Мы плутали по тоннелям уже не один час. Судя по часам, сейчас была глубокая ночь. Хотя начало операции было назначено на два часа дня. Мы периодически возвращались, натыкаясь на тупики или завалы. Дышать становилось всё тяжелее. Вампирка, правда, имела в этом плане меньший дискомфорт. Несмотря на то, что она была уже не совсем вампир, воздуха ей было нужно не так много. Она делала один вдох примерно раз в минуту. Ну, ещё набирала воздуха для того, чтобы что-то произнести. Но из-за того, что она стала частично живой, совсем без воздуха, как настоящие вампиры, она обходиться не могла, из-за чего порою поглядывала на меня с беспокойством.
Иногда проходы были настолько узкие, что нам приходилось с трудом протискиваться. Лишь недавно, пройдя по непонятному переходу, выдолбленному прямо в камне, мы попали в старый тоннель советской постройки. Ну, я так думал. Достаточно широкий, с потрескавшимся уже бетоном. Посередине лежали старые рельсы. Вдоль стен шли прогнившие кабели. Но здесь дышалось уже легче. Воздух был также спёртым и тяжёлым, но не таким влажным. Метрах в ста справа от нас стоял деревянный вагон. Напротив него было углубление и, судя по всему, ответвление. Мы решили двинуть в ту сторону. Даже если там нет выхода, просто заночуем у вагона. Нам нужна была передышка и хотя бы небольшой отдых.
Подойдя ближе, мы увидели нишу, в которой была старая, проржавевшая, тяжёлая противовзрывная дверь. Она оказалась слегка приоткрыта. Для нас тьма не была проблемой, мы прекрасно видели и ориентировались в ней. Но чтобы рассмотреть, что за дверью, нам понадобились фонарики. За ней мы увидели какие-то тряпки, разбросанные старые деревянные ящики и непонятное разбитое оборудование. Ещё на стене были отметины от пуль, а на полу в свете фонариков блеснули гильзы. Мы прислушались. Была гробовая тишина, которая начинала уже немного давить. Даже не было слышно капель воды. Мы переглянулись и пошли устраиваться в вагоне. Он был пуст. Всё же на деревянном полу вагона спать было комфортнее, чем на холодном бетоне. Перед этим я нанёс несколько рун на стены тоннеля и начертил печать на полу вагона, создав сигналку. Теперь, если в неё кто-то вторгнется, мы успеем отреагировать и приготовиться к бою.
Когда я вернулся, Виктория уже вырубилась, свернувшись клубком на полу. Под голову она положила руки, сложенные лодочкой. Она безумно мило выглядела. Хотелось курить, но я не брал на задания или операции с собой сигареты. Большинство тварей обладало острым нюхом, а запах у табака достаточно сильный и резкий. Так что я просто сел спиной к стенке вагона напротив Виктории и серьёзно задумался. Что с нами со всеми происходит? Ведь, по сути, совсем недавно я был обычным сотрудником, перекладывающим бумажки. Она тоже была обычной девушкой, неплохим программистом. О чём-то мечтала, чего-то желала. А сейчас мы, голодные, раненые и уставшие, оказались глубоко под землёй, в непонятном тоннеле.
День за днём гоняемся за тварями, которые не сегодня завтра окажутся нам не по зубам, и мы сдохнем, станем просто кормом для них. Или чего похуже… Всякие жуткие ритуалы… Да, в таких случаях смерть — это лучше, чем оказаться расходником в ритуале. И всё ради чего? Чтобы вот так, на одном из заданий нас просто грохнули свои же?
Нам, кстати, пришлось побывать на месте проведения одного из таких ритуалов. Жуткое зрелище. Жертв долго истязали, причиняя страшные муки, что навечно отпечатались на их серых лицах. И самое страшное, таким образом убили не один десяток людей, преимущественно молодых девушек, но были и дети. Мы, к сожалению, не смогли выйти тогда на след тех, кто это сделал. Но стало ясно одно. В городе теперь есть культисты. И что они задумали, одной Бездне известно.
