В челюсть Рутыр получил от меня сразу после того, как замок, удерживающий в клетке Строга, упал на землю. Наверно я был неправ в тот момент, может быть пожалею об этом потом. Но согласись, что в то время, подобная шутка, мягко говоря, была неуместна. Нервишки и так расшатаны последними, совсем нерадостными событиями, а тут еще этот юморист нарисовался. Ну и напросился. Думаешь он обиделся? Как же. Жди. Стоит сволочь, смотрит как я пленника из каземата вытаскиваю и ржет.
Да досталось Строгу. На ногах стоит только потому, что я его держу. Обнял старого друга, по спине на радостях похлопать хотел, вовремя одумался. Плетью так она располосована, что местами мясо из-под шерсти видно. Подбородочный глаз висит бессмысленно, уткнувшись в землю, явный признак крайней изможденности представителя их расы. Зато остальные два такой радостью и твердостью светятся, что сразу видно, не удалось его сломать.
Посадил я его аккуратно на землю, он застонал и заскрипел зубами:
— Как ты, друг?
— Спасибо Фар. Чуть отдохну и вообще хорошо будет. Затек я в этой тесной клетке. — Голос едва слышный, с хрипотой.
А Рутыр то молодец. Я-то упустил из внимания на радостях, а он додумался. Быстренько подсел рядышком, шкуру с продуктами развязал и мясо Строгу протянул, и флягу с водой. Умница. Правильно все сделал.
Да, наголодался мой озбрассо, вон как торопится, зубами рвет куски и глотает давясь, не жуя. От воды вообще не оторвать.
— Не торопись. Вредно это. Ешь по чуть-чуть, не отнимет никто. — Блин, как я был счастлив видеть его уродливую рожу, живой. — А мы ведь тебя уже к предкам проводили.
— Рано обрадовались. Я еще вам не один раз надоесть успею. — Он закашлялся, подавившись сухим смехом.
— За что же тебя так исполосовали, дружище? Только не говори, что послал по своей привычке, кого-то из них в дальние края.
— Так и есть. — Он нахмурился. — Понимаешь, Кардир, эти уроды хотели меня крюкшеров доить заставить. Нашли доярку. Ну я их и послал. Сказал, что хрен они заставят вождя баруци, насильно работать, пусть лучше сразу убивают. Но эти сволочи решили на моем примере воспитательные действия произвести. К столбу привязали, и кнутом принялись пороть, но аккуратно, чтобы не подох раньше времени. Ловко у них это получалось. Опытные суки.
— Крюкшеры, это что такое.
— Вот тут, пожалуй, сложно описать. Первый раз такое непотребство видел. Представь себе, как из глиняной стены торчит длинный розовый сосок, а над ним, сверху огромные красные губы, на такой же красной кишке — шее, тоже как будто к глине приклеенной, и больше ничего нет, ни ног, ни рук, ни туловища. Так вот сосок этот надо подоить, из него что-то вроде молока течет, только густого, и все бы вроде ничего, что тут сложного, но беда в тех самых губах кроется. Они постоянно за тобой охотиться, и всосать в себя пытаются. Точно говорю, всосать. Чмок и все, ты уже где-то там внутри. Поцелуй смерти, называются. Видел я там, как одну девушку так поцеловало, жуткое зрелище. — Он внезапно задумался и опустил глаза. — Ты это…. Прости, Фаст. Самого главного то я не сказал. Я видел, как туда Ларинию привели.
— Где!!! — Я вскинулся на ноги, схватив топор, готовый бросится спасать жену, а рядом подпрыгнул Рутыр.
— Да сядьте вы, успокойтесь. — Окатил нас взглядом Строг. — Вдвоем вы там ничего не сделаете, а из меня помощник сами видите какой. Там два десятка охранников. В лучшем случае стенки доить отправитесь, а в худшем сами понимаете… Ничего хорошего вобщем.
Видимо главная черта моего характера, это то, что чтобы начать соображать, надо получить как следует по морде. Слова зеленого друга как раз и послужили тем кулаком, который поспособствовал усилению умственной активности. Я оглянулся по сторонам. Нас обступало племя ткачей, с любопытством прислушивающихся к разговору.
— Строг? Как относились к тебе вот эти? — Я ткнул рукой, в направлении вздрогнувшей от моих слов толпы, конкретизируя вопрос.
— Нормально. К ним не может быть претензий, они как могли поддерживали меня. Большего от рабов ждать бессмысленно.
Я кивнул, принимая его ответ.
— Каплютчи! Вы хотите обрести свободу, чтобы самим решать собственную судьбу! — Обратился я к затихшему сборищу подземных ткачей.
— Ты что задумал Фаст. Строг на столько заволновался после моих слов, что попытался встать, но у него ничего не вышло, и он со стоном упал на землю. — Они не воины. У них нет ни оружия, ни навыков. Их там перебьют.
— Я не дурак друг мой, и все понимаю. Никто не потащит их сражаться. Мне только нужна помощь. Ну так как? Вы готовы?!!
Да. Вдохновения в их затравленных взглядах не наблюдается. Придется в добровольно принудительном порядке выбивать из них рабскую дурь, а о помощи не просить, а приказывать.
— Молчание знак согласия. Свелира. — Я повернулся к хранителю света.
— Назначь шестерых, сделаете носилки и поможете Рутыру отнести вашего бывшего пленника к выходу их подземелья. — Блин. Сам себя не узнаю. Откуда во мне эта властность. — Затем покажешь мне здесь все. И поговорим. Остальные приберитесь тут. Живете как свиньи. Выполнять. — Вот думаешь зачем остальных припахал? Да все очень просто. Чтобы стать человеком, надо и жить как человек. Начнем перевоспитание с чистоты. Да еще какую-то ответственность за них в душе почувствовал. В общем от Владимира Петровича во мне ничего уже не осталось.
— Кардир. Я не оставлю тебя здесь одного. — Другой реакции на свои слова, от этой горы мышц, Рутыра я и не ждал. Смотрит на меня молодым бычком.
— Ты хочешь поспорить со своим Фастом? — Я в гневе засверкал глазами, хотя на самом деле ничего подобного не испытывал. Мне и самому, в общем-то не хотелось оставаться в одиночестве, но надо было спасать Строга, затем, собрать и привести подкрепление. Все это нужно сделать быстро, и это мог сделать только он. — Выполнять! — Рявкнул я.
И вот остался один на один с жителями поселка. Назвать это убожество, именовавшееся местными: «Деревня», язык не поворачивается. Небольшая, тускло освещенная едва тлеющими клетками — светильниками пещера, напоминающая собой своеобразное лежбище тюленей.
Хаотично разбросанные прямо на земле грязные тканевые подстилки, убого обозначали места проживания семей. Такая скромная попытка обозначить уют домашнего очага за прозрачными, несуществующими стенами. Очень я хочу сказать скромная попытка.
По полу, ползают, зарываясь в кучки мха дети, напоминая копошащихся в песке бельков, что в совокупности с валяющимися на подстилках инфантильными жителями, и создает впечатление песчаного морского побережья, с неизменными его, ленивыми на вид, обитателями. Бедность и безысходность пропитала все на столько сильно, что только одно присутствие в этом месте вызывает желание завыть.
В дальнем, наиболее освещенном углу, грохотало станками местное производство. Естественно, что это меня очень заинтересовало, и я отправился туда, порадовать свое любопытство. Не скрою, планы имел в голове грандиозные, по переносу местных реалий к себе в племя. Я прихватил за плечо Свелира и направился в ту сторону, по дороге слушая его рассказ и задавая наводящие вопросы.
— Ну так, что же ты всё-таки знаешь о пленниках с поверхности. — Прервал я его нытье, описывающее тяготы и лишения рабской жизни.
— Так ничего толком не знаю. Небыл там никогда. Только все, по слухам. Место говорят жуткое. Темень и сырость. Живут там тоже не долго. От того вяленые уши частенько на поверхность за новыми пленниками и отправляются на охоту. Только все время в разные места. Действуют очень аккуратно. Еще не разу никому не попались. Вы первые.
Мы как раз подошли к ткацкому станку. Свелира замолчал, а один из аборигенов любезно принялся мне объяснять, не отрываясь от перекатывания туда-сюда каретки, и трамбовкой очередного ряда нитей рейкой, принцип происходящего процесса. Ничего особенного я конечно не узнал. Примитивнейший древний ткацкий станок, который я когда-то видел, в прошлой жизни, в краеведческом музее, приведенный туда на экскурсию своей неудавшейся второй попыткой женитьбы.
Но интересно. Мастер явно был профессионалом, и прекрасно понимал не только суть происходящего на моих глазах действия, но и принципы самого производства, начиная от создания станка, до выпуска ткани. Явный фанат своего дела. Такое вызывает уважение.
Я заслушался, засмотревшись на магию движения ловких рук, и пропустил появление новых лиц. Дурак, что с меня возьмешь. Забыл, что на вражеской территории нахожусь. Расслабился. Удар по затылку, сбивший меня с ног, и заломленные назад руки напомнили о допущенном разгильдяйстве. Добро пожаловать в ад.