После нескольких минут восторгов мне наконец объяснили, почему все так отреагировали. Мало кто проходит "собеседование". Если уж говорить по правде, то практически никто. Кто-то там давно слышал слухи и всё тому подобное. Правдивых случаев, на подобие моего, не было. Обычно после разговора с доктором и особистом идёт распределение по тяжёлым работам, где устанавливается довольно суровый график и тяжёлые нормативы. Если справляешься с таким темпом, то через месяц тебя переведут сюда, в бараки. Тут уже доступны минимальные блага. Внизу местной социальной лестницы творилась настоящая дичь.
Было несколько рабочих лагерей: у железной шахты, на восточном побережье и прямо под нами.
В шахте работали самые отбитые элементы. Те, кого точно не примут в лагерь. Бывшие враги, различные бандиты и мародёры, преступники и тому подобное. Никто из моих собеседников там не был, но рассказов от вояк наслушались изрядно. Непонятно, правда, что вымысел, а что реальность.
На этом руднике добывается соответственно железо. Военные собирают его большими партиями и увозят куда-то на юг. Зачем? Куда? Почему? Все ответы на вопросы знает только командный состав, солдаты, что занимаются перевозкой, живут как настоящая богема и положение своё менять не хотят, поэтому молчат.
Поток пленников в шахту идёт постоянный. Практически каждый день отряды лагеря натыкаются на кого-то, а уж бандиты они или нет, решают командиры на месте.
Вот и первый звоночек об этом райском месте. Будешь много думать и болтать — пойдёшь махать киркой.
Условия проживания в шахте просто отвратительные. Вниз заключённых спускают на лифте, охрана так же скидывает им еду, взамен на металл. Все узники внизу сами по себе, а учитывая, что там собрались настоящие шакалы современного мира, примерно представляю, какая там атмосфера. Настоящая "Бухта мясника".
С остальными двумя лагерями ситуация оказалась гораздо лучше. На побережье был небольшой лагерь-аванпост. Проживающие там занимались рыбалкой и починкой старых лодок. Все трое подростков и "спящий" были как раз оттуда. В море требовались физически сильные и выносливые люди. У них там было несколько рыбачьих баркасов, на которых рабочим разрешалось выплывать в открытое море. Рабочий день там длился от рассвета до заката. Кормиться надо было из того, что наловили сверх нормы, а нормы там опять же были грабительские. Мало того, на побережье периодически попадались "ходячие"; или индейцы могли выпустить пару стрел из леса и убежать. Там была относительная свобода, но после целого дня борьбы со стихией сил не хватало ни на что. На мой вопрос, почему на этих самых лодках не уплыли, насупившиеся "дети" начали громко возмущаться. Чувствовал себя, словно общаюсь со своей племянницей. Ни слова не понятно, ворчит, злится и машет руками. Пронаблюдав за этой пантомимой десяток секунд, повернулся к "спящему". Словно ожидая, когда мне надоест играть с ребятишками, он просто сказал, что у всех здесь есть родственники. Женщины и совсем маленькие дети отправлялись в третий лагерь, чтобы быть гарантом верности остальных. Несколько умников всё равно пытались сбежать, чтобы потом спасти близких, но вояки на политесы не разменивались и сразу сбросили всех баб в шахту. К толпе маргинальных мужиков. Жуткая участь.
Что стало с самими беглецами — неизвестно. Пристрелили их или прекратили преследовать — никто из присутствующих не знад.
Последний трудовой лагерь был самым безопасным. В центре острова был расположен вход в довольно крупный бункер, рассчитанный на две сотни человек. Одно из спальных помещений переоборудовано в ткацкие мастерские. Целыми днями жильцы бункера занимались пошивкой и ремонтом одежды. Рюкзаков, ветошей, бинтов, обуви, даже делали примитивные тампоны.
— Широкий подход.
— Да…так-то ничего сложного, но нормы…
Грустный синхронный вздох всех сидящих рядом с нами женщин сказал мне очень много. Думаю, им пришлось постараться, чтобы вырваться оттуда. Снова повернувшись к так и не представившемуся мужику, задаю интересующий меня вопрос.
