и пытался их поднять, но у меня ничего не получалось.
Они просили себя простить, и только после этого, соглашались принять вертикальное положение, шантажисты чертовы. Я же пытался сначала узнать: «В чем дело?», и только потом простить, если будет конечно, что, и за что. Ситуация зашла в тупик на глазах у всего поселка. Но самое обидное, что при всем этом присутствовала Лариния. Она, кстати, не пострадала при нападении, только испугалась. Теперь стоит, вся серьезная, и наблюдает бесплатный спектакль. С главным клоуном в главной роли — мной.
— Вы всё-таки объясните, наконец, что тут происходит! — Я уже начал закипать. — Что вы из меня посмешище делаете. Встаньте немедленно, и рассказывайте, а то эти бляхские сопли на мне уже начинают засыхать, и я рискую превратится в зеленую статую.
Эти сволочи пристали ко мне сразу после боя, а я если помнишь, изрядно измазался, когда проткнул, эту блоху — переростка, и теперь зеленая жижа — кровь застывала, превращая мою мягонькую одежду, в рыцарские доспехи, а мое лицо в маску Арлекина.
— Короче. Идите вы в то место от куда на свет появились! — Наконец не выдержав вспылил я и бросился бегом вон из поселка к озеру.
Долго отстирывался, и мылся с помощью мелкого прибрежного песка. Что тут удивительного? Мыла нет, от слова совсем, не научились делать. Сам хотел попрогрессорствоать, но из рецепта помнил только ценник в магазине, и потому надраивал свое тело и штаны, одной и той же наждачной бумагой, в изобилии рассыпанной под ногами.
Покончив с этим издевательством, и разложив сушиться одежду на песке, сам раскинулся загорать, отдав скрипящее чистотой тело, во власть ультрафиолета. Скопившаяся усталость навалилась как-то сразу, и я уснул.
Снился приятный сон, как я спасаю свою Ларинию, унося ее на руках, из клокочущего пламенем вулкана. Кругом клубы дыма, прекрасное лицо девушки, земля трясется под ногами, я бегу, и….
Просыпаюсь, не понимая, что происходит, и выдаю многословную, душевную фразу, которая наверняка войдет в учебники по литературе. Приводить ее текст тут не буду, потому что, основная ее часть является нецензурной.
Эти четыре долбоящера, стоят недалеко от меня на коленях и трамбуют песок своими лбами. Монотонно повторяя как молитву: «Прости».
— Все, достали вы меня. Прощаю. — Сдался я, махнув рукой. — Только отстаньте.
Они мгновенно вскочили на ноги, и засверкали своими уродливыми улыбками. А ведь никакого раскаянья в глазах. Развели паршивцы.
— Слушаю. — Смотрю на них и сам засмеяться хочу. Настолько неправдоподобно играют смущение. Нет на них Станиславского.
— Мы вот в чем повинится хотели. — Гоня опустил голову, общаясь с песком, и ножкой так сволочь застенчиво песочек разравнивает. — Мы специально тебе видится с Ларинией не давали. Но не она в общем-то причина. Мы не хотели, чтобы ты с людьми встречался.
— Боялись мы. — Перехватил инициативу раскаяния Строг. — Боялись, что уйдешь от нас.
— Встретишься с похожими на тебя и бросишь своих фастиров. — Перебил Гоня.
— Это я уже давно понял. — Я не сердился, сегодня такой день, что можно простить все. — Но почему именно сейчас решили признаться?
— Так осознали. — Буркнул Дын.
— Смотрю на твою рожу, и сомневаюсь. — Усмехнулся я.
— Нууу…. — Замялся он. — Там еще это… Лариния пригрозила, что расскажет.
— А она то тут причем?
— С официальным визитом от их вождя она приехала. Вроде как в гости тебя зовут. Ну и предупредила, что если мы препятствовать будем, то расскажет все.