Несмотря на тяжёлые мысли, глаза сами собой начали закрываться, и я не заметил, как просто выключился, словно кто-то нажал рубильник. Мне показалось, что прошло всего мгновение. Я проснулся от чьего-то присутствия рядом. Вначале подумал, что это Вика. Но та, пока я спал, подползла и устроилась рядом, положив голову мне на колени. А чьё-то присутствие ощущалось чуть дальше. Но как же сигналка? Почему она не отреагировала? Хотя, если уровень мага достаточно высок, он в состоянии вмешиваться или развеивать чары своего менее опытного коллеги. Так что магия не панацея от всех проблем. Расслабились… Я тихонько дёрнул ногами, чтобы разбудить Вику. Дохлый номер. Спала как, сурок. Тогда я аккуратно завёл руку за спину, нащупал рукоять тесака и медленно стал его вытаскивать из ножен.
— Он тебе не потребуется, — гулким, но негромким эхом разнеслось по вагону. Словно говорили сразу со всех сторон. Я открыл глаза и посмотрел в то место, где ощущалось что-то непонятное.
— Я не причиню тебе вреда.
На меня смотрел призрак. Самый настоящий призрак. Слегка прозрачный, он тускло светился в темноте. Одет был в старую форму машиниста. Полноват. На лице пышные усы, на голове фуражка. Он стоял со старым призрачным фонариком, который уже давно не светил, и разглядывал нас. На вид лет пятьдесят. Его глаза тускло светились зелёным.
— Ты кто?
Да, я был сама оригинальность…
— Саныч я.
— Саныч?
— Да.
Повисла пауза. Вокруг была всё такая же гнетущая, обволакивающая тишина. Вампирка немного заворочалась, но так и не проснулась. Серьёзно, ну как так можно спать?!
— И… Что ты здесь, Саныч?..
— Всё жду, когда придёт мой срок.
— Срок? Какой срок?
— Чтобы, наконец, уйти отсюда.
— Ты погиб где-то здесь?
— Да, в той комнате инженерных коммуникаций, куда вы заглядывали не так давно.
И он уставился в сторону тяжёлым взглядом. От него не чувствовалось какой-либо угрозы или ненависти, как часто бывало с призраками. Словно передо мной стоял обычный добродушный мужичок-машинист в советской форме. Ну, слегка прозрачный и светящийся, да… Мы помолчали. Вообще, я слышал, что призракам можно помочь покинуть этот мир, проведя специальный обряд или ритуал экзорцизма. Также выполнить волю призрака, которая не позволяла ему уйти в загробный мир. Были и другие способы, но более сложные. Единственное, это осложнялось тем, что обычно призраки не могли уйти в другой мир из-за того, что прирастали к чему-то земному. Деньгам, партнёру, сексу, еде, играм или любым другим земным вещам. Или ведомые местью. Ведь чаще всего призраками становились те, кто умер не своей смертью. Но всех их, как правило, объединяло одно. Ненависть к живым. Они словно и после смерти стремились защитить или сохранить то, к чему были привязаны. Ну или отомстить. И неважно, что перед ним совсем другой человек, а не повинный в его смерти или страданиях. А этот… В общем, странный призрак. И достаточно сильный, если смог так тихонько подкрасться. Я по-прежнему не чувствовал злобы от него. И вызывал он скорее сострадание. Голос его был грустным и сильно уставшим. Но так и есть. Ведь пока душа не оказывалась в предназначенном ей месте, она страдала. Ну, так писали, во всяком случае. Ещё и поэтому призраки вели себя зачастую агрессивно. А питаясь человеческой энергией, они могли заглушить подобную боль, пусть и ненадолго. И если такие случаи запускать, в конце концов, можно получить неслабенького полтергейста, а возможно, и чего похуже. А сейчас это стало вообще актуальным. Ведь, по сути, призраки становились духами. А те могли расти, развиваться, набираться сил и эволюционировать, поглощая более слабых собратьев. Так что…
— Ты не против услышать мою историю?
Призрак посмотрел мне прямо в глаза. Я лишь согласно кивнул. Он подошёл ближе и как-то по-старчески кряхтя, сел рядом с нами. Это была скорее прижизненная привычка, ведь сейчас он не был скован телом.
— Как тебя зовут?
— Михаил, а сонную тетерю Виктория.
— Красивая у тебя девушка.
— Что? Э… Она… Ну это… Нет, мы не пара, — скороговоркой, запинаясь, выпалил я.