— Но разве рубку леса нельзя причислить к тяжёлому труду?
Немного помычав и пошевелив губами, он задумчиво почесал подбородок.
— А ты думаешь, будет легко? От остальных рабочих лагерей отличается только оплата.
— Ясно, спасибо.
Отвернувшись мужчина пошёл к своей кровати, намереваясь продолжить сон. Ещё немного поразмышляв, я был вынужден с ним согласиться, работа на лесопилке точно не будет лёгкой. Даже если мы будем за пределами лагеря, я помню, что вели меня от границы охраняемой территории довольно долго. Попытаюсь сбежать — точно пулю словлю. Или поймают и кинут в шахту.
Всё-таки было интересно, почему пленных не гонят валить лес. Хотя тут скорее дело в приоритете. Еда и одежда нужны в первую очередь. Неудивительно, что туда отправляют большинство. Там и охраны больше. А железо они кому-то продают. Так что туда отправляют оставшихся. Видать сделали из говна привилегию, от безысходности. Супер…
— Угу. Ну ты особо-то не обольщайся, завтра вот поработаешь, ещё взвоешь.
Последнее слово мужчина решил оставить за собой. Повернувшись спиной к нашей маленькой компании, он больше не издал ни звука.
— Приятно было пообщаться. Пойду и я посплю.
Вдогонку мне донеслось пару нейтральных ответов, которые вылетели из головы, как только я коснулся лицом подушки.
— Столовую ты видел вчера, как и душевую. Здесь у нас общественный туалет. В целях поддержания дисциплины его продолжают убирать провинившиеся солдаты. Хе-хе.
Новая прогулка по лагерю была ещё более впечатляющей. Сэм зашёл за мной пораньше, чтобы показать мне зоны, куда я могу заходить. Помимо учреждений, удовлетворяющих естественные нужды, здесь было мало интересного. Большая часть помещений предполагалась для солдат, и доступ гражданским туда был закрыт. Часть лагеря была для офицеров и местной элиты — тех, кто занимал жизненно необходимые должности. Врачи, химики, механики и инженеры. Меня к таким точно не возьмут.
Дойдя до моего нового места работы — даже звучит смешно — Сэм указал мне на трёх крупных, но измотанных мужчин. Двое были ещё крепкими дядьками в возрасте пятидесяти лет. Последний младше меня, но в плечах шире раза в два. Сэм сразу подтолкнул меня вперёд, представляя остальным.
— Вот, новый член вашей команды. Как ты и просил, Мик. Знакомьтесь, только не долго.
Мой куратор развернулся на пятках и быстрым шагом удалился. Проводив его взглядом, я решил не тянуть резину и представиться первым.
— Марк, надеюсь сработаемся.
Вперёд остальных вышел один из мужиков. Нос картошкой и седая борода делали из него персонажа какого-нибудь диснеевского мультика. Сжав мою руку в крепкую хватку, он хлопнул меня по плечу и представил остальным.
— Я Мик. Бригадир, можно так сказать. Это Джон и мой брат Сильвио.
Представленные люди кивнули, по очереди пожав мне руку. Хорошо, что я привёл себя в форму, на фоне таких амбалов можно и комплексом неполноценности обзавестись. Закончив со знакомством, Мик с остальными повели в глубь леса по небольшой тропе.
— С пилой дело имел? Или может с топором?
Перед глазами мелькнуло лицо Мишель.
— Эй, парень!
— Да, да. С топором имел дело. Рубил дрова на зиму.
— О! Дак это же отлично. Теперь Джону не придется бегать с жопой в мыле. Пытаясь успеть везде. Мы-то уже, сам понимаешь, не такие резвые.
Спустя пару минут мы вышли на поляну. Деревянный навес защищал от дождя инструменты. Самодельный станок с циркулярной пилой стоял в центре. Недалеко был припаркован трактор, скорее всего, чтобы возить брёвна, а рядом с навесом на земле лежала здоровенная деревянная чурка. Моё рабочее место.
