Бикни издал приглушенное «глум», проглотив застрявший в горле ком, и мистер Балб приставил палец к губам.
Человек-крот тем временем низко склонился над шляпной коробкой, принюхался, изучая ее содержимое и затрусил головой. А затем схватил когтистой лапой одного червяка и стремительно засунул его в пасть.
Довольно заурчав, мистер Зубб подхватил коробку и направился обратно к двери. Вскоре он скрылся за ней. Вентиль провернулся.
Мистер Балб вытянул руку, на что-то указывая.
У фонаря остался стоять большой, сколоченный из досок ящик, наполненный новенькими лампочками.
***
— Ну, вот и все.
Артур Клокворк протер очки рукавом.
Бессильно прислонившись спиной к кровати, он сидел на полу, широко расставив ноги в стороны, и тяжело дышал. Рядом с ним стоял подсвечник, в котором догорал свечной огарок. Дрожащими руками продавец шестеренок сжимал помятый угольный рисунок и пытался понять:
— Похоже? Или нет?
Мистер Клокворк придирчиво сравнивал то, что нарисовано, и то, что вышло. Вроде, похоже…
— Эй, Артур! — раздалось вдруг откуда-то с улицы. — Открывай! Это я, Бикни!
Мистер Клокворк вздрогнул и поднял голову. Он настолько ушел в работу, что совсем забыл о том, что друг должен был прийти.
Продавец шестеренок вскочил на ноги, закрыл окно и, бросившись к двери, распахнул ее.
Бикни будто нарядился в костюм из снега: даже его лицо, точно театральным гримом, было сплошь им залеплено, при этом под глазом явственно проступал свежий синяк. Друг дрожал, зубы его стучали, но, несмотря на свое незавидное состояние, он явно был чем-то доволен и не мог сдержать улыбки.
Мистер Клокворк опустил взгляд и увидел, что Бикни в руках держит, прижимая к себе груду лампочек.
— Хм… вот ведь пройдоха! — Артур осуждающе покачал головой. — Кажется, парочка аллей в парке осталась без света.
— Ну уж нет! — еще шире улыбнулся Бикни. — Я честно добыл эти лампочки. Все и каждую!
Он выглядел таким простодушным, а в его голосе звучало столько искренности, что мистер Клокворк не увидел ни одной причины не верить.
Артур залюбовался добытым сокровищем. Каких только лампочек здесь не было! И вытянутые, как носы, и приплюснутые, как морды котов, которых отходили по ним башмаком, и круглые, как снежные шарики. У всех внутри проглядывали фигурные проволочные нити накала, все ярко блестели. Блики от свечки мистера Клокворка создали удивительную иллюзию: лампочки будто таяли на свету, словно они были сделаны из тончайшего льда.
— А ты? — спросил Бикни. — Ты добыл дерево?
Мистер Клокворк отошел в сторону, и Бикни предстала весьма причудливая картина: в углу каморки стояло невысокое, в три фута максимум, сгорбленное и кривобокое нечто, скрученное из проволоки и опирающееся на подножку с несколькими колесами. Это нечто топорщило в стороны руки-ветки, сделанные, казалось, из старых сломанных зонтиков. На верхушке был установлен анемометр.
— Бродяжья ёлочка для двух бродяг! — улыбнулся мистер Клокворк.
Ёлка Артура выглядела очень неказисто, но… что-то в ней все же было.
— Это просто замечательное дерево, Артур!
— У меня было целое приключение прежде, чем я его сделал. Я отдал все шестеренки, у меня украли настоящую ёлку… А как ты добыл лампочки?
— Да вообще обошлось без приключений, — рассмеялся Бикни. — Я тебе потом расскажу. Скоро полночь — надо поторапливаться! У тебя есть нитки? Мы развесим лампочки, как игрушки.
— Ниток у меня нет, — мистер Клокворк на мгновение задумался, — но у меня есть кое-что другое! Подожди, я сейчас вернусь! Только отыщу это «кое-что» в железном сарае!
И не прибавив больше ни слова, он ринулся к двери и был таков, оставив недоуменного Бикни одного.
Не успел Бикни разложить свои лампочки на верстаке и снять заснеженный котелок, как Артур уже вернулся. В руках он сжимал какие-то жуткого вида катушки, но вместо ниток на них была плотно намотана медная проволока. Помимо этого, продавец шестеренок волочил длиннющий путаный, как старушечьи воспоминания, провод.
— Мы их сейчас зажжем, — с порога заявил Артур.
— Кого зажжем? — Бикни недоуменно глянул на друга: что тот удумал? — Лампочки?
Мистер Клокворк подмигнул ему и нырнул под верстак. Оттуда он выволок ящик со множеством инструментов непонятного для Бикни назначения, после чего принялся вертеть, мотать, кусать, гнуть, жечь, паять, а еще грызть губу.
Бикни глядел на его мельтешение с восторгом и некоторым испугом: когда Артур берется за дело, он становится слегка похож на безумца.
— Ты же знаешь, что давно мог бы устроиться механиком или каким-нибудь, не знаю, инженером? — спросил Бикни, глядя, как Артур крепит катушки с медной проволокой к самодельной ёлке.
— Нет уж… — пробормотал Артур, не поднимая головы. — Я же не знаю всех тонкостей инженерного дела. Я просто… просто… знаю, как здесь все устроено…
— Ты слишком умный, чтобы жить в этом чулане и стирать подметки, Артур.
Мистер Клокворк присоединил к катушкам нечто, напоминающее дверную ручку. После чего прикрепил к проволоке обмотанный черным шнуром провод, несколько раз прокрутил ручку, и на свободном конце провода начали прыгать синие искры.
— Так… — Артур даже язык высунул от сосредоточенности и напряжения. — Чем же заменить патроны?
— Патроны? — пораженно прошептал Бикни. — Мы будем стрелять?
— Нет же! Патроны для ламп. Держатели. Чтобы соединить их с… а, точно!
То, что произошло дальше, Бикни не понял целиком и полностью: Артур разрезал провод в нескольких местах и снова принялся что-то крутить и паять. После чего взял первую лампочку и принялся ее буквально связывать с проводом. Для ничего не понимающего Бикни все это тянулось едва ли не вечность, но после первой лампочки дело пошло быстрее, и вскоре Артур прикрепил их все.
Спустя каких-то десять минут он уже держал в руках то, что отдаленно напоминало лампочную связку с прилавка мистера Балба.
— Готово! — наконец радостно сообщил мистер Клокворк.
Бикни недоуменно уставился на обмотанную странной гирляндой странную ёлку.
— Но они не светятся!
— Нужно переключить рубильник. — Мистер Клокворк невозмутимо протянул Бикни небольшую плашку с рычажком. — Только сейчас не включай! Зажжем ровно в полночь.
— В полночь, так в полночь… Вроде как, совсем немного осталось…
Мистер Клокворк кивнул и достал из-под перины свою самую большую ценность — бурую склянку с зеленой этикеткой; «Микстура от кашля» — было выведено на ней золотистыми буквами. Бикни, прищурившись, прочитал мелкую аптекарскую надпись в самом верху: «Лемони, Лемоун и Лемонс».