ТАЙНА ОЗЕРА ЗОЛОТОГО - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 2
– Ты, девонька, платок-то накинь, у покойницы сидишь, – тихим шепотом донеслось от старушек.
Окончательно пообвыкнув к полумраку, Полинке стало хорошо видно лицо Анны-Унны. И странное дело, чем дольше она смотрела на нее, тем больше ей казалось, что это вовсе не та страшная старуха, точнее не совсем как бы та. Сейчас Полинка видела несколько другое лицо. Ей показалось, что в профиле старухи есть что-то правильное и… даже красивое. Высокий лоб, аккуратный нос, упрямый, волевой подбородок. Полинка где-то в книжках или в кинофильмах уже видела подобные лица. Она даже попробовала представить, какой была Анна-Унна в молодости. И выходило, что если бы не этот впалый безгубый рот, чрезмерная худоба и грубо остриженные волосы, то Анна-Унна была бы вполне приятной, даже красивой… И вдруг она вспомнила свой детский полет, цветы, красивую женщину вот с таким же… высоким лбом, аккуратным, правильным носом!..Посидев так несколько минут, ошалевшая Полинка решила уходить и уже привстала, как свечка, что стояла в руках покойницы, защелкала, огонек заметался, точно от сквозняка и, выпустив беленький хвостик, погас. Поднялась одна из старушек, вытащила из пальцев Анны-Унны коротенькую, потухшую свечку и, взяв новую, потянулась к изголовью, чтобы зажечь ее от горевших. В этот момент так получилось, что сложенные руки у покойной распались, одна из них сползла вниз и повисла, бледно светясь в полумраке. Успокоившаяся было Полинка вздрогнула. Она смотрела на длинные, с толстыми суставами пальцы, которые были так сложены, что прямым был только указательный палец, а остальные чуть согнуты. Через секунду у Полинки побежали по спине мурашки. Ей стало казаться, что этот палец на что-то показывает.Но главное вспомнилось, что такое уже было.Не успела она как следует вспомнить, как старушка разожгла новую свечку и опять сложила руки покойной. Но как только она села на лавку, рука снова сползла вниз, показывая пальцем на угол.Теперь озноб прошиб Полинку не на шутку. Она четко вспомнила, как это уже было…А было это два года назад. Васька Щеглов тогдашний конюх спьяну, не специально сшиб своей телегой Анну-Унну, когда та выходила из ворот. У старушки оказалась переломана нога и несколько ребер. Пролежала бедная все лето. Болела тяжело.Полинка и так–то нет-нет да сбегает к старушке, снесет ей гостинцы от матери, в основном стряпню да сметану с вареньем, а тут такое дело, что пришлось ходить чаще.Из всех деревенских ребят только она и ходила в эту страшную избушку. Многие взрослые, не говоря о детях, даже сам конный двор далеко обходили стороной, а уж внутрь войти – никогда. Поэтому девочки отказывались играть и дружить с Полинкой. Дразнили ее дикаркой. И вся деревня с недоумением и настороженностью поглядывала на бойкую, черноглазую девчушку – единственную дочь Прокопия Гайданова. Люди шушукались между собой, отмечая, как она не похожа на родителей – ни ликом, ни манерами, ни бойкостью.А Полинка ходила не без страха. Войдя во двор, если никого из скотников не было, она долго и боязливо приближалась к черной баньке. Входила в нее с ужасом. Входила, не глядя на лежащую старуху, клала гостинец и пулей вылетала обратно. Она даже научилась задерживать дыхание, чтобы не дышать той вонью, которая там стояла.Но вот однажды, когда Полинка принесла гостинцы и уже собиралась выскочить обратно, старуха шевельнулась и, повернув голову к девочке, хрипло произнесла свое: «Унна!..»Полинка замерла. Она стояла перед старухой и не могла пошевелиться.– Унна.., Унна.., – вновь выдавила из себя старуха и, тяжело подняв руку, показала в дальний от себя угол. Показывала длинным указательным пальцем, слегка согнув остальные. Полинка посмотрела туда. Кроме небольшой кадки с водой в углу больше ничего не было. С трудом переставляя ноги, Полинка подошла, зачерпнула ковшом воды и подала больной.
– Унна! Унна! – уже громче и, как показалось Полинке, сердито произнесла та, вновь показывая на кадку, и вдруг устало опустила руку, отвернулась и закрыла глаза. Обойдя кадушку, Полинка заглянула за нее и справа, и слева, но так ничего и не поняв, тихо вышла.
