В дымоходах выл ветер, и огонь в камине дрожал.
Каролина вязала платье — спицы так и мелькали в ее изящных механических руках. Вокруг кресла, в котором она сидела, громоздились комья зеленых и красных шерстяных ниток.
— Госпожа, — проскрипела Каролина, — вы грустите?
О, этот живой манекен умел считывать эмоции лучше живых людей. Госпожа, и правда, грустила.
— Я же просила не называть меня так, — тихо сказала Полли Уиннифред Трикк.
Она стояла у большого круглого окна своей квартиры в мансарде на улице Пчёл и глядела на канал Брилли-Моу.
За окном все было белым-бело. По глади заснеженного канала лениво ползли пакетботы, а простирающийся на противоположном берегу Блошиный район словно впал в спячку. Там не светилось ни одного огонька и даже из дымоходов не поднимались струйки дыма. Такое чувство, что в Фли что-то затевалось…
Часы пробили восемь. До Нового года осталось четыре часа. Скоро этот мерзкий, кошмарный год закончится…
Полли поморщилась. Чего только не произошло с ней с того момента, как она ступила на платформу «Дурчинс» вокзала Габена. Столько воспоминаний… В Льотомне, откуда она сюда приехала, существовала традиция записывать воспоминания и отправлять их друзьям и родственникам в открытках, но в этом студеном и мрачном месте было принято глотать воспоминания, проталкивая их поглубже в душу, где они и гнили, постепенно разлагаясь и отравляя своего хозяина изнутри.
Этот город изменил ее. Подчинил, сделал частью себя — чем-то вроде ржавого гидранта, покосившегося фонарного столба или старой афишной тумбы с клочками оборванных афиш. Полли Уиннифред Трикк больше не была странным, чудаковатым, но забавным и искрящимся задором пришельцем из Льотомна. Теперь она — это потертая, множество раз сломанная и неладно починенная кукла, созданная в каком-то темном, пропитанном злобой и горечью закоулке Габена.
— Это все близость Нового года… — прошептала она своему отражению в стекле. — Все мы немного не в себе…
Воспоминания ничем не лучше прожорливых тварей из Ворбурга — они сперва заманивают, цепляют на ностальгический крючок, а потом лакомятся наивным дурачком, который решил, что отыщет в прошлом какие-то ответы или увидит людей, которых давно нет. Нельзя поддаваться воспоминаниям…
Полли услышала звук шагов на этаже и извечно хмурое, слега нетрезвое ворчание. Это ее механик — он вот-вот зайдет в мансарду и сообщит, что к погружению все готово…
— Еще кофе, мэм? — раздался голос над головой, и Полли, вздрогнув, пришла в себя.
Пока что она была не в квартирке на улице Пчёл, и до вечера еще далеко — Полли сидела в кресле и глядела в бортовой иллюминатор дирижабля «Бреннелинг». Время близилось к двум часам дня…
— Прошу прощения? — спросила Полли, подняв взгляд на человека в потертой вишневой форме с блеклыми медными пуговицами.
— Желаете еще кофе, мэм? — с унылым видом повторил стюард.
— Будьте любезны.
— Кофе с корицей, два кубика сахара?
Полли кивнула, и стюард уже развернулся было, чтобы отправиться исполнять заказ, когда она его остановила:
— Мы скоро прибудем?
Стюард на миг задумался, после чего сообщил:
— Через двадцать четыре минуты, мисс.
— Благодарю.
Стюард удалился, и Полли снова осталась одна — наедине со своими мыслями. Она бросила тяжелый взгляд на лежащие в кресле напротив две небольшие коробки в праздничной обертке, перетянутые лентами: та, что поменьше (ярко-красная коробка с зелеными лентами) предназначалась для мальчика по имени Джаспер — он несомненно будет в восторге от того, что скрывается внутри; ну а коробка побольше (в черной оберточной бумаге с черными лентами) содержала подарок для дядюшки Джаспера — Полли была уверена, что подарок приведет его в не меньший восторг, хотя этот никогда не улыбающийся джентльмен несомненно не подаст виду и состроит на лице свое коронное снисходительно-разочарованное выражение.
