Нашли то они нашли, да вот только не то, на что я надеялся. Откапали замаскированный лаз в подземный тоннель. Лучше бы они Ларинию или Строга обнаружили, но как говорится: «Синичка тоже неплохо». Уже хоть что-то существенное. Не зря мучились со спектаклем, производя масштабные следственные действия, воссоздавая картину недавнего прошлого. Не зря перепахали столько кубометров грунта. С обнаружением этой дырки в земле появилась и надежда.
Всё-таки довольно надежно запрятан был этот лаз. Пол слоем дерна, прикрывающим стальной люк, подогнанном на столько тщательно с поверхностью, что ползай по нему с микроскопом не обнаружишь места соединения. Края среза маскировочного слоя, обработаны какой-то гадостью, вроде пластика, и при открытии и закрытии не обсыпаются.
Когда я приехал на место, то сотворил очередную глупость. Прямо с хатира прыгнул в темный зев проема. Дурак, что с меня возьмешь. Как обычно эмоции взяли верх над здравым смыслом. Мгновенно понял, что погорячился.
Во-первых, чуть ноги не переломал, глубоко лететь пришлось. Хорошо, что спуск не отвесный, а пускай хоть и под крутым наклоном, но, членовредительные последствия падения предотвратить смог. Руками цепляясь, я съехал относительно удачно, отделался лишь парой синяков, и грязной одеждой. Во-вторых, было темно тут как в.…, как в пещере в общем темно было, видно только светлую дырку лаза над головой, с орущими там рожами беспокоящихся, за своего тупого Фаста, друзей.
Неприятности на этом не закончились. Назад под обожаемое мной солнышко подняться не получилось, скатывался вниз, как не старался подняться. Глинистый влажный грунт, никак не хотел держать вес. После третьей неудачной попытки карабканья вверх и сползания на исходное место, посредством скольжения на пятой точке, пришлось попросить помощи, в виде длинной веревки.
В ожидании, когда ее принесут и скинут, приходилось периодически орать, преимущественно матом, останавливая торчащие в проеме, буйные головы, желающие прыгнуть мне сверху на шею. В итоге передумал подниматься и потребовал опустить вниз светильник. Опять ожидание с матерной перепалкой с мечтающими присоединиться ко мне спасателями. Как же это все долго.
Наконец долгожданный свет, и сразу навалившееся отчаяние. Три хода уходят куда-то в мрак, а что там дальше будет? Вопрос? И вряд ли ответ на него меня обрадует. Сел прямо на землю и задумчиво принялся чесать нос. Сзади, заскрипела под чьим-то весом веревка, и спустившийся ко мне гость присвистнул и заговорил голосом Рутыра. Не удержался всё-таки оболтус, сполз, не смотря на запрет.
— Ничего себе!! Интересно какого размера рыба клюнет на червячка, сотворившего такое безобразие?
— Что-то мне подсказывает, что тут не черви покопались, тут представитель разумной жизни постарался. Как ты думаешь, что это может быть? Или вернее кто?
— Не знаю. Никогда не видел ничего похожего. Даже не слышал. Куда пойдем?
— Никуда. Нужно больше света. Нужно как-то путь отмечать, чтобы не заблудится. Подготовится не помешает. Нам не сгинуть в этом лабиринте надо, а Ларинию найти.
Легко сказать, трудно сделать. Как путь свой обозначить придумал мгновенно. Пока на свет выползал, любой палкой можно было отметку в глиняной стенке проковырять, а вот с освещением как-то не задалось.
Вот только не надо мне рассказывать про факелы. Сам сначала подумал так же. Ага. Сейчас. При отсутствии подходящих материалов изготовить элементарный предмет не получалось. Тканей тут вообще никаких нет, не ткут, не умеют. Шкуры животных не годились, гномья паутина плавилась, но не горела. Фитили, что использовались в светильниках были штучным товаром, и делались в микроскопических объемах (пух какого-то растения, долго и нудно, скатывался в жгут), и не устраивали меня объемами, нужно было этих жгутов только для одного факела — уйма. Так, что наклевывалось у меня новое прогрессорство, только вот главное тут слово — наклевывалось.
Первая попытка просто налепить на палку, с помощью осветительного жира скильдима, злополучный пух не увенчалась успехом, эта сволочь жир, плавился и стекал с палки-основания, горящими — шипящими кляксами. Итогом тупой упорности психовавшего изобретателя, в моем лице, сделан был вывод в несостоятельности проекта, и заброшен в угол, за правую извилину мозга, на доработку.
На следующую мысль натолкнули гомонящие, толкущиеся вокруг бабы и изобретенное ранее веретено, подсказанное услужливой памятью. Новаторское умение прядения и последовавшее за этим, наматывание на палку изготовленной веревки, пропитанной жиром, принесли долгожданный результат.
