Глава 16
Жажда жизни.
Холодные воды реки сомкнулись над моей головой. Падая, я открыл рот, чтобы крикнуть и тут же пожалел об этом — вода немедленно ударила в горло. Машинально, ничего не соображая от боли, я попытался вздохнуть, но вместо воздуха втянул в легкие воду. Пробитая стрелой грудь горела огнем, распространяя по телу вспышки боли, а наполненные водой легкие будто превратились в раскаленную печь, наполняя и без того истощенный организм, ощущением нестерпимого жара. Весь этот ад жарил организм изнутри, в то время, как снаружи все тело было сковано холодом ледяной воды.
Если не начать двигаться, я умру — отчетливо пронеслось в мозгу. Как ни странно, но именно эта спасительная мысль отогнала прочь боль, усталость, ледяной холод, позволяя мыслить и трезво оценивать ситуацию. Погрузившись в транс, я быстро стал осматривать полученные телом повреждения. В магическом зрении органы, получившие повреждения, горели синим цветом — легкие и отдельные мышцы были повреждены. Так… Мышцы… Потом, первым делом, я направил оставшуюся в теле манну в свои легкие, запуская, на полную, процесс регенерации.
Теперь грудь. В отличие от других органов, в районе груди, рядом с сердцем, куда попала стрела, все было окрашено в красный цвет. Если я все правильно понимал, таким образом аура обозначала критические повреждения организма. К счастью для умирающего меня, кровопотеря была не столь критична. Попавшая в грудь стрела заткнула собой разорванные вены и капилляры. А ведь попади гоблин всего на полпальца правее, я бы уже не задумывался над тем, как выбраться из реки.
Отбросив в сторону все лишни мысли, я остатками своей магии, сжал в тиски все разорванные вены, перекрыв путь для жизненно необходимой жидкости моего тела наружу. Это максимум, что я мог сделать с пустым источником. Все резервы, даже та манна, что оставалась еще в теле, закончилась, направленная на восстановление организма.
Распахнув глаза, я уставился в кромешную мутную тьму, окружавшую меня. Да чтоб тебя — я ведь под водой! Сколько я уже здесь? Минуту, две? Сколько мозг может прожить без кислорода? А ведь в этой тьме не поймешь куда всплывать! Где, чёрт подери, поверхность, а где дно?! В этот момент моих ног что-то коснулось. Ил? Согнув ноги в коленях, я изо всех сил оттолкнулся от речного дна и начал всплывать. Грудь ныла просто нещадно: при каждом движении по всему телу от засевшей стрелы расползались спазмы дикой боли. Но я все равно продолжал грести, надеясь, что в этой части река была недостаточно глубокой. Легкие уже начинали подавать признаки отсутствия кислорода, будто наливаясь свинцом. Но я упорно продолжал грести, отталкивая массы воды руками и ногами, пока, наконец, перед моими глазами отчетливо не проступили очертания ночного неба.
Последним рывком я вынырнул из воды, хватая ртом воздух. Кислород живительной силой начал растекаться по всему телу, но вместе с ним пришла и страшная боль, малость позабытая ради спасения жизни. Искры летели из глаз при каждом, даже малейшем, движении руками я даже не пытался шевелить, поэтому интенсивно работал в воде ногами. Сил почти не осталось, измученное тело сигнализировало критический уровень усталости, аура уже мигала даже не красным, а бордовым цветом, показывая, что пора заканчивать с нагрузками.
Откинувшись назад, я лег спиной на воду, позволив течению просто нести себя. Очень надеюсь, что меня все же прибьет к берегу. В любом случае переплыть реку своими силами я уже не смогу. Налившиеся тяжестью мышцы, проходящие по телу судороги и, конечно же, боль туманили разум, мешая мыслить. Я даже не успел заметить, как провалился в беспамятство.