Она во всех красках представила, как вручает им подарки, и ее руки задрожали от волнения. На деле вряд ли ей удастся передать им подарки — разве что прикинуться Человеком-в-красном и спустить их по дымоходу или подбросить под дверь, постучать и убежать. Они не хотят ее видеть: в доме № 7 в переулке Трокар ей не рады.
Почувствовав, как горечь заполняет горло, Полли отвернулась и снова уставилась в иллюминатор.
Снег был прекрасен — в Льотомне снега не бывает, и сейчас один его вид будто бы возвращал ее в детство, в ту зиму, когда они с мамой полетели на далекий север, к кузену мамы Леобарду Трикку. Дядя Лео жил в городе на дальнем севере, где всегда зима и всегда идет снег. Она на всю жизнь запомнила ту поездку: тот старый скрюченный дом на улице Трумм, крошечный ржавый дирижабль на заднем дворе, злобную лысую консьержку, но самое главное… она запомнила те сны, которые ей снились, когда она засыпала в квартире дяди Лео — о странных причудливых существах, «которые прикидывались птицами, которые прикидывались людьми», о пугающей и великолепной соседке, мадам Кларе Шпигельрабераух. Подумать только, столько лет прошло, а она до сих пор помнит ее сложное, труднопроизносимое имя…
Снег преобразил Габен. Город стал походить на уютную праздничную открытку, он словно укутался в пышное белое одеяло. Габен больше не выглядел, как мерзкое, хмурое, гадкое место, в котором обретаются заплесневелые люди и где над крышами летает жестокая и безжалостная Зубная Фея, которую в газетах отчего-то называют «спасительницей» и «героиней».
Габен и его жители готовились к приближению Нового года.
Полли Трикк любила Новый год. Но не этот. Она чувствовала себя одинокой и несчастной, но хуже всего было то, что она чувствовала себя ненужной. Убийцы, грабители и заговорщики раскрашивали праздничные открытки и закупали подарки. Члены уличных банд пекли гусей и наряжали елки. Всю последнюю неделю она пыталась проверять, что поделывают ее злейшие враги, Свечники, Догвилли и головорезы Меррика. Злейшие враги на время забыли о злодействах и готовились к празднику со своими семьями.
У Полли не было семьи. Больше не было. И с недавнего времени не было даже, чем заняться. Ее подруга Эми встречала Новый год на далеком маяке в море вместе с братом, и они были бы рады, если бы Полли составила им компанию, но она сказала, что не может покинуть Габен — у нее, мол, очень много дел. Беда в том, что никаких дел не осталось, и все ее тяжелые мысли набросились на нее, словно голодные гремлины на пачку свечей.
Из черной трубы мыслей и воспоминаний ее вырвало оповещение: «Пассажиры! Внимание! “Бреннелинг” заходит на посадку!»
— Ну, наконец-то! — Полли прильнула к иллюминатору.
Внизу снег смешивался с яркими огнями площади Неми-Дрё. Она была дома. Ставший ей уже родным Саквояжный район ждал.
Дирижабль опустился и пришвартовался. Стюарды открыли двери и откинули трап. Пассажиры потянулись к выходу.
Полли сошла на станцию в числе первых — ветер тут же обдал ее ворохом снега.
— И я рада тебя видеть, Тремпл-Толл, — проворчала она, отфыркиваясь.
Полли перешла задымленную проезжую часть — экипажи клаксонировали, но затор не спешил рассасываться. Звенел трамвай, в покрытых изморозью окнах темнели лица пассажиров.
У дверей редакции «Сплетни», присербывая из дымящейся фляжки, мерз престарелый газетчик мистер Слиппсон. Полли поздоровалась с ним и уже было взялась за дверную ручку, когда вдруг ее внимание привлекло нечто странное.