С помощью прекрасной половины племени, через час работы, я мог обмотать даже себя самого до состояния бабушкиного клубка с пряжей. Два десятка факелов, плод моего гениального прогрессорства, и труда всех присутствующих фастиров, радовали глаз.
Дальше было легко. Топор с ножом, фляга с водой и вяленое мясо, стандартный набор путешественника. Ругань с пытающимся присоединится ко мне Дыну, с матерными объяснениями, что с одной рукой там нечего делать, и что не пристало жрецу ветра, под землей ползать. Пинки Габсурдину и Бутсею, также пытающимся просочится в подземелья, опять же с нецензурными пояснениями их неправоты: «Кто племенем управлять, вашу мать, будет, в мое отсутствие? Тузик?» Да и не нужна там толпа. Мы вдвоем с Рутыром справимся. Этого раздолбая ничем не отговорить, да и помощь мне все же не помешает.
В общем на все приготовления и сборы ушло четыре часа. Солнце уже садилось за горизонт, когда мы наконец спустились в пещеру. Нас абсолютно не волновало, что поиски придется проводить ночью. Какая разница, там и так темно.
— Куда пойдем? — Резонный вопрос друга заставил меня задуматься.
— Скорее всего, нам в сторону супружеской неверности, нужно выдвигаться.
— Это куда???
— На лево, мой друг, на лево. Судя по тому, что я тут смог рассмотреть, именно в том направлении уволокли мою жену.
— Почему ты так думаешь?
— Посмотри под ноги. Видишь тут, в единственном из ходов, земля имеет потертости. Это явно указывает на оставленный кем-то след. Нам туда.
Что можно сказать про место, куда занесла меня в очередной раз нелегкая. Довольно высокий свод, даже Рутыр, с его немалым ростом не нагибал головы. Вода под ногами не хлюпает, несмотря на затхлую влажность воздуха, с грибным ароматом. Стены, проросшие мхом совершенно фантастических расцветок, описывать их, это всеравно что описывать подорванную бомбой радугу, то есть бессмысленно. Под ногами заплесневелый пол, с явно натоптанной тропой, частенько видимо тут ходили, и это нам на руку, не надо ползать и тратить время на поиски направления. Факела горели ровно и дышалось легко, значит кислорода достаточно.
Через метров двести вышли к перекрестку. Небольшой зал с высоким, теряющимся в темноте потолком, зиял провалами четырех перпендикулярных к друг другу ходов. Поставил ориентир в форме жирного креста, и обследовал еще три хода. В двух явный натоптанный след. Проверили правый, идущий с уклоном в верх, уперлись в крышку люка. Не туда. Вернулись и начали спускаться в левый, явно скатывающийся в глубину подземелья.
Мы опускались все ниже и ниже. Прошли еще восемь идентичных первому перекрестков, неизменно отмечая нужное направление крестами, повезло, что след не раздваивался больше нигде, трудно сбиться.
За очередным поворотом пришлось резко остановится, отрыгнув назад и погасить факела. Впереди мерцал голубоватый свет. Передвигаясь на цыпочках, еле сдерживая взволнованное дыхание, подошли к очередной, но уже освещенной пещере-перекрестку, и вжались в поросшие мхом стены. Там ходил человек. Невысокий бледный до синевы, лысый как бильярдный шарик, Одетый на манер древнегреческого философа в хитон, он производил какие-то манипуляции около светящихся небольших клеток, и бубнил, не переставая, себе под нос, непонятные фразы.
Рутыр покрутил двумя кулаками, изобразив узнаваемый жест сворачивания гусиной шеи. Я замотал отрицательно головой, и сложив ладошки лодочкой, изобразил спящего младенца, даже негромко губами почмокал, для убедительности. Тот понял. Мы замерли в ожидании. Стоять пришлось долго. Потенциальная жертва останавливалась у каждого светильника и торчала около него не менее получаса, а их было десять. Хорошо, что путь лысого, проходил точно по направлению к нам и ждать оставалось всего две остановки.
Рутыр, видимо слегка перенервничал, и потому слишком сильно приложился кулаком к пускающему зайчики черепу. А также несколько раз неудачно столкнул бесчувственное тело со стенками пещеры, когда затаскивал то в темное место для душевного разговора.
— Он хоть живой? — Я склонился над мирно посапывающим в беспамятстве пленником. На вид обычное человеческое лицо, нос правда великоват, крючком к верхней губе загнут, как клюв, я даже потрогал из любопытства, нормальный, мягкий. Глаза закрыты, не рассмотреть, во всем остальном никаких отличий.
— Вроде дышит. — Отозвался мой фастир, глухим голосом. — Я вроде не сильно ударил.
Я побрызгал водой из фляги и похлестал по щекам пленника. Открывшиеся глаза его меня напугали. Бесцветные, с зелеными кошачьими зрачками. Жуть.
— Вы кто? — Прохрипел он.
— Смерть твоя. — Улыбнулся милой улыбкой Рутыр. Шутник блин.