Очнулся я только когда ощутил, что мое тело к чему-то прижато. На мгновение я даже обрадовался, что меня все же выкинуло на берег. Впрочем, радость продлилась недолго. Как оказалось, ко мне прижималась пасть огромной, в три человеческих роста, рыбины. Гадина явно не могла понять, что я за фрукт такой и как правильно меня есть. Видимо не каждый день у речных обитателей на ужин подают человечину, так что речной хищник просто не мог понять, что я вообще такое.
Видимо жрать меня, вынырнув из воды, тварь не решилась. Развернувшись, рыбина схватила меня длинным узким хвостом и резко набрав скорость начала уходить на глубину. Бульк. Воды реки вновь сомкнулись над головой, хорошо воздух в легкие успел набрать. Та еще радость, конечно, прожить на пару минут дольше. Мозг лихорадочно искал пути спасения, пока рыбина тащила мое неподвижное тело к самому дну реки, где, видимо, и собиралась неспешно поглощать свою добычу.
Двигаться сил не было совершенно, но мозг лихорадочно продолжал искать пути к спасению. Внезапно, мое тело словно пронзило током. Манна. Чёрт возьми! Всем своим телом я ощущал присутствие манны рядом с собой. Глаза перешли на магическое зрение, даже без какого-либо толчка с моей стороны. Где же? Я лихорадочно озирался по сторонам, пытаясь сообразить с какой стороны я ощущал магические потоки.
Наконец, я смог разглядеть его. Источник манны — сконцентрированное скопление магической энергии. Выглядел он как здоровенный валун на самом дне реки, покрытый илом и поросший ракушками. От него буквально фонило манной. Не веря своему счастью, я потянулся нитями своего сознания к источнику, вытягивая из него энергию и наполняя ей свой источник. Не ручеек, а полноценная река манны хлынула в мое тело, наполняя его силой и прогоняя усталость и боль. Я вновь почувствовал легкость и толику эйфории, зная по прошлому опыту, что чувство это временное, я незамедлительно начал действовать.
Сознание мгновенно провалилось в транс. Такссс, вот оно — я извлек из памяти нужное плетение, быстренько вырисовывая нужный узор и наполняя его позаимствованной в источнике манной. «Воздушная тюрьма» — мое первое и уже не раз выручавшее меня заклинание, пришлось, как нельзя кстати, в данной ситуации. В последний момент, внеся изменения в каркасе плетения, я изменил воздушную магию на более приемлемую в данной ситуации — водную.
Сработало, чёрт возьми! Вокруг моего тела начал образовываться водный пузырь, постепенно расширяясь, он разжал стальные тиски рыбины. Почувствовав свободу, я направил потоки манны в свои мышцы, возвращая им подвижность. Прости рыба, но сегодня тебе придется обойтись без ужина в виде меня.
Загребая руками воду, я в очередной раз за сегодняшнюю ночь поплыл к поверхности. Сколько у меня времени еще осталось до того момента, пока остатки манны из источника в теле не закончатся? Да плевать, главное успеть до берега догрести. Рыбина, кстати, не сдавалась. Еще трижды она, набирая скорость, пыталась меня «схомячить», но каждый раз, натыкаясь на окружавший мое тело барьер, оставалась с носом.
— Твою ж мать! — Прохрипел я, из последних сил выбираясь из воды. — Аган, злобная ты сука, я найду тебя! Найду и заставлю самолично плавать в этой гребаной реке всю ночь. И если выживешь после этого, я еще что-нибудь придумаю. На демократию ее я посягнул. Тварь!
Песок! Кто бы знал, как я буду радоваться такой простой вещи как песок под ногами. Наконец твердая земля. Будто краб, выброшенный на берег, пригибаясь я заполз в густо растущую у самой кромки леса крапиву. Неприятно, конечно, но боль от едких соков этого растения — ничто, по сравнению с тем, что я уже пережил. Проламывая своим телом путь сквозь густую растительность, я наконец погрузился, в ставший таким родным для меня лес.