На что призрак лишь каркающее рассмеялся и хитро прищурился, глядя на меня. Но потом его лицо разгладилось. Он стал печальным, словно вспомнив кого-то. Ну да. Он ведь осознаёт себя, своё нынешнее существование. А ведь, возможно, были те, кого он любил и любит. Жена, дети, может, и внуки, о судьбе которых он ничего не знает, навечно прикованный к месту, в котором нашёл свою смерть. Я догадывался, что его просто убили: следы пуль на стене, гильзы, валяющиеся на полу. Призрак начал свой рассказ:
— Этот тоннель ведёт к одной из секретных лабораторий СССР. Я был простым машинистом. И чем именно они занимались, я не знал. Да и по сей день не знаю. Она строилась при мне. Я возил сюда материалы, вывозил мусор. Привозил строителей, а как стройка закончилась, то и учёных. Прекрасное было время, если честно. Страна, оправившаяся от страшной войны, семимильными шагами шла, развивая науку и промышленность. Никто из моих родных не знал, где именно я работаю, так что они даже и не знают о моей судьбе. Наверное, и нет никого в живых давно. — Призрак тяжело и шумно вздохнул. — Я привозил сотрудников к двери в конце тоннеля, а сам коротал время в той комнатушке. Но однажды в лабораторном комплексе что-то случилось. Повсюду раздались базеры тревоги. Я тогда только заварил себе чай. Мы с помощником не сразу поняли, что случилось. Хотя нас знакомили с разными инструкциями на случай чрезвычайных ситуаций. И мы должны были закрыть ту дверь, оставшись в комнате до прихода спасателей. Но из комплекса смогли выбраться несколько учёных в противогазах. Они закрыли за собой ту дверь, вводя что-то на терминале. После чего подземелье сотряс взрыв. Когда пыль осела, учёные сломали терминал и стали двигаться по тоннелю, где я их окликнул и предложил дождаться помощи в комнате. Не знаю почему, но они выглядели обречёнными. Я всем заварил чай, выдал несколько пледов, которые хранил для себя. Я был уже не молод и иногда замерзал. Там-то и выяснилось, что помощи не будет, а та, что придёт, лишь убьёт выживших. Даже после случившегося они отказались говорить, что там произошло. Оттуда выбрались две девушки и парень. Ну, у моего помощника нервы не выдержали, и он начал паниковать. Стал кричать и требовать. А потом просто сорвался и убежал по тоннелю в сторону выхода. Ведь всё вокруг было обесточено.
Он замолчал, глядя как-то по отечески, что ли, на Викторию. Словно кого-то вспоминая. Мы так помолчали некоторое время. Всё же сколько секретов хранит в себе та, можно сказать, цивилизация, которую смогли отстроить наши прадеды и деды. Да, как считаю, были там недостатки, перегибы и откровенная глупость. Но сколько они сумели создать, построить, открыть. Сейчас мы в основном топтались на месте. Да, каждый год выходили новые телефоны с откушенным яблоком. Вот и весь прогресс. Утрирую, конечно, ведь действительно создавались новые технологии, делались открытия. Но… Как-то мы не дотягивали до того уровня и темпов, которые были в Советском Союзе. Я не застал жизнь в нём и не могу сказать, что жалею. Но по большому счёту, многие в нашей стране, да и даже в мире, жили на наследии той страны. Призрак по-старчески как-то покашлял и продолжил:
— При мне строился этот комплекс. Я знал главного инженера, а потому узнал некоторые проходы, которые не были отмечены на основных планах и инженерной документации. Я прошёл войну. И мне откровенно было жалко смотреть на обречённые лица молодых. Я-то своё пожил, повидал разное. В общем, я решил им помочь и показать несколько ходов, о которых знал. Не знаю, конечно, выбрались ли они…
— А почему ты не ушёл, Саныч?
— А сам не догадываешься?
Призрак посмотрел на меня. Я призадумался. На ум приходило только: чтобы подтвердить, что из лаборатории никто не выходил. Это ему и озвучил. На что Саныч ухмыльнулся в свои усы и посмотрел на меня добродушным взглядом.
— Мне пришлось. Ведь я давно работал на разных объектах и знаю, как иногда приходилось хоронить тайны.
И я понял, о чём он. Ведь в прямом смысле «хоронить тайны».
— Ну а спустя минут двадцать после того, как ушли учёные, я услышал далёкое эхо выстрела. Думаю, мой помощник нашёл своё пристанище. Не могу его осуждать. Да и с учёными его было нельзя отпускать.
