На следующий день, в воскресенье, в церкви Уэсли старалась собраться с мыслями. Она даже не могла взять в толк, почему пришла сюда. Стоило ей зайти внутрь, как она ощутила чувство вины. Люди стояли с поднятыми руками, восхваляя Господа. Она почувствовала себя лицемеркой, потому что знала, где была прошлой ночью и каким мыслям предавалась, прежде чем наконец-то забылась сном в три часа ночи.
А теперь она стояла здесь, в церкви Нового Завета, и пела… хотя и без особого воодушевления. Когда пастор взошел на кафедру для проповеди, она испытала большое облегчение. «Теперь мы все сможем сесть», — подумала она. И по крайней мере, она не будет единственным человеком в ряду, который не поднимал руки и не выкрикивал хвалу Господу.
Облегчение пришло, но ненадолго. Проповедь называлась «Играть в церковь». Она вспомнила, что именно этими же словами ее мама описывала других членов церкви Троицы, которую они посещали в Чикаго. Уэсли никогда бы и в голову не пришло, что это выражение может быть применимо и к ней; однако, слушая священника, она узнавала себя.
Все верно, она очень занята и пришла в церковь только из чувства долга. Да, ей действительно стало легче. Раньше она и вправду чувствовала себя выше остальных коллег по офису, потому что ходила в церковь каждое воскресенье. Пастор как раз объяснял: думать и говорить так — еще хуже, чем вообще не посещать церковь. Она обманывала самое себя. Поход в церковь не мог изменить того, что она еще не была готова стать примерной христианкой. И уж он точно не изменит того, что накануне вечером она оттягивалась и выпивала в клубе. А также предавалась не таким уж невинным мыслям о мужчине, с которым только что познакомилась.
Она напомнила себе, что, по крайней мере, сможет сообщить о посещении церкви маме во время их ежевоскресного разговора.
Мама была вне себя от радости, узнав, что ее дочь воскресным утром отправилась в единственно правильное место:
— Как я рада это слышать. Ждала, когда ты позвонишь. Хотела рассказать тебе о сегодняшней проповеди пастора Хэнка.
Уэсли покорно слушала. Проповеди пастора Хэнка всегда вгоняли ее в сон. Он и в подметки не годился священнику из бостонской церкви Нового Завета. Но она никогда не осмелилась бы сказать пренебрежительно о человеке, которого мама боготворила последние лет двадцать или около того.
Клара Дайстер воспитала обеих дочерей в церкви Троицы, куда водила их три раза в неделю в любую погоду: не важно, шел ли снег, дождь или палило солнце. Им было нелегко одно время, но как говорится в Библии: «Наставь юношу при начале пути его: он не уклонится от него, когда состарится».
И это принесло свои плоды. Терри вышла замуж за молодого человека, прихожанина церкви. Они жили дружно и счастливо в городке Кантри-Клаб-Хиллс, приумножая свое семейство. У Уэсли дела обстояли не столь безоблачно, но у нее все было впереди. Клара Данстер знала, что ее младшая дочь — хорошая девочка с твердыми устоями. Когда-нибудь она встретит доброго христианина.
Закончив разговаривать с матерью, Уэсли вновь почувствовала себя счастливой и любимой. Она снова была в ладу сама с собой.
Она поняла, что скучает по Чикаго. Не только по городу, но и по тому, чем он был для нее: домом, где она чувствовала себя спокойно и уютно, где все было ей знакомо. Отважиться на отчаянное приключение, переехать на новое место, где никто ее не знал, — эта идея далась ей очень нелегко. Прежде чем принять окончательное решение, она много и мучительно размышляла. Она знала, что этот шаг необходим, но сейчас скучала по домашней предсказуемости.
В тот вечер Уэсли сидела дома и ждала, когда появится Лана. Они собирались погонять друг дружку перед завтрашним экзаменом по курсу «Управление производством». Идея принадлежала Лане.
— Мы же не первогодки! — пробовала сопротивляться Уэсли.
— Да брось ты! — настаивала на своем Лана. — Что ты заладила?