Первые лучи восходящего солнца показались над горизонтом, освещая землю. Только теперь я позволил себе остановиться у крупного дерева, поросшего целым каркасом из лиан. Бежать дальше сил уже просто не оставалось. Манна из обнаруженного в реке источника заканчивалась, а значит заряд бодрости, который она даровала, постепенно сходил на нет.
Осмотрев местность, я обнаружил неглубокую пещеру, образовавшуюся между корней дерева. Она была достаточно широкой, чтобы в ней мог поместиться человек. А обвившие, высунувшиеся из земли корни лианы образовали естественную маскировку, позволяющую без проблем скрываться там от опасностей.
Протиснувшись внутрь, я упал на ковер из прелых листьев. Пришла пора заняться самым важным — застрявшей в моей груди стрелой. Она вошла в грудную клетку, пробив тело насквозь. К счастью, наконечник вышел из спины, иначе даже не представляю, как сам смог бы вытащить зазубренную стрелу из тела. Достав из-за пояса, чудом сохранившийся кинжал, я подпилил острым, точно бритва, лезвием древко стрелы, отломив наконечник. Вставив в рот кору дерева и сжав ее зубами, я глубоко вдохнул и одним движением выдернул засевшую в груди стрелу. Боль была адской, но железная воля, закаленная в этом гребанном мире, не дала сознанию провалиться в забытье. Пилить стрелу, торчащую из твоей спины, то еще занятие, особенно когда даже малейшее движение причиняет адскую боль.
Вместе с извлеченной стрелой из раны обильно хлынула кровь. Чёрт, потеряй я сознание, мог бы уже не очнуться. Войдя в неглубокий транс, я пустил к отрытой ране остатки своих магических резервов, наполненных из источника. Кровь сразу же стала течь медленнее, а секунд через десять и вовсе остановилась. Всё, баста, динозаврики! Я упал на листву, прижавшись спиной к корням дерева, и, свернувшись в позу зародыша, мгновенно уснул.
…
Двое суток я прометался в бреду, лишь иногда приходя в сознание. В перерывах между бредом и лихорадкой, огненными иглами режущими мое тело, я выползал из своего укрытия и подставлял лицо под потоки падающего с небес холодного дождя. Это был единственный способ напиться, смочив пересохшее от высокой температуры горло. Ни фляги, ни другой посуды у меня с собой не было — все осталось на том треклятом плоту. Один только кинжал, непонятно каким чудом, сохранился у меня на поясе. Он, кстати сказать, вновь меня выручил, когда в мою берлогу полезла мелкая, но очень зубастая тварь — я вогнал клинок ей в черепушку по самую рукоять. Гадина, правда, успела когтями распороть мне пальцы, но это, в сравнении со всеми моими прошлыми ранениями, уже не казалось таким существенным.
На третьи сутки, когда лихорадка улеглась и разум потихоньку стал проясняться, я занялся тушей. К счастью, за ночь испортиться она особо не успела, да и других хищников запахом крови не приманила, что было весьма кстати для моего изнуренного голодом желудка. Тушку я свежевал, сняв шкуру и нарезав мясо ломтями. Огонь развести было нечем, да и негде, поэтому мясо пришлось есть сырым, надеясь на свой усильный магией иммунитет. Мерзко и невкусно, но голод утоляет. Регенерация требовала много сил, которые брала из внутренних резервов самого организма, так что есть нужно было много и часто, если я хотел пережить свою быструю регенерацию.
Еще двое суток я оставался на одном месте, изучая окружные леса, совершая недолгие прогулки, разведывая окрестности. Побывал на берегу реки, конечно же, даже не рассчитывая, что мои товарищи могут вернуться за мной — не в их положении заниматься поисками пропавшего члена отряда. А уж в то, что Аган внезапно захочет посвятить моих друзей в то, что со мной случилось и куда я делся, откровенно говоря, не верилось. Раз это стерва даже на убийство пошла, ожидать от нее чего-то положительного не стоило.