— Все! Простил! Валите отсюда! — Такое разочарование на меня накатило, что хоть вой. Я-то думал, что девушка со мной просто хотела встретится, а ей оказывается приказали мне приглашение передать. Раскатал губу баран. А, с другой стороны. Кто я такой. Фаст местных аборигенов, которые даже не люди. У которого и одежды-то элементарной нет. Нищий оборванец. Все правильно. Все так и должно быть. Если ты какашка, то и барахтайся в своей выгребной яме, нефиг в бальный зал вылезать, испачкаешь ещё там всех.
Вот в таком вот прекрасном настроении я и вернулся назад в поселок. Кругом эйфория победы. Радостные крики, танцы. Песни поют, особенно «Варяга», этот хит, практически гимном племени стал. Надо им какую ни будь веселую вспомнить, нельзя все время даже на праздниках — не сдаваться. Да и инструмент какой ни будь музыкальный напрогрессорствовать, что они все на губах барабанят.
Она быстро подошла, и опустившись на одно колено, протянула мне с поклоном, перевязанный черной бечёвкой свиток, толи бумажный, то ли еще из какого материала сделанный, непонятно.
— Прими послание нашего вождя Фаст! — Громко и торжественно произнесла она.
Вот только увидел ее склоненную белокурую головку, сразу все обиды прошли. Ну и пусть. Подумаешь обиделся он. На что? Вот же она, тут с тобой. Какая разница почему. Главное, что ты ее видишь, слышишь голос, чувствуешь запах волос, и сердце начинает стучать громче. Нет уж, я вылезу из этой вонючей ямы, и пусть другие будут бояться меня испачкать. Теперь есть цель. Она опять передо мной на одном колене. Вот дурак. Поднять же надо.
— Встань. Не стоит передо мной коленки пачкать. — Я взял ее за плечи и помог подняться. — Давай свое послание, почитаем.
Представь себе сочинение первоклассника, написанное на тему: «Теория торсионных полей в повседневной жизни», на китайском языке. Представил? Вот примерно листок с таким содержимым я держал в руках даже не понимая, в каком направлении и куда, это все необходимо читать.
— Прекрасно, но не смогу…. Не умею. — Ответил на устремленный на меня ее удивленный взгляд, но поправил сам себя. — По-вашему не умею.
— Тогда не будет с моей стороны дерзостью, позволить почитать послание мне, для тебя.
Боже как официально. Даже холодком повеяло. И в глазах лед. Ладно, насильно мил не будешь. Но, как же хочется расцеловать эти упрямо сжатые губы. Ответить не получилось, спазм сжал горло, смог только кивнуть.
— Вождь Банутьяров, Борюкс восемнадцатый. Приглашает Фаста Кардира, посетить его владения, с дружественным визитом, для обсуждения правил добрососедского проживания. А также просит принять от него подарок — Хатира чёрной масти. — Сухо прочитала она и протянула мне свиток. — Я Лариния Тускар, буду иметь честь сопровождать тебя. — Добавила она бесцветным механическим голосом. Ни улыбки, ни доброго взгляда. Нет что-то не так.
— Я принимаю приглашение. Надеюсь поездка в моем обществе не испортит окончательно твое настроения?
Она как-то странно на меня посмотрела и вновь склонила голову.
— Ни сколько. Это мой долг. — Еще. Я благодарна за помощь. Ты спас мою жизнь. И если бы я не была связана другой клятвой, то обязательно признала бы тебя своим Фастом.
Ну слава богу. Когда она о жизни своей заговорила, я чуть не упал. Вот только для нее хозяином стать не хватало, у меня несколько другие желания.
— Можно не благодарить. Это обязанность любого мужчины, защитить женщину. — Я ответил пафосно, подстраиваясь под ее тон.
— Обязанность? — Она прострелила меня испепеляющим взглядом. — Прошу прощения. Мне нужно удалиться. — Развернулась, и быстрым шагом вышла за ворота поселка.
— А ты дурак, Фаст. — Прохрипел сзади голос Строга.