И Уэсли уступила.
Уэсли, как и обещала, наготовила массу всякой всячины. Возможно, дело было в чувстве вины, возникшем сегодня утром в церкви, или в тоске по дому, но она принялась за приготовление угощений как одержимая: запекла в духовке курицу, приготовила кукурузу, рис, бобы и картофельный салат, заправив его майонезом с низким содержанием жира. Закончив, она посмотрела на получившиеся блюда и решила, что отнесет все остатки в приют для бездомных на Харрисон-авеню.
Лана, как обычно, опаздывала. Уэсли решила просмотреть бесконечные страницы конспектов, сделанных за прошедшие недели. Она была готова к тесту. Ее не покидано ощущение, что Лана даже не приступала к подготовке. Именно поэтому Лана ждала помощи от Уэсли. Что ж, Уэсли не возражала.
Час спустя приехала Лана. Она выставила вперед руку с бутылкой шампанского, стоило Уэсли открыть ей дверь.
— У нас есть повод для праздника? — спросила Уэсли.
— О да, еще какой! — заявила Лана. Ее подозрительная веселость хлестала через край, впрочем, как всегда. — Два слова: прошлая ночь.
— Должно быть, Джеффри оказался особенным парнем, — предположила Уэсли.
— Он просто монстр.
— Кто? — насторожилась Уэсли.
— Нет, в хорошем смысле, — успокоила подругу Лана. На ее лице играла лукавая улыбка.
— А-а-а-а-а! — протянула Уэсли. — До меня не сразу дошло. — Потом до нее и вправду дошло. — Так вы занимались тем, о чем я думаю?
— Этим и еще массой других приятных вещей, — ответила Лана без тени смущения.
Уэсли почувствовала, что краснеет.
— Помнится, ты говорила, что он считает тебя злой.
— Очевидно, для него это не самая большая проблема. Что действительно большого размера, так это…
— Можешь не продолжать, я поняла, — поспешила заверить ее Уэсли, подняв вверх руку. Она была не до конца уверена, насколько ее интересуют подробности о новом любовнике Ланы. — Ты собираешься встретиться с ним снова?
— Конечно встречусь, — пожала плечами Лана. — Где у тебя штопор?
— Вы договорились встретиться? — спросила Уэсли.
Лана бросила на нее недоумевающий взгляд:
— О чем ты, дорогая? Я уверена, что и так наткнусь на него где-нибудь в ближайшее время.
— А-а, — только и смогла протянуть Уэсли, почувствовав нотки снисхождения в голосе Ланы.
«Откуда мне знать», — подумала Уэсли, идя на кухню за штопором.
— Ты хорошо знакома с этим парнем, Уильямом? — спросила Уэсли, не спеша потягивая шампанское.
Одного бокала было ей вполне достаточно, больше и не хотелось. От алкоголя ее клонило в сон. А до того как лечь спать, нужно было переделать уйму разных дел.
— Ну, — начала Лана, — он один из друзей Дункана. Не настоящих друзей, а партнеров по бизнесу. Ты помнишь моего двоюродного брата Дункана, того самого, который доставал меня своими нравоучениями прошлой ночью?
— Конечно, — подтвердила Уэсли, съежившись. Она надеялась, что он забыл об их неудачной встрече.
— Так ты вчера ушла с ним? — спросила Лана.
— Нет, мы поговорили. Он довольно милый.
— Гм… — протянула в ответ Лана.
— Что значит «гм»? — спросила Уэсли. — Он женат, у него есть подружка или ребенок, на матери которого он не хочет теперь жениться?
— Кто-кто? — В этом вопросе Лана пустила в ход весь арсенал знакомых ей интонаций девушек из Долины.
В свою очередь, Уэсли уже тоже достаточно освоилась в компании Ланы, так что порой позволяла себе вставлять жаргонные словечки из лексикона «черных сестричек». Лана в такие минуты притворялась, будто никак не может взять в толк, о чем говорит подруга.
