Уэсли старалась сосредоточиться на нудной лекции по глобализации. «Заявления протестующих яйца выеденного не стоят, — разглагольствовал профессор, — Именно благодаря глобализации мир сегодня представляет собой „глобальную деревню“. Международные корпорации обеспечили работой жителей стран, где большая часть населения живет за чертой бедности, построили дороги, создали инфраструктуру в карликовых государствах, о которых большинство американцев слыхом не слыхивали». Казалось, его занудным речам не будет конца.
Интересно, они навевали смертельную скуку только на нее одну? Думал ли еще кто-нибудь из присутствующих: «Расскажи мне то, о чем я пока не знаю». Нет, никто. Один из студентов поднял руку и задал вопрос: «В чем причина того, что международные корпорации оставили без внимания Африканский континент?»
Она мысленно возвратилась к событиям прошлого вечера. Встреча студентов и преподавателей.
Уэсли обвела взглядом аудиторию. Она поерзала на стуле и постучала пальцами по клавиатуре ноутбука. Надо изобразить бурную деятельность. Интерес. Внимание.
Прошлым вечером ей пришлось постоянно перемещать вес своего тела с одной больной ноги на другую, проклиная новые туфли-лодочки на высоком каблуке и улыбаясь сокурсникам. Все пришли в повседневной одежде. У нее болели икры от долгой утренней пробежки. И голова тоже раскалывалась, так как она заставила себя проглотить бокал белого вина, хотя все, что ей было нужно, — это стакан диетической содовой. Но все вокруг пили вино и, казалось, прекрасно себя чувствовали. И что ей оставалось?
На вопрос об Африке профессор ответил довольно неубедительно.
Прошлый вечер прошел неплохо. Однако ей не давал покоя вопрос: какое впечатление она произвела? Что подумали однокурсники?
Она была одной из троих темнокожих студентов — она отметила этот факт сразу же при входе в столовую факультета. Да, нас всего трое. Красивая девушка, скорее всего мулатка, притягивавшая к себе все взгляды, и мужчина в возрасте. Судя по кольцу на пальце, женат. Еще несколько китайцев, японцев и индийцев, но два черных лица выделялись на общем фоне, по крайней мере для Уэсли.
Предполагалось, что на этом вечере все смогут познакомиться и пообщаться друг с другом. Она и сама догадывалась, что мероприятие будет похоже на соревнование, но ее предупредили заранее. Казалось, собравшиеся не чувствовали никакой неловкости, когда просили ее подробно изложить резюме. Вот и сейчас уже в пятый раз Уэсли доказывала одному белому парню, что она здесь на своем месте.
— Рада познакомиться, Чарльз… э-э, Чад, — произнесла она дежурную фразу и крепко пожала ему руку. Довольно милый парень.
— Так ты только что закончила колледж? — начат он допрос.
Она не стала воспринимать вопрос в штыки. Здесь все были заняты расспросами друг о друге и рассказами о себе. Вот и она поведала ему о своем коротком и мало захватывающем превращении из студентки Северо-Западного университета в аналитика фондового рынка в «Рисерч ассошиэйтс инк». Когда же он поинтересовался, почему она ушла из такой уважаемой компании и снова вернулась за парту, она объяснила свое решение, естественно умолчав о Майкле.
Она протараторила краткую историю своей жизни еще нескольким студентам и профессорам. Ей не терпелось познакомиться с другой чернокожей девушкой, но та постоянно с кем-нибудь болтала. Казалось, некоторые были ее старыми знакомыми. Уэсли слышала ее звонкий, раздающийся на весь зал смех.
Она решила подойти и представиться единственному среди присутствующих чернокожему мужчине. Он как раз заканчивал беседовать с одним индийцем, с которым она уже познакомилась. Уэсли напрягла мозги, чтобы вспомнить, как его зовут. Самое обычное английское имя, а такие труднее всего запомнить.
— Привет! — Она широко улыбнулась обоим.