И вот сейчас Полинка видела, как та же рука уже второй раз показывает ей в тот же самый угол. Но теперь там не было кадушки, угол был пустой. Угол пустой, но рука–то!…С тем и ушла она тогда от покойной.На следующий день Анну-Унну хоронили. Торопливо, точно спешили поскорее избавиться.Среди реденькой стайки черных старушек за санями с гробом шла и Дарья с Полинкой.Пронеслась весна. Пришло теплое лето. Перед самым сенокосом Бориска с Полинкой сбегали на Ближнее озеро и, возвращаясь мимо кладбища, решили зайти и посмотреть на могилку их бывшей учительницы, которую хоронили, когда они были на рыбалке.Ребят поразила целая гора цветов и ярких венков, из которой выглядывала фотография их Клары Васильевны.– Тебе жалко ее? – тихо спросила Полинка, глядя на фотографию.
– Как человека жалко, а как училку.., – Бориска повернулся к сестре и молча покрутил головой. Он слыл непробиваемым двоечником. И покойная Клара Васильевна много сил потеряла, но так ничего он него и не добилась.
– Пошли, Поль, рыба портится, – Бориска взялся за пайву. Ему были неприятны воспоминания о ненавистной школе.
– Подожди немного…
– Че ждать-то, – брат уже взвалил пайву и решительно пошел к дороге.
Вздохнув, Полинка поплелась за ним, но не по прямой, а отчего-то немного забирая все дальше и дальше в глубину кладбища. Уже проходя наиболее отдаленное и запущенное место, ее словно кто окликнул. Оглянулась. На самом отшибе, в стороне от остальных могилок виднелся небольшой холмик, поросший свежей травкой, с сильно покосившимся крестом.– Ой…, это же могилка Анны-Унны! – вслух проговорила Полинка.
– Че!? – донеслось с дороги. – Че говоришь? – отозвался Бориска
– Борь, подожди еще немного…
И уже не обращая больше внимания на брата, Полинка пошла к Анне-Унне. Сняв пайвочку, она взялась за крест. Тяжелый, грубо сколоченный он никак не поддавался Полинке. «Странно и почему он так криво стоит?» – подумала она, пытаясь его выправить.– Это потому, что зимой его ставили, – словно прочитав мысли, проговорил брат, видя напрасные старания сестры. – Неглубоко зарыли, вот он и наклонился, когда земля оттаяла. – Давай вместе, – маленький мужичок подналег плечом, и крест встал как надо.
– Вот так, так и оставь, – проговорила довольная Полинка и наклонилась за пайвой.
– Ой, Борька, он опять! – воскликнула сестра, когда крест снова стал медленно заваливаться на бок.
Бориска вернулся, поправил крест и каблуком сапога стал утрамбовывать землю, чтобы крест больше не водило.– Ты что, ты зачем так делаешь!? – в испуге закричала сестра. – Нельзя, там же… ее ноги!
Проговорив «ноги», Полинка будто наяву увидела красные, трещиноватые пятки Анны-Унны, которые навсегда врезались в память.– Ты че, уже совсем что ли?.. Какие ноги!?.. – недоуменно уставился на сестру Бориска. – Ну ты во-още!..
Полинка смотрела на холмик и представляла, как лежит сейчас там под землей Анна-Унна. Память воспроизвела ей темную избушку, свечи, лежащую.., и вдруг она вздрогнула. Вспомнила, как у покойницы дважды сползала рука, и палец показывал куда-то в угол. Она четко вспомнила и первый случай с живой рукой. «Зачем!? Что она хотела?.. Или я тоже схожу с ума!?..» – напряженно думала Полинка, забыв и о брате и обо всем на свете. Она хотела разобраться, понять, в чем тут дело. В голове замелькали картинки из детского прошлого. Даже вспомнились райские сады с огромными цветами и бабочками… Она потрясла головой…– Пойдем! – всерьез испугался за сестру Бориска. Он видел, что с той творится что-то неладное. – Пошли, Поль, рыба-то совсем испортится.
– Подожди, подожди Борька.., – Полинка все никак не могла схватить что-то невидимое, что-то такое, что-то и дело ускользало из ее сознания, как налим из рук в мутной воде.
– Ну, давай хотя бы на дорогу выйдем, че здесь-то стоять, – гнул свое Бориска.
– Пойдем, пойдем.., – Полинка направилась за братом, не переставая напряженно думать. Но вдруг остановилась, вскинула голову, посмотрела на Бориску другим, каким-то шальным и в то же время взрослым взглядом и твердо проговорила, точнее, приказала, как часто это делала дома:
– А ну-ка, быстро домой! – и сама чуть не бегом направилась в деревню.
Вывалив пойманную рыбу в таз и наскоро выпив по кружке молока, молчавшая все это время Полинка вновь скомандовала:– Пошли и ни о чем не спрашивай!
– Так… – начал было Бориска.
– Быстро! – перебила его сестра.
Она спешила. Бориска удивился, когда Полинка толкнула тяжелые ворота конного двора. Он опять хотел было спросить, но сестра опередила:– Стой здесь, и если кто будет входить или на телеге вьезжать, дай мне знать.