У трамвайной станции кто-то стоял. И не просто стоял, а… будто бы наблюдал именно за ней. Что задумал этот незнакомец?
Полли пригляделась и вздохнула с облегчением. Это был всего-навсего снеговик. Одетый в длинное ношеное пальто, в цилиндре на большой круглой голове, он не обращал на нее никакого внимания и был поглощен чтением газеты.
— Забавно. — Полли открыла дверь и прежде, чем переступить порог редакции, бросила еще один взгляд на снеговика, и на этот раз он… все еще стоял там же, где и мгновение до того: это ведь снеговик — куда он денется.
Полли нырнула в узкий, пропахший чернилами и канифолью коридор. Здесь все еще звучало эхо от гудевших пару минут назад ротационных машин. Ну разумеется: только вышел свежий номер — коридорчик все еще был заставлен колоннами газетных стопок — выпуск был посвящен некоей Тилли Беррике и ее счастливому шансу. Полли не знала, кто такая это мисс Беррике и что за счастливый шанс ей выпал, но радоваться за нее не спешила: это все еще Габен, и то, что на первый взгляд может показаться небывалой удачей, на деле преспокойно может таить в себе какую-то подлость.
Полли невесело хмыкнула — уж она многое знала о том, что касается подлости в Тремпл-Толл. И не только потому, что она работала в газете.
На лестнице, ведущей в печатный зал, мисс Трикк наткнулась на препятствие в виде женщины в красно-черных полосатых чулках, черном платье и красной пелерине с белой меховой оторочкой.
Женщина неспешно пятилась, разматывая клубок — на второй этаж тянулся тонкий красный шнурок. Разминуться на узкой лестнице, к тому же заставленной коробками с газетами, было невозможно.
Полли кашлянула, и женщина обернулась. На миг в ее густо очерченных углем глазах появился легкий испуг, словно ее застали за чем-то предосудительным, но почти сразу в них заплясали задорные искорки.
Полли удивилась было странному поведению и виду незнакомки, но тут же напомнила себе: «Это не самое странное, что я здесь видела…»
— Какая миленькая у вас пелерина, — сказала Полли. — Очень праздничная.
Женщина в полосатых чулках широко улыбнулась и прикоснулась к белому помпону на нитке, свисающему с капюшона.
— О благодарю! А мне нравится ваш нос.
Полли удивленно вскинула брови.
— Слегка курносый, как по мне.
— Нет же! — рассмеялась незнакомка. — Он просто идеален! И не спорьте!
— Вы так милы.
— И я могу быть еще милее! Если хотите такую же пелерину, то вы можете заказать ее в «Чучеллоус». Проверенная контора. Они рассылают заказы перед праздниками. Сделайте себе подарок. — Она бросила взгляд на коробки в руках Полли и добавила: — Еще один.
— А что вы делаете, с этим клубком? — спросила Полли. — Шеф все-таки решил украсить редакцию к празднику?
Женщина в полосатых чулках кивнула.
— Да, я готовлю украшение. Здесь совсем не чувствуется дух праздника. К слову, у вас случайно нет спичек? — Полли покачала головой, и незнакомка продолжила: — Попрошу у мистера Пибоди: он постоянно курит свои вонючие паперетки — у него должны быть спички. Вы позволите?
Полли спустилась в коридор, пропустила незнакомку.
— Счастливых праздников, — пожелала та. Разматывая клубок, женщина в полосатых чулках, прошла мимо Полли и, пятясь, двинулась к выходу из редакции.
— И вам, — ответила Полли. Незнакомка улыбнулась и, подперев дверь бронзовой ножкой-упором скрылась на улице.
Мисс Трикк пожала плечами и поднялась на второй этаж. В печатном зале почти никого не было — лишь парочка дневных пересыльщиков нагло дрыхли у труб пневпомочты. В воздухе все еще висели облачка сигарного дыма — газетчики явно недавно отмечали выход нового выпуска.