— Привет еще раз! — отозвался индиец.
Уэсли по-прежнему силилась вспомнить, как его зовут, не глядя на нагрудный значок с именем. Ей очень не хотелось выдавать себя.
— Тебя зовут Уэсли, правильно? — спросил он, вперив взгляд в значок с именем на ее груди.
— Так точно, — улыбнулась она в ответ, бросив быстрый взгляд на его значок. — Брайан. Мы еще не знакомы, — обратилась она к чернокожему мужчине.
На вид ему было или сорок с небольшим, или под сорок. Он не отличался привлекательной внешностью, зато выделялся высоким ростом и держался весьма официально. Кроме него, никто не надел галстука на сегодняшнее мероприятие. Остальные чувствовали себя свободно в спортивных рубашках с короткими рукавами и брюках цвета хаки.
— Нет, не знакомы, — отрезал он. — Харрелл Сандерс. — Он протянул руку.
— Уэсли Данстер, — представилась она в ответ.
Она задала обязательные при первой встрече вопросы: откуда вы, почему выбрали именно этот университет. Во время их разговора Брайан, индиец, ускользнул, чтобы завести еще несколько знакомств.
Выяснилось, что Харрелл приехал из северной части Нью-Йорка и работал в «Пруденшл секьюритис» в Бостоне. Он решил оставить работу на пару лет, чтобы посвятить себя учебе. Его жена работала воспитательницей в детском саду, и еще у него подрастали двое детишек, которые только начинали ходить. Скучно, скучно, скучно.
— Привет, меня зовут Лана, — раздался звонкий, уверенный голос.
Уэсли обернулась и увидела, что ей улыбается единственная чернокожая девушка во всей компании.
— Привет! — радостно откликнулась она. — Я Уэсли Данстер. Я хотела подойти и представиться, но ты все время с кем-то разговаривала.
Лана была сантиметров на пять ниже Уэсли, очень симпатичная. Ее привлекательность имела то же свойство недостижимости, что и у Ванессы Уильямс. На ней был довольно откровенный наряд. Уэсли не слишком разбиралась в моде, по не могла не оценить его качества при ближайшем рассмотрении и сообразить, что эта вещь куплена отнюдь не в «Ти-Джей Макс».
— Да, я тут со всеми перезнакомилась, — подтвердила Лана.
Ее необычный акцент удивил Уэсли: он представлял собой странную смесь произношения, свойственного жителям Новой Англии, девушкам из Долины[2] и афроамериканцам. Лана улыбнулась Харреллу Сандерсу своей безупречной белозубой улыбкой и, взяв Уэсли под локоток, увлекла ее в другом направлении.
— Некоторые здесь такие придурки! — заговорщически произнесла Лана, помахав рукой парню, улыбавшемуся ей с другого конца зала.
— Ты их уже раньше встречала? — спросила Уэсли.
— Нет, никого, — бросила в ответ Лана, обводя зал изучающим взглядом сероватых глаз.
— А я было подумала, что ты… — Но прежде чем Уэсли смогла закончить фразу, к ним подошли две девушки.
— Привет! — поздоровалась одна из них.
Уэсли уже знакомилась с ней. Девушку звали Кван. Японка по происхождению, она приехала в Бостон из Энчино. Другая была местная: белая и привлекательная. Похоже, обе они хотели приклеиться к Лане навечно.
Пока они договаривались о следующей встрече, Уэсли почувствовала себя намного лучше. Новые знакомства придали ей уверенности, и страхи отступили. Она уже представляла, как они с Ланой будут весело проводить время. За считаные секунды она превратилась из одинокой, не пользующейся успехом девушки в почти что центр внимания. Да, все будет замечательно.
— Откуда ты? — поинтересовалась Уэсли у Ланы, стараясь понять происхождение такого необычного произношения.
— Нью-Йорк. Рай. Мартас-Виньярд.
Уэсли рассмеялась:
— У тебя произношение такое разное.
