- День сегодня теплый.
- Да, - сказал Гэс.
- Солнце лучше греет, чем паршивые батареи дома.
- Да, хозяева не очень-то стараются топить.
- Квартирную плату требовать - это они знают.
- Хорошо бы скорей настало лето.
- Угу, - сказал Биггер.
Он потянулся всем телом и зевнул. На глазах у него выступили слезы. Четкие контуры стального и бетонного мира расплылись зыбкими волнами. Он моргнул, и мир снова сделался твердым, машинным и ясным. Какое-то движение в небе заставило его поднять голову; он увидел узкую белую ленту, извивающуюся в глубокой синеве.
- Смотри! - сказал Биггер.
- Чего?
- Самолет слова пишет, - сказал Биггер, указывая пальцем.
- Ну!
Они следили за тоненькой полоской белого дыма, заплетавшейся в буквы: ПОКУПАЙТЕ... Самолет летел так высоко, что временами терялся в слепящем свете.
- Его и не видно, - сказал Гэс.
- Как будто маленькая птичка, - пробормотал Биггер, по-детски удивленно вздохнув.
- Здорово летают белые, - сказал Гэс.
- Да, - сказал Биггер, жадно всматриваясь. - Им все можно.
Крошечный самолет бесшумно кружил и петлял, исчезал и появлялся вновь, волоча за собой длинный белый пушистый хвост, ложившийся завитками, точно выдавленная из тюбика зубная паста; завитки разбухали, редели по краям и медленно таяли в воздухе. Самолет выписывал второе слово: ГАЗОЛИН...
- А на какой он высоте? - спросил Биггер.
- Не знаю. Сто миль, а может быть, тысяча.
- Я бы тоже научился так летать, если б можно было, - сказал Биггер задумчиво, как будто обращаясь к самому себе.
Гэс сложил губы бантиком, отодвинулся от стены, втянул голову в плечи, снял кепку, низко поклонился и произнес с притворной почтительностью:
- Да, сэр...
- Поди ты к черту, - сказал Биггер, улыбаясь.
- Да, сэр, - снова сказал Гэс.
- Я бы _выучился_, если б можно было, - повторил Биггер.
- Да, если б ты не был негром, и если б у тебя были деньги, и если б тебя приняли в летную школу, ты бы _выучился_, - сказал Гэс.
Биггер с минуту словно подсчитывал все "если", которые нагромоздил Гэс. Потом оба громко захохотали, поглядывая друг на друга прищуренными глазами. Нахохотавшись, Биггер сказал не то вопросительно, не то утвердительно:
- ЧуднО все-таки белые с нами обходятся.
- Если б только чуднО, - сказал Гэс.
- Может, они и правы, что не дают нам учиться летать, - сказал Биггер. - Потому что если б я, например, полетел на самолете, то уж непременно захватил бы с собой парочку бомб и спустил им на голову...
Они опять засмеялись, продолжая смотреть вверх. Самолет парил и нырял, и за ним на синем небе уже белело слово: СПИД...
- Покупайте газолин Спид, - произнес Биггер, медленно выговаривая слова... - Господи, до чего же мне хотелось бы полетать там, в облаках.
- Вот попадешь в рай, господь тебе крылышки даст, и будешь летать, сказал Гэс.
Они снова захохотали, а потом опять прислонились к стене, покуривая и щурясь на солнце. Мимо катились по асфальту автомобили. Лицо Биггера в ярком солнечном свете поблескивало, как черный металл. Во взгляде у него застыло задумчивое напряженное недоумение, как у человека, давно уже бьющегося над неразрешимой загадкой, ответ на которую постоянно ускользает от него, но упорно притягивает все его мысли. Молчание раздражало Биггера; ему хотелось сделать что-нибудь, чтобы отвлечься от этой назойливой загадки.
- Давай играть "в белых", - сказал Биггер. Это была их старая игра, заключавшаяся в том, что они старались подражать речи и манерам белых людей.
- Неохота, - сказал Гэс.
- Генерал! - торжественно возгласил Биггер и выжидающе поглядел на Гэса.
- К чертям! Я не хочу играть, - заворчал Гэс.
- Вы будете преданы полевому суду, - сказал Биггер, по-военному отчеканивая слова.
- Пошел ты, черномазый... - засмеялся Гэс.
- Генерал! - настаивал Биггер решительным тоном.
Гэс устало посмотрел на Биггера, потом подтянулся, отдал честь и отвечал:
- Да, сэр.
- Завтра на рассвете пошлите ваши части в наступление и атакуйте неприятеля с левого фланга, - приказал Биггер.
- Да, сэр.
- Пошлите Пятый, Шестой и Седьмой полки, - продолжал Биггер, хмуря брови. - Действуйте танками, газами, авиацией и пехотой.
- Да, сэр, - повторил Гэс и снова отдал честь, щелкнув каблуками.
С минуту они помолчали, глядя друг на друга, выпятив грудь и сжимая губы, чтоб удержать смех. Потом дружно прыснули, потешаясь не то над собой, не то над огромным белым миром, который ширился и высился вокруг них в солнечных лучах.