Еще в печатном зале был Хатчинс. Полли поджала губы — она этого скользкого типа терпеть не могла. И это чувство было взаимным.
— О, мисс Фрикк, — поприветствовал репортер.
— Мистер Хрякинс, — в тон ему ответила Полли.
— Не думал вас здесь сегодня увидеть. Трилби сказал, что у вас случился острый приступ облысения, и он расщедрился вам на выходной.
Полли прищурилась.
— А как ваша дражайшая матушка поживает? — спросила она. — Ее уже выпустили из долговой тюрьмы?
Лицо Хатчинса вытянулось — он явно не ждал подобного ответа, но Полли сейчас была не в настроении — к тому же (в редакции все это знали) Хатчинс сам упек матушку в Браммл, взвалив на нее свои долги.
— Это очень не по-праздничному, знаете-ли.
Хатчинс поспешил с гордым видом удалиться. И ему это почти удалось — если бы он только нелепо не споткнулся о порог.
Настроение Полли ухудшилось еще сильнее. Этот мерзкий тип и его приятель Уиггинс не упускали ни одного случая, чтобы сделать какую-то подлость. Они завидовали тому, что шеф выделил Бенни Трилби помощницу, а им нет.
— К слову, где их важное репортерское сиятельство? — пробормотала Полли, подойдя к столу Трилби.
На спинке стула висело клетчатое пальто ведущего сплетника, над чашкой кофе поднимался пар, а под валик печатной машинки был вправлен лист бумаги. Видимо, мистера Трилби отвлекло что-то важное — он обычно не оставлял свою статью без присмотра: либо его вызвал в свой кабинет господин главный редактор, либо он отправился на обед — когда дело касается пудинга мадам Поммкинс, он может забыть обо всем на свете.
— Что ж, подождем…
Полли опустилась на стул. Хатчинс кое в чем был прав: у нее сегодня был выходной, и она не думала, что до завтра появится в редакции, вот только вся эта предпраздничная суматоха и тяжелые мысли… Ей срочно требовалось отвлечься — занять себя чем-нибудь. Может, новый сюжет, над которым работает мистер Трилби, отвлечет ее от этого бездонного дымохода воспоминаний и мыслей, в котором она застряла, словно наевшийся имбирных пряников Человек-в-красном?
Заголовок новой статьи гласил: «КАК СТАТЬ ЗЛОДЕЕМ В ГАБЕНЕ, ИЛИ ИСТОРИЯ ЗОИ ГРИММ».
— Что еще за Зои Гримм? — недоуменно пробормотала Полли и потянулась было к ручкам каретки, чтобы провернуть лист, как тут за спиной скрипнула половица, а следом раздался злой голос:
— Что это вы тут делаете, хотел бы я знать?!
Полли вздрогнула и подняла голову. Рядом стоял Бенни Трилби собственной персоной.
— О, мистер Трилби, вот и вы, я надеялась…
Лицо газетчика исказилось.
— Я не спрашивал, на что вы там надеялись. Что вы тут разнюхиваете?!
— Мистер Трилби… — начала было Полли, но тот ее перебил:
— Вы хотите украсть мою статью?! Я так и знал, что, стоит мне только зазеваться, как вы тут же начнете воровать мои сюжеты!
Полли возмущенно шикнула на него, словно тот был не ее начальником, а наглым котом, который полез в хозяйскую тарелку своим наглым носом.
— Эй, полегче! Ничего я не разнюхивала! Что за муха вас укусила?!
— Никакая муха меня не кусала, мисс Трикк. И вообще это я сам — кусачая муха. Вы ведь знаете, как я не люблю, когда кто-то заглядывает в незавершенную статью. И вообще вас сегодня здесь не должно быть. Вот я и подумал…
— Подумали, что я прокралась в редакцию, выгадала момент, когда вы отлучитесь, и попыталась стащить ваш сюжет, пока он не остыл? Кажется, вы меня перепутали с Хатчинсом или Уиггинсом. Вы не забыли? Я ваша помощница, мне нет смысла воровать ваши сюжеты, ведь я помогаю вам их добывать!