— Это не совсем произношение. Это моя манера говорить. Я тренировалась несколько лет. — Лана широко улыбнулась и потом громко рассмеялась, глядя на сбитую с толку Уэсли.
Уэсли тоже рассмеялась. Ей показалось, она поняла шутку Ланы. В конце концов это не имело большого значения. Она подумала, что теперь у нее появилась подруга. Вроде того.
Поэтому утром перед занятиями Уэсли волновалась. Ей хотелось хорошо выглядеть. Она вспомнила, каким взглядом смерила ее Лана накануне вечером. Этот оценивающий взгляд ей не понравился. Но у Уэсли, привыкшей одеваться просто и незатейливо, в гардеробе не было ничего, кроме вещей цвета хаки и юбок, в основном черных или темно-синих, — словом, ничего интересного. Она остановилась на льняном платье цвета хаки и красных сандалиях. Лана ворвалась в класс в белой юбке до колена, открытых туфлях песочного цвета на шпильках и крошечном черном топе на бретельках. Уэсли с удивлением отметила, что все студенты мужского пола провожали Лану долгими взглядами или быстро отводили глаза, возможно устыдившись своих мыслей. Как бы ей хотелось уметь так же красиво подбирать и комбинировать одежду.
Вот Лана подняла руку. Профессор радостно улыбнулся ей, словно развитому не по годам, обожаемому ребенку.
Ее реплика была очевидным повторением только что сказанного профессором. Однако он просиял в ответ:
— Какое интересное замечание!
Кто-то позади Уэсли простонал, но она не обернулась. Удивительно, как быстро она оказалась на стороне своей новой подруги.
Элегантная квартира Ланы в доме, находящемся в парке у реки Чарльз, была идеальным местом для вечеринок и веселого времяпрепровождения просторная, со вкусом меблированная, но не забитая мебелью, с настоящим баром, полным напитков. Уэсли была под впечатлением.
— Как у тебя получается все время его заполнять? — спросила она, поцеживая имбирный эль, в то время как Лана наполняла небольшую рюмку чем-то крепким.
Уэсли никогда особо не любила алкоголь. Собственно говоря, она никогда не знала, что заказать, когда в ресторане приносили винную карту. Она точно так же растерялась еще в Чикаго, оказавшись несколько раз в баре в компании сослуживцев. Имбирный эль был ее всегдашним беспроигрышным вариантом.
— Эта квартира принадлежит моему отцу. А его помощник тут обо всем заботится, — прощебетала Лана.
— О! — выдавила Уэсли, уже подсчитавшая в уме, во сколько обходится такое удовольствие.
Значит, вдобавок к домам в пригороде Нью-Йорка, на Мартас-Виньярд и Манхэттене ее отец владел еще и этой квартирой. Должно быть, замечательно, представила она.
— Лана! Как же здесь здорово! — хихикнула одна из девушек, отхлебнув из бокала с яблочным мартини.
Напитки последние полчаса готовил бармен — один из друзей Ланы, симпатичный парень, которого Уэсли не знала.
Лана прямо-таки светилась от комплиментов и внимания. Она была идеальной хозяйкой: флиртовала с парнями, хвалила прически и наряды женщин — словом, делала все, что могло пригодиться в будущем. Она выслушивала их рассказы о молодых людях или, наоборот, об их отсутствии, раздавала советы, рассказывала смешные истории и очаровывала всех вокруг. Она мелькала то здесь, то там в маленьком облегающем черном платье, выгодно подчеркивающем ее идеально стройную фигуру, при этом умело балансируя на невероятно высоких каблуках.
— «Джимми Чу», — бросила она залюбовавшейся на них девушке.
