Если бы я знал, чем все это обернется, гнал бы этого учителя поганой метлой. Сатрап недоделанный. Мотает меня по пустыне в хвост и в гриву, а еще другом называется. Никакого покоя от него нет. Смог, удавил бы, садист чертов.
Каждое утро наше начинается с изматывающего кросса. По раскалённым пескам, я и Дын, штурмуем в лоб барханы. Этот зеленый гад, подгоняя пинками, заставляет пробежать километров двадцать, и это меня, который за сигаретами в магазин с одышкой ходил. В первый раз я думал кровью харкать начну. Потом ничего втянулся, обогнать конечно мучителя своего не смогу, но выгляжу уже достойно.
Да забыл сказать, я теперь другой, не в смысле, что рожу пластической операцией поправил, нет, выгляжу я теперь по-другому, более мужественно что ли. Ну суди сам. Кожа теперь у меня бронзового цвета. Ожоги, что по дури получил, бросив одежду в машине, и отдав себя добровольно на растерзание солнцу, зажили, спасибо дроцам, намазали той вонючей гадостью, по смешному совпадению названой очень созвучно с нашей сметаной, и все прошло, быстро, даже шрамов не осталось.
Под лоснящейся здоровьем кожей рук и ног перекатываются шарики мышц. Приличные, шварцнегеровских размеров шарики. Фактурное выражение появившейся силы. Заменив собой пивной животик, кубики пресса притягивают даже собственный взгляд. Почему собственный? А кому еще тут смотреть? Всем пофиг, у них больше, и шарики, и кубики. Ступни ног очерствели, ботинки только ноги давят и мешают, теперь йоги со своими гвоздями в сторонке нервно пыхают папиросками, для меня они не авторитет. Красавец, что и говорить, сам себе нравлюсь.
Ну что этот гад, сегодня совсем офонарел, в лагерь бежать пора, а он на третий круг пошел. Ну погоди. Вспомню, когда-нибудь свои мучения, ох вспомню. Злопамятный я. Отольются кошке — мышкины слезы. Ох отольются. Не знаю еще как это сделаю, но все этому гаду припомню. Все это говорю не со зла конечно. Благодаря садистским тренировкам Дына, в последнее время у меня не сбивается дыхание, вот что значит активное, до полного изнеможения пребывание на свежем воздухе.
Как сейчас свой первый забег помню. Как утираясь потом, слезами и соплями, раскрывал, выброшенной на берег рыбой, рот. Как пытался вдохнуть и в без того заполненные легкие еще, хоть маленькую толику воздуха. Какое несравнимое ни с чем блаженство получил, когда рвануло наслаждением второе дыхание.
А ноги? Как вспомню ощущение от сведенных судорогой мышц. Это когда бежишь, уже еле переставляя непослушные конечности, и вдруг падаешь, от нестерпимой боли, катаешься, скуля по песку. А эта, дыня, зелено-рожая сволочь, подходит к тебе с улыбкой, достает острый нож и вместо того, чтобы добить, колет прямо в боль, и та отступает. Ты получаешь пинок под заднее место, и с низкого старта, вновь устремляешься топтать пустыню.
А дальше по планам стрельба. Это чудо-ружье, с которым дроци не расстаются даже когда в толчок ходят, это не ружье, это гаубица, только без колес, и по весу, и по отдаче. У меня плечо неделю болело после первого выстрела, и задница тоже, потому как первый свой выстрел я завершил именно на ней, на три метра дальше от цели и сидя в песке. Красиво наверно получилось, и собравшиеся посмотреть, оценили это выступление клоуна в цирке, потому смехом давились минут двадцать, да и потом хрюкали целый день вспоминая. Теперь то я знаю, как надо.
Стрельба, это вообще, отдельная тема. Ею дроци с момента снятия подгузников занимаются. Скинут пеленку и за ружье хвать, и не оторвать больше, третья рука. Ну и я привыкаю. Под смешки доброжелателей осваиваю новое для себя искусство.
Стрелял я в своей жизни много раз, но все это в тире из пневматики, а из огнестрела только в армии, один раз, и только три патрона, больше не дали, офицерам не хватить могло по мишеням поразвлекаться, вот и ограничили нас. Здесь другое дело.
Вот как сам процесс происходит. Сначала нужно патрон в патронник вложить правильно, тут главное не перепутать, нет, не патрон с патронником, а сторону где у патрона пуля, в нужном направлении уложить. Предмет этот, уж больно на наш соевый батончик похож, что по дешёвке под видом шоколадных конфет продают, только этот, серого цвета и без всяких там бантиков на концах.
Итак, открываем затвор, такая крышечка с тугой защелкой, в сторону откидывается. Далее нащупываем пулю, патрон то бумажный, нетрудно определить, вкладываем, защелкиваем. Приклад плотно к плечу, целимся строго по стволу, прицела нет, не изобрели пока, и плавно жмем на кнопку сбоку, это вместо курка. Бабах. Сноп искр и дыма. Звон в заложенных ушах, полные штаны восторга, и под улюлюканье зрителей, промах. Не смейся и не злорадствуй, сам попробуй с этой дуры пальнуть, а я посмотрю, что от твоей улыбки останется.
Стреляем долго и много, навык во мне вырабатываем. Без скромности лишней скажу, что уже неплохо получается, даже скупой на похвалы Гоня потрепал за плечо, типа молодец. Из двадцати выстрелов, три раза ветку, что вместо мишени в песок воткнули, сбил. Прогресс. А в первый раз я учителю своему чуть голову не снес. Видеть его глаза в тот момент надо было, если бы сам не испугался тогда, до чертиков, то заржал бы.
Ну и на вкусное, с топором тренировки, сейчас уже с настоящим, теперь можно, теперь я безопасен. А по началу…
Самый первый раз с конфуза начался. Хорошо тогда Гоня успел отпрыгнуть. Когда топор из моих рук вырвался и пролетев метра три воткнулся в место, где до этого сидел и наблюдал за моими потугами начальник охотников. Очень рассердился этот начальник. Тогда я от него в лоб получил в первый раз. А ведь всего-то и требовалось от меня, махнуть этой острой штукой, обозначив удар по противнику. Обозначил блин. Голова долго болела. Валялся минут пять в нокауте, башкой тряс, но сознание не потерял, опыт как говорят не пропьешь.
Топор у меня конечно отобрали, а вместо него дали дубину, чтобы значит обезопасить себя, да и меня самого, от себя самого. Мало ли что. Ну и началось. Гоняли меня, по очереди, сменяя друг друга. Больше всего, Гоня, изгалялся, мстил зараза. Бока отбили и по голове прилетало нередко, но прок был. Отрабатывали мы удары, отрабатывали блоки и уклонения, уходы под руку и в сторону, откаты назад, и подкаты вперед. Все по нескольку раз в день, до полного изнеможения.
Сейчас я уже уверенно топор держу, отполированную, своими мозолями, до кошачьих причиндалов дубину выкинул, не нужна стала. Теперь вот тактические приемы отрабатываем, и бой с тенью. Вроде получается. Во всяком случае смеяться надо мной перестали.
Вот так вот в тренировках больше месяца прошло. Дын от меня не отходил не на шаг, все рассказывал, объяснял, показывал. Многому он меня научил. Благодаря ему из городского овоща настоящим мужчиной себя почувствовал. Теперь я другой. А еще теперь свободно по дроцки разговариваю, с акцентом конечно жутким, но понимают меня все. Вписался я в общем в коллектив.
А потом мня взяли с собой на охоту. Пора говорят.