Поначалу Уэсли смущалась, когда Лана пыталась читать ей нотации, как нужно или не нужно вести себя в приличном обществе. В конце концов, ее семья была небогатой, однако родители заработали на достойную жизнь и сделали все, чтобы они с сестрой ни в чем не нуждались. Она не вчера переехала из гетто для бедных. Но, несмотря на внутреннее сопротивление, она училась не обращать внимания на проскакивающие время от времени едкие замечания Ланы относительно классового разделения общества.
— Как бы там ни было, — сказала Лана, растягивая слова и одарив Уэсли одним из тех красноречивых взглядов, не допускающих сомнения в том, что «в действительности у нас так не говорят», — Уильям законченный трудоголик. Мой отец и дядя помогали ему начать бизнес, а Дункан оказывал юридические услуги. Думаю, бесплатно, потому что они вместе учились в колледже. Я никогда не видела его с кем-нибудь. Из вас получилась бы отличная пара. Кстати, он тоже с Ямайки.
— На самом деле мои родители родом с Барбадоса, а оттуда до Ямайки довольно далеко. Но ты ведь уже в курсе, Лана.
— Ну вот, слова тебе не скажи, сразу надулась. Я всего лишь имела в виду, что вы оба выросли на островах.
— Я не надулась.
Уэсли и на самом деле не было обидно. Она начинала понимать: Лана старается задеть окружающих своими словами. Это был своего рода тест: уколоть человека и посмотреть, насколько его хватит, прежде чем он окончательно отвернется от нее. Уэсли уже даже начала ее жалеть.
— Ладно, давай приступим, — предложила Уэсли в надежде сменить тему и заняться подготовкой к экзамену.
— Подожди, у меня еще осталось шампанское, — запротестовала Лана.
Уэсли заметила, что бутылка почти пуста. Лана в это время допивала свой бокал.
— Ты что, выпила целую бутылку?!
— Хорошее шампанское не должно пропадать. Так говорит моя мама, — хихикнула Лана.
Уэсли покачала головой. Она надеялась, что они смогут хоть чуть-чуть подготовиться. Она и раньше замечала, что Лана отстает по некоторым дисциплинам. Среди сокурсников ходили слухи, будто ее группа по курсу «Финансовый менеджмент» была недовольна тем, как Лана готовится к встречам и презентациям, и собирается пожаловаться. Уэсли предупреждала Лану: «Твоя беспечность до добра не доведет». Но та, как обычно, пропустила ее советы мимо ушей.
— Да пошли они! — пожала плечами Лана как ни в чем не бывало. — Я все наверстаю. Кроме того, это всего лишь один курс. У меня отличные оценки по четырем остальным.
Лана включила телевизор, и Уэсли бросила на нее недоверчивый взгляд.
— О-о! Обожаю «Интертеймент»! — воскликнула Лана, прибавляя звук.
— Я думала, мы будем заниматься, — попробовала вмешаться Уэсли.
— Через пару минут, — бросила Лана, не глядя в ее сторону. — Расслабься. Почему бы тебе не начать без меня?
Ей не пришлось повторять дважды. Уэсли взяла свои книги, пошла в спальню и закрыла дверь, чтобы не слышать орущего телевизора. Она не могла сосредоточиться на учебе, как ни пыталась.
«Что происходит с Ланой? Она просто забывчивая, испорченная, эгоистичная черная принцесса или здесь кроется что-то еще? Она похожа на придурка бойфренда, которому уже давно пора бы дать от ворот поворот, но ты продолжаешь с ним встречаться в надежде, что он изменится, — подумала Уэсли и рассмеялась. — Да, в самую точку. По крайней мере, когда мы выбираемся куда-нибудь вместе, нам всегда весело, — рассудила она. — А кто еще познакомит меня с милыми, симпатичными парнями и пригласит на модную вечеринку, как вчера?»
Пожалуй, никто из ее окружения не имел таких обширных знакомств, как Лана, никто не получал от нее приглашения, не вызывал к себе столь повышенного внимания.