В это время дня конный двор обычно был пустым. Лошадей запрягали и разъезжались ранним утром, а возвращались к вечеру.Оставив брата у ворот, она направилась в дальний угол двора. Но сделав несколько шагов, остановилась – баньки не было! Даже маленькая печка была разобрана. Остался хлам, торчали оглобли, развалившиеся сани, телеги, колеса.., а избушки, в которой жила Анна-Унна, не было.Полинка чуть не заплакала. Она все же пошла взглянуть на то место, где стояла банька. Видимо еще зимой конюхи разобрали ее на дрова. Тут были в беспорядке разбросанные чурки, горки щепок, битого кирпича, опилок, гнилых досок. Полинка без труда сориентировалась в бывшем расположении стен, поскольку полы – черные, тесанные лиственничные жердины еще не трогали. Она очистила от мусора тот угол, где раньше стояла кадка, и попыталась приподнять одну из крайних жердин. Но та словно вросла в землю.– Борька, Борь, – тихонько позвала она брата и замахала ему рукой. – Поищи что-нибудь в виде лома, – чуть не шепотом попросила она, когда тот подбежал.
– Зачем тебе!? – поддаваясь таинственному поведению сестры, тоже шепотом спросил Бориска,
– Надо бревно приподнять, – все так же тихо ответила Полинка и поторопила брата: – Давай быстрее, а то скоро подводы начнут возвращаться.
Не задавая больше вопросов, Бориска сорвался с места и понесся искать «что-то вроде лома».– Вот попробуй этим…, или дай я сам…, что тут тебе надо поднять? – Бориска держал в руках тяжелую тележную ось.
– Ну, давай вместе, – ответила Полинка.
Вместе они кое-как подцепили крайнюю жердину, потом другую, третью.– Хватит, Борька, теперь ступай к воротам.
– А че ты ищешь-то, скажи, – немного обиделся тот.
– Конечно, скажу, если найду, – ответила сестра с улыбкой, в которой она не скрывала сомнение и растерянность. И торопливо добавила: – Ступай, ступай, да смотри, как следует.
Еще тогда, когда оторвали первую, тяжелую, будто из железа жердь Полинка сразу заметила уголок бересты. Тогда и ударило в виски упруго и горячо. Отослав брата, она внимательно огляделась и только после этого потянула за бледный уголок.То, что оказалось под полом в углу, ее немного обескуражило. Вытащив не без усилий и развернув объемный берестяной сверток, Полинка обнаружила в нем обыкновенный вогульский туес – низкий, немного продолговатый, с орнаментом на крышке. Но когда она его открыла, в висках снова упруго застучало…Внутри, занимая почти все пространство туеса, лежал еще один сверток из красного блестящего шелка. Белая муаровая ленточка крест-накрест перетягивала ткань, а в самом центре была завязана в пышный бант. Все это походило на дорогой подарок. На маленькой, пожелтевшей карточке из картона, подсунутой под ленту, было написано со старинными вензелями в виде кудряшек: «Баронессе Анне Флинкенберг, моему Божественному ангелочку, моей любимой доченьке!», что с трудом и в крайнем удивлении прочитала Полинка.Она не стала развязывать бант, быстро положила сверток обратно в туес и накрыла своим платком. От ворот тонко, рябчиком давно свистел Бориска и подавал всяческие сигналы.– Стой, халера! Тпр-р-ру, зар-раза! – уже вовсю слышалась по ту сторону ворот, которые вскоре басисто заскрипели, впуская первую подводу. Сначала появилась понурая голова лошади, оглобли, наконец, телега с маленьким горбуном Лехой Паклиным, злым, неприветливым мужичком, которого страшно боялась вся деревенская детвора.
– А ну-у че здеся делает эта курица, а!? – сходу начал Леха, продолжая сидеть на телеге кривым сучком. – Щас как ожгу кнутом-то, не будешь по конному хозяйству болтаться…
Полинка вышла из того возраста, когда еще можно было бояться этого жалкого мужичка, поэтому, подхватив туес, накрытый платком, спокойно пошла к воротам.– Уворовала ль чево? А ну показывай! – продолжая сидеть на телеге, кричал горбун.
– Мы… это, червей копали, – вступился за сестру Бориска, который немного еще побаивался конюха Леху.
– Показывай, говорят! – не унимался мужичок. – Мож… че доброе сперла!?
Но Полинка молча и неторопливо вышла со двора, так и не взглянув на горбуна. А тот продолжал кричать, ругаться матом, так как делал всегда и без причин.– Ну че, нашла!? – спросил Бориска, семеня рядом с сестрой.
– Нашла, нашла… – сосредоточено думая, ответила Полинка.