Он отвёл тяжёлый взгляд в сторону. Да, похоже, его это мучило. Но и тут можно понять, наверное. Если учёные понимали, что их ждёт и были готовы бороться за жизнь, то его сменщик оказался просто трусом и наверняка где-то да сболтнул бы. А там уже и за остальными началась бы охота. Система только внешне неповоротлива. Но она отлажена и действует быстро. Так что поимка или ликвидация остальных стала бы лишь вопросом времени. А так, глядишь, те смогли выбраться и, может, даже сейчас живут под другими именами или в других странах. Хотя был и риск. Например, если бы тут разрабатывались опасные вирусы и из-за них вирус выбрался бы на свободу. Сложно на самом деле осуждать людей. Идеалы, долг и прочее, как правило, идеализируются для общественности. Если брать и смотреть глубже или на правду, то всё оказывается намного сложнее.
— А потом пришли КГБэшники в противогазах и костюмах, с автоматами. Меня вначале вежливо опросили. Говорили, что помогут, что совсем скоро я выберусь и увижу семью. Но я не понравился одному майору. Не знаю, что его насторожило. В итоге меня били и пытали. Несколько раз выстрелили над головой у самого уха, а после прострелили несколько раз ногу. Но я им ничего не сказал. Твердил лишь, что никто не выбрался. А возле разбитого терминала до этого положил булыжник. Как я понял, моего сменщика они не успели допросить, а просто пристрелили сразу. А потом всё закончилось. Майор, который так и не представился, приставил к моей голове пистолет, глядя мне прямо в глаза через стёкла своего противогаза. В них отражался свет от фонарей, которые они принесли с собой. А спустя несколько ударов сердца всё и закончилось. Последнее, что я услышал, был громкий выстрел.
— А как ты проявился здесь? Что же тебя держит тогда? Ты ведь призрак. Услышав твою историю, я не пойму, что тебя держит. Ненависти к живым ты не испытываешь. Да даже того майора не ненавидишь, чего я не понимаю…
— А за что его ненавидеть, Миш? Он исполнял свой долг. Грязный, полный чужих боли и страданий, но долг. Ему с этим грехом жить и умирать. Мне было жаль семью, которую я никогда не увижу. Но у меня была хорошая зарплата. И я смог скопить некоторое количество денег, которые остались у них.
— Не понимаю… — задумчиво пробормотал я.
— А проявился я здесь спустя несколько лет. Но так и не смог отходить далеко от своего последнего пристанища.
Немного помолчав, он сказал:
— Вы сможете выбраться по шахте, что находится за разбитым оборудованием. Дальше там только один путь. Не заблудитесь.
Он замолчал и поёрзал на своем месте.
— Миша, я хотел тебя попросить… Я чувствую в тебе свет, который меня зовёт. Не мог бы ты… В общем… Не мог бы ты мне помочь уйти отсюда? Я думаю, моя Ирка давно ждёт меня…
Я посмотрел на Саныча. В целом я знал ритуал, по которому можно его прогнать из мира живых.
— Ну, мне пора. Я лишь раз в месяц ненадолго могу проявляться в такой форме. Я тебя очень прошу, помоги, Миша…
И Саныч просто истаял. В его голосе было столько усталости и надежды. Я понял, что хочу помочь ему обрести покой. Немного посидел, вспоминая ритуал. Я спихнул вампирку (да как она умудрилась так крепко спать!) и выбрался из вагона.
Дверь всё так же была приоткрыта. Я попробовал её открыть, но та, чуть сдвинувшись, встала намертво. Около десяти минут мне потребовалось для того, чтобы её ещё немного приоткрыть, нереально напрягаясь и краснея от напряжения. Но я смог туда пролезть. Там был разгром. Оборудование было разбито, повсюду мусор, тряпки. В углу у сгнившего и развалившегося стула лежали ещё узнаваемые остатки машинисткой формы и человеческие кости. В черепе, во лбу, была дыра от пули. Рядом валялся разбитый квадратный фонарик. Здесь Саныч и встретил свою смерть, желая помочь тем учёным. Хотя неизвестно, что они тут исследовали и может так быть, что он отпустил тех ещё ублюдков.
В комнате неожиданно стало ярко. После кромешной темноты любой свет слишком сильно слепил. У меня брызнули слёзы, а в глазах появилась резь. Я закрыл их и прикрыл рукой. И потихоньку привыкая к свету, увидел полупрозрачную фигуру Агнии. Она села на корточки у останков Саныча.
— Агния?
Но она не ответила. Лишь выпрямилась, протянув руку над скелетом, и начала произносить слова. Спустя минуту появился Саныч. Он сжимал свою призрачную фуражку и вздрагивал своим призрачным силуэтом. Я не слышал никаких звуков. Но вот Агния что-то сказала ему, судя по всему, успокаивающее и ободряющее, а Саныч, кажется, плакал. Она приблизилась к нему, взяв нежно руками за голову, и наклонила, поцеловав того в лоб. Мне кажется, я смог по губам понять, что Саныч произнёс: «спасибо». После чего с потолка полился свет прямо на них, а фигура призрака начала распадаться на зелёные искорки, которые, подхватываемые этим светом, улетали куда-то наверх. Спустя несколько мгновений всё закончилось. Осталась лишь богиня, задумчиво смотревшая куда-то наверх.
— Агния?
— Да, чего тебе?
— Откуда ты здесь?
Она посмотрела на меня, как на дурака.
— Вообще-то мы связаны. Я могу появляться там, где ты находишься, не сильно расходуя при этом свою энергию.
— Но ты прозрачная, как призрак…
— Задери меня Бездна… Миша… Ох… — Она тяжело вздохнула и посмотрела в потолок. — Ты под землёй. Тут куча разных тварей. Я даже в таком состоянии их отчётливо ощущаю. Как думаешь, слабая Светлая Богиня для них что значит?
И, не дожидаясь моего ответа, продолжила:
— Поэтому я и проявилась лишь частично, чтобы меня было сложно найти или почувствовать.
— А зачем ты тогда вообще пришла? — спросил я, напряжённо вслушиваясь и озираясь.
— Нет здесь сейчас никого рядом. Но их много в подземельях. Зачем? Ты что, слепой?
Я слегка подвис. Ну да, она помогла Санычу уйти.
— Ну это… Саныча мог и я освободить…
Агния лишь закатила глаза, но потом всё же ответила:
— Он стал сильным духом. Очень сильным. От него осталась здесь часть собранной им энергии. Её забрала я. Нам сейчас понадобится много сил.
— Чего?! Но ты же Светлая Богиня…
— Миша, ты иногда бесишь!!! Особенно со своими высокодуховными идеалами про Богов!!
Немного успокоившись, она посмотрела на меня и всё-таки продолжила.
— Боги — это те же существа, только более высокого порядка, когда могут пронизывать несколько пластов бытия одновременно. Мы иначе смотрим на время, пространство, судьбу, в отличие от вас, смертных… — Она задумчиво посмотрела мимо меня. — А то, что я сделала… Эта остаточная энергия всё равно была бы поглощена нашедшим её духом или развеялась бы. А так она позволит мне собрать силы. Я только что смогла проглотить атомный реактор, в сравнении с тем, что до этого получала таблеточные батарейки.
— Он настолько был силён?
— Да… И это странно. — Она посмотрела на останки Саныча. — Сожги их, а прах собери и развей наверху. Сейчас могилы всё равно не актуальны, когда мир будет пересобран. А так его душа окончательно обретёт покой. И это. Давайте шустрее, выбирайтесь. Твои тебя ищут. Они ещё не наделали глупостей, таких как штурм церкви, только потому, что Бун утверждает, что ты жив.
— Церковники… Зачем они так?
— Потому что Церковь всегда и во все времена искореняла зло во имя своего понимания добра. А зло — это то, что или противоречит догматам, или мешает управлять. Ну, а если положить руку на сердце, то вампир и непонятный колдун в вашей истории, как ни посмотри — зло.
Она хихикнула в ладошку.
— Всё, я пошла.
И, сделав несколько шагов в сторону, она исчезла. Мда…
— О, ты здесь. А что за шум и с кем ты говорил?
В проход протиснулась Вика, сжимавшая дробовик. Надо же… Она всё-таки проснулась!
— С Агнией.
— А…
Но я её перебил:
— Давай выбираться отсюда, нас ждут.
Я на руке зажёг синий огонь, сел на корточки, поднеся к останкам. Те вспыхнули. Я влил энергию, и всё быстро прогорело, превращаясь в прах. Пошарив взглядом вокруг, я увидел пыльную трехлитровую стеклянную банку. Бережно собрав прах Саныча, я отдал банку удивлённой вампирке и подошёл к разбитому оборудованию. Нам действительно нужно быстрее вернуться отсюда наверх.