Бенни Трилби вроде как успокоился, но от Полли не укрылось, что он все еще сомневается. Здесь происходило что-то странное. Таким раздраженным обычно добродушного и задорного репортера она еще не видела. Он глядел на нее так, будто она и правда совершила какое-то злодеяние — не иначе прикоснулась ледяными пальцами к его голой спине.
Бенни бросил взгляд на редакционные часы.
— Так что вы здесь делаете? Я думал, вы в Старом центре.
— Я уже вернулась. У меня больше нет никаких дел.
— Так может, займетесь подготовкой к празднику? Вы уже купили елку? А гуся? Всем отправили открытки с поздравлениями? А что с письмом Человеку-в-красном?
— Никакого Человека-в-красном не существует. Это нелепые детские выдумки, — сказала Полли, и Бенни в ужасе распахнул рот. Он побелел, глаза газетчика полезли из орбит, даже его волосы встали дыбом от подобных кошмарных слов.
— Вам дурно, мистер Трилби? — спросила Полли.
— Заберите ваши слова обратно, — прошептал репортер. — Немедленно…
Полли хмыкнула.
— Какие? О том, что Человека-в-красном не…
Бенни подскочил к ней и зажал ей рот рукой.
— Даже не думайте договаривать. Вы спугнете его своим неверием, и он не явится…
Полли раздраженно пробубнила сквозь его ладонь:
— Ибо би бубебуеб.
— Конечно же, он существует. Я сам его видел! На крыше дома № 17 на улице Тощих Кошек.
Полли сдвинула брови и куснула Бенни Трилби за руку. Тот вскрикнул и отдернул ее.
— Не знаю, кого вы там видели, — начала Полли, — но я сомневаюсь, что это был тот, о ком вы говорите. Почему вы думаете, что это был именно Каминник?
— Я знаю, о чем говорю, — упрямо сказал Бенни Трилби.
— Меня просто поражает наивность жителей Тремпл-Толл в том, что касается Человека-в-красном. Почему здесь все убеждены, что существует какой-то толстый бородатый старик в красной шубе, который летает над городом и разносит подарки? Как толстяк может пролезть в дымоход и не застрять? Вы ведь помните Филлиса, помощника трубочиста с Твидовой улицы? Какой он щуплый и маленький — так и он едва пролезает.
— Каминник умеет протискиваться, — заявил Бенни. — Думаю, он просто как следует елозит в трубе, и… втекает в камин.
— А он не боится подкоптить пятки? — усмехнулась Полли. — Камины ведь горят.
Бенни Трилби почесал нос. Сомнения помощницы и ее неуместная логика выводили его из себя.
— Мисс Трик, я не хочу вас переубеждать. В Тремпл-Толл, как вы верно заметили, все верят в Человека-в-красном. И у этого есть свои причины. Вы не из этих мест, и поэтому вам не понять.
Полли не стала спорить: что уж говорить, если даже доктор Доу, этот отрицающий любые суеверия господин, верил в существование Человека-в-красном.
— Ладно, мистер Трилби, оставим вашего каминного шмыгуна. Лучше расскажите о новом сюжете. — Она кивнула на лист бумаги под валиком печатной машинки. — Что это за Зои Гримм такая?
Бенни приподнял бровь.
— Вы разве не знаете? Это ведь самая главная новость в Саквояжне.
— Я все утро провела в Старом центре — видимо, там это не такая уж сенсация. Так откуда взялась эта «самая главная новость»?
Бенни нехотя сказал:
— Никто не знает. Мы думаем, что она приехала в Габен откуда-то. Вместе со своим прихвостнем мистером Пибоди.
Полли нахмурилась. «Пибоди… Где я могла слышать это имя?»