На третий день, когда мой источник постепенно стал подавать признаки жизни, а тело благодаря ускоренной регенерации уже не ощущалось как измочаленный кусок мяса, я решил продолжить путь. Направление, разумеется, я выбрал в сторону океана, чем чёрт не шутит, может успею нагнать товарищей или, по крайней мере, встречу их у побережья.
Главной проблемой, значительно осложнявшей мое существование на данном этапе жизни, стало мое нахождение на берегу гоблинов. Инстинкт самосохранения буквально вопил о том, что продолжать путь стоит по-другому более знакомому берегу. Но даже сама мысль о том, что придется снова лезть в воду, вызывала паническую дрожь во всем теле. А воспоминания о рыбине, способной одним укусом оторвать мне руку или ногу, поставило окончательную точку в этой моральной дилемме. Если в будущем появится возможность безопасно пересечь реку, тогда да, но лезть в нее самому я не собирался.
«Гоблинская сторона леса», как я ее окрестил, сильно отличалась от противоположного берега. Это были самые настоящие джунгли с лианами, узкими деревьями на длинных корнях, возвышающихся над водой. Болот здесь не было, их заменяли реки с мутной, темно-коричневой водой, один взгляд на которую у меня теперь вызывал нервную дрожь.
Видались в этих речках твари даже пострашнее той рыбины, едва меня не сожравшей. На одном из вечерних перевалов, когда я наклонился к воде, чтобы напиться, краем глаза заметил торчащее из воды бревно. Вроде бревно и бревно, но взгляд зацепился за странную раскраску. Вроде как узор? В самое последнее мгновение я успел отскочить от воды, когда огромный удав, вынырнув из глубин реки, попытался обвить мою шею. Опустись я чуть ниже, и стал бы обедом для голодной змеюки. С верхних ветвей высокого дерева я наблюдал за тем, как змей выбирается из воды, скрываясь в пышных зарослях. Он все тянулся и тянулся.
— Да какая же у тебя длина? тварь ты такая! — В сердцах выругался я.
Впоследствии, я старался проявлять максимум осторожности и внимания, что позволило мне еще несколько раз сориентировавшись, избежать смертельной опасности. Так бы и продолжалось мое путешествие по этим бескрайним джунглям, если бы к концу пятого дня, я не вышел к окраинам гоблинсткого поселения.
Три десятка хижин раскинулись на линии речного берега и леса. Невзрачные, покосые хибарки, смастеренные из подручных материалов, облепленные речной глиной, стояли у подножья деревьев или возвышались на их выпирающих из земли корнях. Какой-либо стены или примитивного частокола вокруг поселения не было и в помине — видимо коротышки не считали нужным защищать свои поселения на этом берегу реки. Хм, а ведь у них множество различных племен, не связанных между собой единой властью. Неужели они не воюют между собой? Или это какая-нибудь относительно спокойная зона?
Я прижался к толстой ветке, с высоты которой наблюдал за происходящим в поселении. Прикрытый от посторонних взглядов толстыми лианами, я не особо беспокоился на счет того, что меня могут обнаружить. Разумом я, конечно, понимал, что стоит спешно сваливать отсюда, пока меня не вычислили, но, чёрт возьми, когда еще представится такая прекрасная возможность понаблюдать за гоблинами в их естественной среде обитания?!
Шучу, конечно. Просто заметил в поселении отряд из трех десятков охотников, которые на пристани грузились на лодки, готовясь переправиться на другой берег. Вот и решил подождать, пока эти бравые вояки свалят отсюда.
Так, а это мой старый знакомый. Я поймал взглядом фигуру краснокожего гоблина. Он стоял у самой кромки воды, разговаривая с другим коротышкой. Интересно, это у него болезнь такая или некая генетическая особенность, из-за которой его кожа приобрела красный цвет. Тяжело, наверное, быть единственным краснокожим гоблином. Хотя нет, вру, вот еще один и еще. Такс, еще шестеро краснокожих гоблинов и их амуниция, и повадки, существенно отличались от их зеленокожих собратьев. Интересно, может это различные народности? Ведь отличалось даже их вооружение: зеленокожие коротышки предпочитали копья и прямые кинжалы, а их краснокожие собраться были вооружены саблями и ятаганами.