Она не знала, что делать с тем, что несла? Показать матери – заругает и заставит отнести и положить, где взяла. Что значит – баронесса?.. А фамилия, странная какая-то – Фли… Вот ведь, сразу и не выговоришь…– Поль, а тяжелое, нет? – опять подал голос Бориска.
– Да нет, не особенно. Погоди ты, придем и все покажу. Я сама-то еще не видела, не открывала сверток-то…
– Где тебя носит, идол!? – напала мать на сына, едва они с Полинкой вошли в избу. – Давай беги теперь, догоняй отца с Павлом. Они, поди, уж к Крутому ложку спускаются… Беги, че стоишь-от!
Вопросительно взглянув на Полинку, словно она могла что-то сделать, Бориска вздохнул и молча вышел.– Ну а ты, голубушка, где ходишь? Вон сколь рыбы надо чистить… Давай помогай, а то скоро и тесто поспеет…
Только к самому вечеру Полинка смогла освободиться. Занимаясь домашними делами, она ни минуты не переставала думать о таинственной находке. И лишь когда все дела были переделаны, и мать села за пряжу, Полинка пробралась на сеновал и развязала, наконец, красивый пышный бант.Под тканью оказалась невиданная вещь – шкатулка из красного резного дерева. В маленькой скважине торчал ключик. Повернув его Полинка услышала как внутри что-то музыкально пропело, затем щелкнуло и крышка совсем на чуть-чуть приоткрылась. Она была полна всяких бумаг. Полинка осторожно брала их, разворачивала, разглядывала двуглавые еще царские гербы вверху, а внизу печати, росписи с завитками. На некоторых бумагах стояли другие гербы и было написано незнакомыми буквами. Потом она выложила тугую пачку крупных денег опять с орлом и царским портретом. И еще бумаги, написанные красивым как на карточке почерком. Вдруг из очередной пачки бумаг что-то выскользнуло и юркнуло в сенную труху. Полинка мигом отыскала. Это оказалась дутенькое, гладкое, похожее на речную гальку сердечко с цепочкой. «Чтобы носить на шее,» – определила девушка. Она крутила в руках забавную вещицу. С одной стороны на ней были выпуклые буквы опять же с вензелями, противоположная была гладкой.Полинка так и не поняла что надавила, только сердечко неожиданно раскрылось. Внутри, на одной из половинок оказался портрет красивой женщины. Таких красивых лиц ей еще не доводилось видеть. Это был рисунок. Он был выполнен так тщательно, что локоны светлых волос казались воздушными и отливали золотистым блеском. А в глазах виднелись кусочки неба. На тонкой длинной шее в два ряда висели белые блестящие бусы. Плечи были открыты и казалось, что кожа… теплая.Полинка была очарована красотой портрета. Она все смотрела и не могла оторваться от широко раскрытых глаз этой женщины, ярких губ, в которых пряталось начало улыбки, упрямого, волевого подбородка, высокого лба…Неожиданно Полинка вздрогнула, и сразу сбилось дыхание… «Не может быть!» – прошептали ее губы. «Не может этого быть!» – уже громче, вслух проговорила Полинка, и у нее мелко затряслись руки вместе с коробочкой. Она все больше и больше находила в портрете общего с той… из цветов и с… Анной-Унной!– Но это же…, – незаметно для себя еще громче выговорила вслух Полинка, – это скорее.., это скорее…
У Полинки закружилась голова. Она отказывалась верить в свое предположение. Наконец, кое-как успокоившись, она отложила в сторону коробочку с цепочкой и продолжила изучение шкатулки. Достав еще несколько свернутых бумаг, у Полинки опять полезли кверху брови: причудливо переплетясь, переливаясь и блестя, лежали бусы! «Те самые!» – вырвалось у нее вслух.Бусы оказались тяжелыми, длинными и скользкими. Каждая бусинка сверкала необыкновенной белизной. Полинка то рассматривала каждую из них, то собирала всю эту гирлянду на ладонь, где этакая куча не смогла уместиться, то в изумлении покачивала рукой, словно проверяя на вес…Все дно шкатулки застилали монетки – маленькие, наподобие двух копеек, только ярко-желтые с орлом на одной стороне и головой царя на другой. Золотые! По десять рублей. Вместе с монетами лежали кольца, перстни, сережки с цветными камнями, цепочки, браслеты. «И все это из золота!» – шептала очарованная красотой и богатством Полинка.
– Так че там было!? – прошептал на ухо спящей уже сестре Бориска. Вернувшись затемно, он, едва переступив порог, кинулся к сестре. Его жгло любопытство.
– У-у…, что тебе… – капризно отозвалась сонная Полинка.
– Поль, ну скажи, че там было-то, в туесе том!?
– Там… там бумаги были… – не открывая глаз, проговорила та.
– Как бумаги, какие бумаги, ты че!? – с недоумением произнес разочарованный Бориска. – Бумаги!?