— Судя по вашему заголовку, эта Зои — какая-то злодейка, — сказала она, на что Бенни оскорбился так сильно, будто она задела лично его.
— Что?! «Какая-то»?! Да будет вам известно, что Зои Гримм — очень опасная и непредсказуемая злодейка. Ее злодеяния ужасны и зловещи! И она только начала…
— Что же она такого натворила?
— Много чего, — уклончиво ответил газетчик.
— Хм… любопытненько. Позвольте вам помочь со статьей.
— Нет! Это только моя статья! Я уже раскручиваю парочку многообещающих ниточек.
— Мистер Трилби…
— Мне сегодня не нужна ваша помощь, мисс Трикк, — отрезал Бенни Трилби.
— И чем мне заняться? — спросила больше саму себя, чем репортера Полли.
— Не знаю, — безразлично бросил Бенни Трилби и вдруг со значением вскинул палец. — О, вспомнил! Со вчерашней ночи в Саквояжне пропадают подарки, к нам пришло около дюжины жалоб. Можете заняться воришкой подарков.
— Что?! — возмутилась Полли. — Предлагаете заниматься каким-то воришкой подарков, когда сами вы в это время будете раскручивать ниточку новой габенской злодейки?! Это же скука смертная! Тухлая рыба!!!
— Кто знает… — возразил Бенни. — Вдруг эта тухлая рыба сожрала тортик.
Полли поморщилась. На репортерском языке это значило, что сюжет, который на первый взгляд кажется пустышкой, может таить в себе нечто большее. Но это… какой-то неинтересный воришка подарков! К тому же, Полли была уверена в том, что рыбы не едят тортики.
— А еще, — продолжил Бенни, — если там окажется что-то действительно занимательное, я позволю вам написать статью и буду рекомендовать ее для номера.
Полли совсем пригорюнилась.
— Но вы поставите под статьей свое имя. Как всегда. Притом, что всю работу сделаю я.
— В этом и заключается ваша работа, мисс Трикк. Извините за каламбур, но вы делаете всю работу — а я ставлю свое имя.
Бенни многозначительно кашлянул, глядя на свой стул. Полли нехотя поднялась, и репортер тут же уселся за стол, сделал глоток из чашки.
— И не нудите, мисс Трикк. Такие сюжеты, как история Зои Гримм, сами на голову не сваливаются. Мне пришлось стоптать подошвы, чтобы добыть материал. Мне нужно писать статью, не нависайте над головой. Займитесь воришкой подарков — возьмете все, что у нас на него есть у Фиббса.
Полли, раздраженно сжав кулачки, направилась к выходу из печатного зала.
— Мисс Трикк, — окликнул ее Бенни Трилби. Полли обернулась. — Вы забыли вашу открытку.
— Что? Какую еще открытку?
Бенни взял со стола праздничную открытку с изображением добродушного снеговичка и протянул его девушке.
— Это не моя открытка.
— Тогда чья? И что она делает на моем столе?
— Не имею ни малейшего представления.
Полли развернулась, чтобы уйти, а Бенни перевернул открытку и прочитал вслух:
«Счастливого Нового года, глупые сплетники! Я вам покажу “пшик”! И только попробуйте переврать мое имя. Или имя мистера Пибоди!
С любовью и проказливостью,
Зои Гримм».
Полли застыла. Она вспомнила, где она слышала имя «Пибоди». Женщина в полосатых чулках с клубком!
Полли бросилась к лестнице. Ей вслед несся вопль Бенни Трилби:
— Зои Гримм! Она была здесь! Кто ее видел?! Мисс Трикк, вы куда?!
Полли побежала вниз по ступеням — она еще может нагнать новую габенскую злодейку, та не могла уйти далеко!
На лестнице Полли ждало кое-что удивительное. Вверх по ступеням по тонкому красному шнурку бежал шипящий и разбрасывающий в стороны искры багровый огонек.
Полли машинально пробежала мимо, и осознание догнало ее лишь у основания лестницы.