— Задницу Вельзевула вам в грузло! На этой планете вообще есть люди? Гоблины зеленые, красные… Какие еще есть? Серо-буро-малиновые? Люди вообще есть на этой треклятой земле?
До самого вечера я старался держаться подальше от речного берега, уходя в джунгли. Это, конечно, было опасно и была высокая вероятность заблудиться в дебрях бескрайней зелени, но гоблинский отряд, шедший со мной параллельным курсом, вызывал куда большее беспокойство. Может они и не на другой берег направились, а высадятся где-нибудь выше по течению — вот будет для мня сюрприз.
Когда солнце уже коснулось горизонта, а над лесом начали спускаться сумерки, я по воле случая выбрался прямо к лежбищу стаи пантерообразных кошек. Почему не пантер? Да просто не бывает пантер размером с доброго буйвола. Хорошо еще, что ленивые кошки, гревшиеся в лучах заходящего солнца на теплых камнях, не заметили моего приближения. Чувствую, что убежать от этих тварей не удалось бы, даже при всем желании и адреналине.
Озираясь по сторонам, на корточках, перебежками, я скрылся в лесу, поминутно озираясь по сторонам — не преследуют ли меня дикие кошки. Но видимо сегодня удача все же решила повернуться ко мне лицом, одарив меня своей очаровательной улыбкой. Вот прям нравится мне, какой я сегодня везунч…
… - Да твою ж мать!
Выйдя из кустов на небольшую полянку на развилке двух небольших речушек, я нос к носу столкнулся с отрядом гоблинов, раздевшихся вокруг костров. Я смотрел на гоблинов, гоблины смотрели на меня. В наших взглядах читалось недоумение и растерянность. Вот тебе и осторожность, вот тебе и повышенное внимание! Ну, главное, что кошки не съели. Раздался ехидный голосок в моей голове.
Один из гоблинов, самый крупный со шрамами на морде, видимо старший в отряде, пришел в себя первым, начав подниматься со своего места, а его рука потянулась к копью. Это стало для меня сигналом. Развернувшись на сто-восемьдесят градусов, я задал сверчка, в мгновение скрывшись в густой листве.
Моей скорости бега по пересеченной местности могли бы позавидовать олимпийские чемпионы. Еще не полностью оправившееся от ран тело, пару минут назад сигнализирующее признаки усталости, теперь неслось сквозь кусты, ломая меленькие ветви и продираясь сквозь колючие кусты. Я буквально летел над землей, слыша за спиной все нарастающие крики преследователей. Гоблины не отставали, а ведь это были их леса, где эти сучьи дети знали каждый кустик и каждое дерево.
Вжух! Мимо моей головы со свистом пролетел камень размером с куриное яйцо. Я тут же сменил направление, начав петлять между деревьями. Крики раздавались все ближе. Выскочив в просвет между корнями двух древесных исполинов, я наткнулся на молодого гоблина. Судя по его взгляду, ошарашен нашей встрече он был не меньше меня, по крайней мере, кончик копья, направленный мне в грудь сильно подрагивал. Не сбавляя скорости, сократив расстояние и блокировав копье предплечьем, как учил Дарвиш, дважды ткнул гоблина кинжалом в живот.
Дальше, быстрее, мать его! Не обращая внимания на скрючившегося на земле коротышку, я понесся дальше, перепрыгивая через торчащие из земли корни и ухабы.
Вжух! Еще один камень пронесся в миллиметре от моей головы. Да чтоб тебя! Пращи, эти твари используют пр… Вжух! БАМ! «Попали все-таки» — пронеслась в голове мысль. Я ощутил, как мое лицо соприкасается с землей и наступила тьма…