«Тогда что ей нужно от меня?» — гадала Уэсли, по-прежнему думая о Лане, которая в соседней комнате была поглощена благоговейным разглядыванием знаменитостей. Лана нисколько не походила на прежних подруг Уэсли — девчонок, которых больше увлекали спортивные игры, чем ухаживания мальчиков, — или на обычных девушек, как и она сама. Девушки, подобные Лане, обитали в утонченном мире, оказаться частью которого Уэсли никогда не стремилась. В старших классах и в колледже такие девицы либо раздражает ее, либо вызывали легкую зависть. Они все время ходили на свидания, вечеринки, по магазинам и, казалось, всегда держали на коротком поводке какого-нибудь громилу футболиста. Конечно, они и понятия не имели, каково это постоянно трястись от страха из-за оценок, бояться не оправдать ожидания родителей и подмочить репутацию, — тут уже не до вечеринок и модной одежды.
«Они не были зажаты и скованны. Не то что я», — подумала Уэсли. Она и сейчас многое бы отдала, чтобы не беспокоиться обо всем на свете, просто расслабиться, получать удовольствие и послать все к чертовой бабушке.
Да гори оно все синим пламенем! Всю жизнь она только и делала, что поступала правильно, была хорошей девочкой. И к чему это привело? Майкл ее бросил, и она до сих пор не была уверена в своем будущем. А вот взять Лану — плевать она хотела на все правила или, по крайней мере, на большую их часть, но жила счастливо, беззаботно, как трехлетний ребенок в песочнице. Ну и что из того, что Лана иногда выводит из себя окружающих? Если живешь по собственным законам, иначе и не получится. «Это такие зажатые и скованные, как я, — скривилась Уэсли, — всегда беспокоятся, как бы не ранить чувства других, забывая о своих собственных».
«Но ты не можешь отказаться от самой себя, — упрекал внутренний голос, пока она старательно пыталась разобраться в пробегающих перед глазами строчках текста. — Не можешь послать к черту бизнес-школу. Не можешь позволить себе подобной роскоши. Богатый папочка тебе не поможет».
Через пятнадцать минут она выглянула за дверь — ее худшие опасения подтвердились. Лана вырубилась на диване, телевизор был включен на полную громкость, а опрокинутая бутылка шампанского валялась у стола.
Уэсли подошла, выключила телевизор и вернулась к себе в комнату.
«Неужели она выпила целую бутылку? — изумленно покачала головой Уэсли, немного испугавшись Ланиной безответственности. — Одно дело забить на учебу, но уснуть без задних ног на диване в гостях, осушив перед этим целую бутылку шампанского… Да еще в воскресенье!»
Она отогнала закравшуюся мысль: нужно сейчас же положить конец этой дружбе. Эта девица, хотя с ней и бывает весело, действовала в какой-то степени разлагающе.
«Я бы никогда в жизни не смогла… О чем думают ее родители? — Уэсли вновь внимательно посмотрела на спящую Лану: волосы разметались по лицу, рот немного приоткрыт. — Удручающая картина! Будь я такой же красивой…» Она виновато отвернулась, испугавшись, что вторгается в личное пространство Ланы.
Перед этой девушкой были открыты все дороги, а она приняла подарок судьбы как само собой разумеющееся.
Уэсли взяла книгу и откинулась на подушки. Такое ощущение, что Лана ничего в жизни не ценит. Ни дорогие наряды, которые она надевала один раз и больше никогда не наденет, ни деньги, которые родители тратят на ее образование и беспечное существование, ни дарованную ей Богом красоту, которую она растрачивает на недостойных ее мужчин. Она ничего не ценит, но, так или иначе, у нее все есть.
Уэсли вздохнула и опять встала.
«С Ланой не все так просто, должно быть еще какое-то объяснение, — размышляла Уэсли. — Может, ей не повезло с родителями. Что если она одна из тех маменькиных богатеньких дочек, которые рады прикидываться несчастными, только бы их любили? — Схватив покрывало, она в раздумье наклонилась над Ланой. — Каждый заслуживает того, чтобы его любили, ведь правильно? — Она накрыла Лану большим голубым фланелевым покрывалом. — Правильно».