— Спасайтесь! — закричала девушка. — Она заложила бомбу! В здании бомба! Мистер Трилби!
Полли ринулась наверх, но догнать огонек, бегущий по шнуру, не успела.
Почти в тот же момент, как помощница Бенни Трилби забежала в печатный зал, огонек преодолел последние пару футов и исчез под столом ведущего репортера «Сплетни».
— Что?.. — только и успел проговорить газетчик, недоуменно поглядев на Полли, а в следующий миг…
Заиграла музыка. Это была одна из праздничных мелодий: то ли «Семнадцать бубенцов», то ли «Танец снежинок» — для Полли все эти песенки были на одно лицо, или, вернее, на один нотный ряд.
После чего раздался громкий щелчок, и прогремел взрыв.
Полли отпрыгнула на лестницу, но Бенни Трилби и парочка, так и не осознавших произошедшее пересыльщиков ничего предпринять не успели. Вылетели стекла, лампы погасли, и стол Бенни Трилби отшвырнуло в сторону.
Полли поднялась на ноги. В ушах гудело, перед глазами все затянула собой белая пелена — на миг девушку даже посетила жуткая мысль: «Я ослепла?!»
Впрочем, она поняла, что именно произошло, довольно быстро. Это был не динамит, не нитроглицерин и даже не порох. Хотя последний все же принимал какое-то участие, учитывая характерный запах. Это была снежная бомба.
Печатный зал изменился до неузнаваемости. Столы, стены, помост печатников и пересыльные трубы — всё заволокло снегом. В воздухе висела, медленно оседая, снежная пыль.
— Мистер Трилби! Вы живы?! Кто-нибудь!
Один из сугробов зашевелился, и из него, неловко шевеля конечностями, выбрался незадачливый репортер. У окна отфыркивались и выкапывались еще два «снеговика».
Полли нервно хихикнула.
— Это просто снег… Никто не пострадал, — с облегчением выдохнула она. — Ваша Зои Гримм — та еще шутница…
— Я пострадал! — возопил Бенни Трилби. — Моя статья! Все перепечатывать! Очередное преступление на счету у этой злодейки!
— Вызвать полицию, мистер Трилби?
Бенни Трилби разъяренно поглядел на помощницу и стряхнул с лица снежную маску.
— Ни в коем случае! Лучше помогите мне выбраться!
Полли покачала головой.
— Ой, мистер Трилби, вы ведь говорили, что вам сегодня не нужна моя помощь. Пойду займусь воришкой подарков…
— Вы даже не представляете, какую глупость совершили! Либо вы просто сошли с ума! — раздался крик. — Вы знаете, с кем связываетесь?!
Полли вздрогнула и повернула голову. Это кричал вовсе не Бенни Трилби. А она была совсем не в редакции «Сплетни».
Полли стояла на заснеженном карнизе и заглядывала в большое круглое окно-циферблат. Давно стемнело, и до Нового года оставался всего час.
В просторном, но темном зале за часами происходила какая-то кутерьма.
— Она все-таки решилась на это… — одновременно с уважением и осуждением проговорила Полли, сжав рукоять пистолета…
Где она была сейчас? Что она делала? Сколько времени было на самом деле?
Она в своей мансарде перед погружением в канал?
Она на борту дирижабля «Бреннелинг» или в здании редакции газеты «Сплетня»?
Или она на карнизе — готовится помешать злодейке Зои Гримм?
Это был безумный длинный день. Столько всего успело произойти… И встреча с мисс Гримм, и взрыв в редакции, и охота за воришкой подарков, который оказался «рыбой, проглотившей тортик», и многое другое.
Воспоминания за день перемешались. Ее впутали в заговор, новогоднюю интригу, хоть она об этом пока что не знала.
А еще она не знала, что сейчас находилась вовсе не у одного из трех круглых окон.
Полли Уиннифред Трикк была именно там, где должна была быть…
Стрелка часов сдвинулась с глухим стуком. Новый год был все ближе…