Я даже не заметил, как пролетели первые две недели. Жизнь была такой лёгкой и простой. Не приходилось быть постоянно начеку и бороться за свою жизнь. Не нужно, словно енот, шариться по мусоркам в поисках хоть чего-нибудь, а сейчас любой дом был похож на мусорку. Спокойный здоровый сон в безопасном месте вернули мне прежнюю стать. Пропала худоба и синяки. Я впервые за долгое время поел нормально приготовленного мяса. Не варёную сову или сушеную оленину, а настоящую жареную курицу. Охренеть!
Единственное, что омрачало — это судьба Клементины. Я был уверен, что девочка сама может справиться со всем, а наученная небольшим хитростям охоты, не пропадёт с голоду. Убивать "ходячих" она и так умела, но теперь умеет прятаться и убегать. Надеюсь, с ней всё будет в порядке. Каждый раз я размышляю над тем, что стоит рассказать о ней военным, но всё равно молчу. Уже давно стало понятным, почему я смог пройти проверку. Риза. Иного ответа у меня не было. Похоже, что девушка замолвила за меня словечко или вояки так отблагодарили меня за её спасение.
Она тогда ничего не рассказала о Клем, так если я начну сейчас говорить о том, что с нами был ребёнок — ничем хорошим для нас обоих это не закончится. Да и для Клем тоже. Если вояки и вправду решать отправиться за ней, то боюсь девочка на них нападёт. Это при условии, что они её вообще найдут. Малышка смышлёная, она наверняка уже далеко. Так что не стоит лишний раз наводить панику.
Моя работа на сегодня заканчивалась. В руках и спине была приятная усталость. Гораздо лучше, чем ходить по буеракам день и ночь. Или спать на деревьях. Или драться с каннибалами.
Расколов последнее полено, убираю топор в самодельный футляр, подвешивая его на гвозди под навес. За инструментом нужен уход, может он мне ещё пригодится. В наше время ни в чём нельзя быть уверенным.
Мик с парнями недавно закончили. Скорее всего, снова курят около входа в лесок. Там стоит крохотная будка с мусоркой. Около которой постоянно кто-то ошивается. Не считая нас, там можно встретить кого угодно. Просто на территории лагеря курить запрещено. Дисциплина-с! Главное, таскать взрывчатку и легковоспламеняемые вещества они могут. Мне кажется, что просто кто-то из командиров не любит запах сигарет.
Мои предположения оказались верны. Около урны стояла моя лесорубная команда. Каждый курил что-то своё. Как оказалось, довольно легко можно обменять какие-нибудь вещи на обычную кору и бересту. Народ разбирал её мешками, стараясь растапливать печки и костры без бумаги, экономя столь дефицитный продукт. Кто бы мог подумать, что еду и оружие достать будет проще, чем обычную бумагу. Как мне сказал Сэм, в первую зиму они сожгли вообще всё, что можно. Дров не хватало и в топку пошли книги и мебель. Ещё много дров уходит на сожжение трупов, а тратить на них бензин никто точно не будет, вот народ и изгаляется, как может.
Не успел я докурить, как начался дождь. Выбросив промокший бычок, ускоряюсь, петляя между начавшимися разбегаться людьми. Только постовые остались на своих местах с каменными лицами. Не повезло ребятам.
Практически добежав до своего барака, я врезаюсь в идущего прямо на меня человека. С трудом сохранив равновесие и устояв на ногах, мы вцепились друг в друга, не давая поскользнуться и упасть.
— Спасибо, извини за…
Подняв лицо к своему собеседнику, вижу такие знакомые глаза. Всё те же бритые виски и татушки. Лицо приобрело естественный цвет, а руки налились силой. От последствий ранения, похоже, не осталось и следа. Её губы изогнулись, но не в привычной насмешке, а приятной и располагающей улыбке.
— А я тебя искала, чудила.