Так продолжалось какое-то время. Лана сама себя назначала распорядителем культурно-развлекательной программы, практически на каждый день составляя график ужинов, коктейлей или выездов за город для игры в бейсбол. Уэсли не пропускала ни одного светского мероприятия: она одновременно восхищалась и немного завидовала Лане. Она рассуждала так: либо ты идешь со всеми вместе, либо сидишь дома одна. Бостон казался таким недружелюбным. Помимо занятий, должно же быть в ее жизни место и для родственной души. В те вечера, когда она решала пропустить Ланину вечеринку, она занималась или без особого удовольствия смотрела телевизор, тоскуя по Майклу или мечтая оказаться сейчас в компании друзей. Странное это чувство — одиночество. В Чикаго, по крайней мере, она могла бы уйти с головой в работу, остаться допоздна в офисе и составлять отчеты задолго до срока сдачи. Могла провести время с родителями или с Терри и ее близняшками. Племянница и племянник Уэсли. В Бостоне же Уэсли никого не знала. Некому было позвонить и предложить: «Пошли в кино» или «Давай поужинаем сегодня вместе». Она была совсем одна.
Но здесь, среди однокурсников и друзей Ланы, Уэсли чувствовала, что она не лишняя, она тоже часть общества, а не просто случайный человек в случайном городе, занимающийся случайными вещами. По крайней мере, она была частью группы.
Люди знали, как ее зовут, знали, что она не слишком общительна и открыта, но очень сообразительна и остроумна, стоит ей расслабиться, а еще она — единственная девчонка, которая не уступает парням в знании статистики. Да, она была одной из них.
Лана стала говорить громче. Сейчас она флиртовала с тихим Кениэном, с которым, как она только что сообщила, встречалась раньше. «Ничего серьезного», — объяснила она Уэсли, делая глоток за глотком из своего, казалось, бездонного стакана.
Уэсли, как обычно, стояла чуть поодаль и наблюдала за происходящим: разыгрывающейся сценой, квартирой. Ей нравились двери, ведущие к террасе. Она представляла, как, живи она здесь, сидела бы каждый вечер на закате и читала. Она уже собралась было выйти на террасу, но передумала.
Нет, сегодня она не будет играть роль одинокой, никому не нужной девушки, подпирающей стенку.
Она подошла к группке девушек из класса, окруживших Лану.
Та рассказывала им очередную историю о своих путешествиях. Казалось, Лана успела побывать везде: от мыса Горн до Осло. Это делало ее еще интереснее. Чего только стоил рассказ о том, как она по ошибке привезла травку из Нидерландов в Штаты. Все чуть животы не надорвали от смеха.
— Бог ты мой! — сказала я служащему в аэропорту. — А я и не знала, что она еще не кончилась!
Уэсли засмеялась вместе с другими девушками, все они были очарованы Ланой. Уэсли оказалась единственной, кто заметил, что Лана намеренно расставляет свои сети, но тем не менее все равно в них попалась.
Она решила задержаться, когда все остальные уже распрощались, так как полагала, что Лане нужно будет помочь прибраться. Она настояла на своем, вопреки заверениям Ланы, что утром придет горничная и наведет порядок.
— Уэсли, напомни еще раз, откуда ты? — спросила Лана, когда они закончили убирать стаканы, полупустые бутылки из-под шампанского, странного цвета напитки и прочий мусор. — В смысле, где ты родилась? Точно не в Чикаго.
— Я родилась на Барбадосе, но мои родители эмигрировали в Америку, когда мне было шесть.
— А, так я и знала! — воскликнула Лана. — У тебя типично вест-индские черты лица. Мне нравятся Карибы. После окончания колледжа я целый месяц отдыхала на Барбадосе. Премьер-министр — хороший папин знакомый. И люди там замечательные!
Уэсли была поражена, но ненадолго.
— У мамы в нашем доме на Мартас-Виньярд работала горничная с Барбадоса. А сейчас она в медицинском колледже. Представляешь? Ей сорок четыре, а она учится на врача. Вот что мне нравится в эмигрантах с Карибов. Они не боятся тяжелой работы и не стыдятся начинать с нуля.
Уэсли уже было открыла рот, чтобы ответить на это, как ей казалось, завуалированное оскорбление, но она не могла точно сказать, какое именно слово или фраза таили в себе оскорбление.
— Так или иначе, — продолжала Лана, — нам нужно больше времени проводить вместе. Думаю, нам стоит сообща поработать над статистическим проектом.
Уэсли кивнула, несмотря на то что она уже договорилась работать в одной группе с Коджи и Хараамом.
— Можешь присоединиться к нам с Коджи и Хараамом, — предложила она.
Лада скорчила гримаску:
— По-моему, работать в одной группе с людьми, которые до сих пор с грехом пополам изъясняются по-английски, не самая лучшая идея. Когда в конце семестра надо будет делать устные презентации, они испортят тебе всю картину.
Уэсли была потрясена невежеством, снобизмом и ограниченностью Ланы.
— Коджи и Хараам — одни из самых умных студентов в группе, — попыталась возразить она, делано засмеявшись, чтобы не обидеть Лану.
Та только пожала плечами:
— Выпьешь чего-нибудь?
— Думаю, мне уже пора домой, — сказала Уэсли, когда красавец Кениэн нарисовался снова.
Уэсли думала, что он ушел вместе со всеми.
Лана снова пожала плечами:
— Э-э, спасибо, что осталась и помогла мне тут прибраться. Я твоя должница.
В такси по дороге домой Уэсли решила, что ей следует быть аккуратнее в выборе новых друзей. Конечно, Лана была интересной девушкой, иногда с ней было весело, но ее ограниченность и посредственность выводили Уэсли из себя. Казалось, все души в ней не чаяли, однако Уэсли была совсем не уверена, что ей нужна именно такая подруга.
Она вспомнила о своей бывшей лучшей подруге Анн Мари. Они жили по соседству и были неразлучны с самого детства, несмотря на то что ходили в разные школы. Анн Мари никогда не относилась к занятиям серьезно и с трудом выполняла необходимый минимум. Уэсли, напротив, всегда сама или под давлением родителей старалась во всем быть в числе первых (будь то занятия в школе, спортивных секциях или воскресной школе) или, по крайней мере, опережать большинство сверстников. Анн Мари несло по течению, и она приходила со своими жалобами и проблемами с мальчиками, одеждой, косметикой и стервозными девчонками к умненькой и надежной Уэсли, которая провела двенадцать самых несчастных лет в самой лучшей спецшколе.
Неудивительно, что в двадцать три года Анн Мари выскочила замуж за профессионального игрока в американский футбол. Сейчас она жила в огромном доме в пригороде Чикаго с четырьмя прекрасными детьми. Она и Уэсли повзрослели порознь, но хотя бы раз в месяц общались по телефону. Однако с годами тем для обсуждения оставалось все меньше и меньше, особенно после того, как Уэсли рассталась с Майклом. Как будто это событие нанесло решающий удар по их дружбе, навсегда исключив Уэсли из клуба счастливых замужних женщин из пригородов.
Уэсли скучала по Анн Мари. А еще по своим подругам из баскетбольной команды колледжа. Жаль, что она не относилась к числу тех, кто способен прилагать некоторые усилия, чтобы сохранить друзей. Они же, казалось, ускользали из ее жизни, как песок сквозь пальцы. Одна ее часть винила Майкла. Последние пять лет он был для нее всем — для других места уже не оставалось. Сейчас она жалела, что отдавала ему всю себя без остатка. Теперь, как новичку в школе, приходится прыгать через барьеры, чтобы почувствовать себя принятой в круг, получать приглашения на вечеринки, стать частью толпы. Как она все это ненавидела!
«Я слишком стара для подобных игр», — думала Уэсли, пока такси ползло к ее дому.
Если бы только она умела помнить о себе, когда встречалась с Майклом.
Подразумеваются молоденькие избалованные, туповатые девушки, подобные героиням фильма «Плохие девчонки из Высокой Долины». — Прим. ред.