- Ешь, ешь. Ты торопишься. Мы еще успеем, - сказала мать.
Ему не нужны были деньги: у него были те, которые он взял из сумочки Мэри; но он хотел получше замести следы.
- Мама, у тебя есть деньги?
- Совсем немножко, Биггер.
- Дай мне.
- Вот тебе полдоллара. У меня еще только доллар остается до среды.
Он положил бумажку в карман. Бэдди покончил с одеванием и сидел на краю постели. Он вдруг увидел Бэдди, увидел его как бы через Джана. Бэдди был какой-то бесхребетный, расплывчатый; глаза у него были незащищенные, и взгляд скользил только по поверхности вещей. Странно, что он раньше никогда этого не замечал. Бэдди тоже слепой. Вот он сидит тут и мечтает устроиться на такое же хорошее место, как у него, Биггера. Бэдди тоже кружит и кружит в привычной колее и ничего не видит. Костюм на нем сидит мешком, не так, как на Джане. Весь он какой-то растерянный, неприкаянный, в нем нет ни углов, ни острых граней; точно пузатый щенок. Он смотрел на Бэдди и вспоминал Джана и мистера Долтона, и ему чудилась в Бэдди какая-то неподвижность, ненужность, оторванность.
- Что это ты на меня как смотришь, Биггер?
- А?
- Смотришь, говорю, на меня как-то по-чудному.
- Не знаю. Задумался просто.
- О чем?
- Ни о чем.
Мать вошла в комнату, неся тарелки с кашей, и он увидел, какая и она тоже бесхребетная и бесформенная. Глаза у нее были тусклые, ввалившиеся, в темных кругах от давней усталости. Она двигалась медленно и всегда дотрагивалась до вещей, мимо которых проходила, точно ища опоры. Она волочила ноги по дощатому полу, на лице ее всегда было выражение напряженного усилия. Если ей нужно было посмотреть на что-нибудь, даже совсем близко, она всегда поворачивалась всем телом, вместо того чтобы просто перевести глаза. Казалось, будто она несет в себе тяжелый и неустойчивый груз и боится нарушить с трудом достигнутое равновесие.
- Ешь кашу, Биггер.
- Я ем.
Вера принесла себе тарелку и уселась напротив него. Хотя лицо ее было тоньше и нежнее, чем у матери, Биггер уже различал в нем первые признаки той же самой усталости. Какая разница между Верой и Мэри! Это чувствовалось даже в движении, которым Вера подносила ложку ко рту; каждым своим жестом она как будто оборонялась от жизни. Даже то, как она сидела, выдавало страх, вкоренившийся так глубоко, что он уже стал органической частью ее существа; еду она брала с тарелки крошечными кусочками, как будто боялась подавиться или слишком быстро все съесть.
- Биггер! - плаксиво протянула Вера.
- А?
- Перестань сейчас же! - сказала Вера, положив ложку и отмахиваясь от него рукой.
- Что?
- Перестань на меня смотреть!
- Да ну тебя, ешь свою кашу и молчи!
- Мама, скажи ему, чтоб он на меня не смотрел!
- Никто на нее не смотрит.
- Ты смотришь, - сказала Вера.
- Тише, Вера, ешь лучше, - сказала мать.
- Он все время за мной подсматривает, мама!
- Ты просто дура! - сказал Биггер.
- Не глупее тебя!
- Да замолчите вы оба, - сказала мать.
- Если он будет подсматривать, я есть не стану, - сказала Вера и пересела на кровать.
- Иди жри свою кашу! - сказал Биггер, выскочив из-за стола и снимая с вешалки кепку. - Я ухожу.
- Чего ты, Вера? - спросил Бэдди.
- Не твое дело! - сказала Вера; у нее уже текли по лицу слезы.
- Дети, тише! Да замолчите же наконец! - простонала мать.
- А зачем он со мной так? - сказала Вера.
Биггер поднял свой чемодан. Вера вытерла глаза и вернулась к столу.
- Когда я тебя теперь увижу, Биггер? - спросила мать.
- Не знаю, - сказал он и с силой хлопнул дверью.
Он уже спустился до середины лестницы, когда услышал, что его окликают.
- Биггер! Погоди, Биггер!
Он остановился и посмотрел вверх. С лестницы бежал Бэдди. Он подождал, недоумевая, что могло случиться.
- Ты чего?
Бэдди остановился, виновато улыбаясь:
- Я... я...
- Ну в чем дело?
- Понимаешь, мне показалось...
Биггер обомлел: