Невероятное везение перед переходом к другому хозяину ожидало Николая Фёдоровича. Проявив активность в общении с американским пастырем, он "подарил" ему пейзаж за скромную сумму. Эту скромную сумму он положил в Банк на три месяца. Так тогда многие делали, сражаясь с чудовищной инфляцией, подаренной России Ельциным. Ну, да сказка не о том.
Через три месяца увеличенную сумму Николай Фёдорович выложил в окошко "МММ", возле которого, как у центрального входа в театр, пришлось отстоять приличную очередь среди тех, кто стремился закопать в землю три золотых сольдо, чтобы выросло дерево с плодами из золота.
То ли свыше кто подсказал ему день и час, то ли опыт был накоплен, успел Николай Фёдорович выудить в последние секунды миллион рублей из заветного окошка! А через несколько часов "МММ" лопнул! Или кто-то распорядился выдать ему деньги или пришёл он в тот момент, когда сообщение ещё не было получено по факсу в этом окошке.
Наполнив до верха пакет бумажной "капустой", которую он и считать у окошка не стал, помчался он дальше пытать своё счастье в другом сомнительном заведении.
О, это время баснословных накоплений и баснословных потерь в одно мгновенье! Россия, как необъезженный конь, избавившись от пятнадцати Республик, сорвалась в галоп, не разбирая дороги во главе с вечно пьяным кучером!
Народ зажмурил глаза в восторге от скорости, а дрессировщик-правительство с разинутым ртом мог только наблюдать эту гонку, не в силах приступить к своим обязанностям.
Проценты небывалого размаха превратили обывателя в кролика, которого бизнесмен в образе удава заглатывал без сопротивления, обогащаясь без опасности быть уличённым в криминале.
Все эти пириамиды, выдающие заманчивые проценты до определённого часа, помогали осуществиться мечте накопить и купить.
Увы, копили единицы, а теряли миллионы.
Деньги, накопленные в одночасье, заплыли в виде килограммов бумаги в Ломбард, а вынырнули в виде огромной партии китайского ширпотреба. Теперь следовало этим торговать, возвращая вместо миллиона десятки тысяч.
Что делать, творческая душа Николая Фёдоровича, привыкшего в бригаде столяров к необходимости таскать тяжёлое отчество, не могла так просто успокоиться. На половину зарплаты копились красивенькие акции самых коварных ООО. Тем более, что зарплата у Николая Фёдоровича была, как у всех столяров в бригаде, а потому не маленькой. Эти акции остались памятью о небывалой глупости не только Николая Фёдоровича, но и всего Российского народа.
Николая Фёдоровича пригрел-таки один из Банков, позволив ему распоряжаться прилегающей частью улицы. Работа не пыльная зимой и не снежная летом оплачивалась первые годы скудно. Но в бригаде столяров Николай Фёдорович почувствовал, что скорость его не та, поэтому во-время дал задний ход.
Мести, конечно, улицу с высшим образованием было легче, чем орать в школе на дурно воспитанных учеников.
Работа в бригаде вспоминалась, как дурной сон. Работа на прилегающей к Банку части улицы напряжения мозгов не требовала, поэтому мозг постепенно очищался от дурных знаний, полученных во время работы у пилорамы, рейсмуса и прочих сложных инструментов в виде ножовки, рубанка и дрели.
Когда Николай Фёдорович, как мустанг прерий, взбунтовался, написав заявление на расчёт, бригадир подитожил:
-Смотри, папик, не продешеви!
Николай Фёдорович случайно узнал, что означает это милое "папик", хотел от этого прозвища избавиться немедленно. Бригадир даже не догадался, что назови он его совсем другим словом, Николай Фёдорович и не стал бы брыкаться.
В Банке скоро устыдились, что уважаемый Николай Фёдорович умеет так много и не скрывает этого, так что зарплата стала разбухать не по дням, а по часам.