(1) - сокращенное от донья, госпожа.
В кухне находился стол, на котором стояли высокие жестяные кружки с мате косидо; на середине стола возвышалась гора горячих мвейу - лепешек в видавшей виды фарфоровой тарелке.
Когда Ансельмо окончил еду, солнце ещё не показалось из-за пальм, окружавших деревню. Он прошел в широкий и темный коридор и на ощупь начал собирать нужные ему вещи. Он знал, где они лежат, и поэтому сборы были недолги.
Выйдя из дома, Ансельмо встретил ватагу таких же ребят, как и он. Кто-то из них нес на станцию на продажу связки бананов, кто-то холодную воду в жестяной банке, когда-то служившей канистрой для бензина, или в банке, на которой ещё сохранилась надпись "Компания Боканегра. Оливковое масло".
К станции шла дорога, избитая колесами телег, на которых перевозили бревна, заготовляемые в лесу. Кругом лежала красного цвета пыль. Красная земля - краснозем, разбитая колесами телег, высушенная палящим солнцем, при малейшем ветерке поднималась в воздух и тонким слоем покрывала траву и листья кустов, росших на обочине дороги.
Ребячьи ноги, шлепавшие по мягкой красной пыли, взбивали её почти до колен. Идти по такой дороге было мягко и приятно, и ребята, сбившись в тесную группу, все ускоряли и ускоряли шаг, стремясь не опоздать к поезду. А услышав ещё далекий свисток паровоза, перешли на бег, но бежать было трудно: мешали тяжелые банки с водой и крупные связки бананов. Они царапали кожу, набивали бока.
И все же Антонио, друг Ансельмо, преодолевая тяжелое дыхание на бегу, крикнул, обращаясь сразу ко всем:
- После поезда сыграем в болиту!
Говоря это, мальчик споткнулся, на него налетели бежавшие сзади, но в это время ребята увидели поезд, выползавший из-за поворота.
Антонио получил хорошего пинка за задержку и хотел было ответить, но все помчались вперед ещё быстрее, чем раньше, увлекая его за собой.
У самого станционного здания, одноэтажного, у которого обрывалась проселочная дорога и начинался железнодорожный перрон - широкий дощатый настил, росло огромное дерево ябанобо с густой раскидистой кроной, тени которой хватало на все здание и часть дощатых столов, сбитых кое-как для торговли. На них располагались женщины, предлагавшие еду пассажирам. В глиняных мисках была вареная тыква, вареная фасоль с перцем, разрезанные дыни, помидоры.
Ребята прибежали в самый раз. Поезд только что подошел, пассажиры высыпали из вагона и разбрелись по перрону.
Первое, что хочет пассажир, - это выпить воды. Палящая жара, духота в вагонах, солнце, нещадно посылающее свои испепеляющие лучи на землю, многих пассажиров доводили до полного изнеможения, и они хотели только одного: "воды... воды".
И первым на весь перрон закричал Ансельмо:
- Вода! Вода!.. Свежая вода!
Буквально через десять шагов отозвался Антонио:
- Вода! Че карай! Господин! Один гуарани кувшин!
К Ансельмо подошел пассажир, который выпил сразу два кувшина воды.
Ансельмо быстро распродал свою воду. Двигаться сразу стало легче, но оставались ещё бананы.
- Бананы! Десять гуарани дюжина! Возьмите бананы, они совсем спелые!
Ансельмо, как и другие ребята, не ждал, пока пассажиры подойдут к нему. Он приближался к пассажиру и, не стесняясь, втискивал ему в руки свои бананы, приговаривая:
- Спелые, берите... Очень вкусные!
Послышались удары станционного колокола. Пассажиры заторопились к вагонам, и Ансельмо, распихивая по рукам отъезжающих оставшийся товар, уже не торговался, а брал ту цену, какую давали: не нести же бананы назад!
Все-таки он распродал весь свой товар. И когда поезд отошел от перрона, с дальнего его конца послышался крик Антонио:
- Теперь сыграем в болиту!
Ребята спрыгнули с перрона и отыскали площадку с ровной и мягкой землей.
Быстро вырыли несколько неглубоких ямочек, расположенных одна за другой. Смысл игры заключался в том, чтобы мячик - тугой комочек натурального каучука - прокатился по большему числу ямочек, не застревая в них.
Игра называется болито, от слова боло - мяч, а сам мячик - кокито. У каждого мальчика свой мячик. Все мячики должны быть примерно одного веса и размера.
Играли азартно, на деньги, полученные от продажи своих товаров.
Антонио, страстному игроку в болито, на этот раз не везло - его все время обыгрывал Хулиан, мальчик из соседней деревни, расположенной по другую сторону железнодорожного полотна. Мальчишка был ниже ростом, но шире его в плечах.
Антонио злился по поводу проигрыша и искал случая, чтобы затеять драку.
Когда Хулиан, опустившись на колени, покатил в очередной раз свой болито, Антонио, не дав ему подняться, ударил его кулаком в подбородок.
- Обман! Обман! - закричали ребята.
Желая оправдать себя, Антонио отрывисто бросил, весь ощетинившись и приготовившись к драке:
- В свое кокито он положил груз и потому выигрывает!
Хулиан оказался не из робкого десятка. Вскочив на ноги, он молча набросился на Антонио, выставив вперед кулаки.
- Соки! Соки! - Драка! Драка! - закричали остальные ребята.
И драка началась.
Взмахнув несколько раз руками попусту у носа Антонио, Хулиан изловчился и, сколько было сил, ударил Антонио по глазу. Тот на мгновение присел от боли, взвыл, но ребята продолжали кричать:
- Соки! Соки!
Отступать было невозможно, и Антонио снова подступил к Хулиану.
Сцепившись руками, противники били друг друга ногами, пытаясь свалить на землю - тогда выявился бы победитель и драку можно было бы прекратить.
Одна из женщин, торговавшая чем-то съестным за столом на перроне, встревожилась дракой ребят. Может быть, она вспомнила своих детей и по опыту знала, что драки, даже у малых детей, могут кончиться поножовщиной.
Женщина взяла со стола большую деревянную ложку с длинной ручкой, с которой на землю капало что-то скользкое и тягучее. Она была худа, с бесцветным выражением глаз, высохшей грудью. Босые её ноги со шрамами и рубцами на коже, полученными во время тяжелой работы в поле, не знали обуви. Лицо с крупными морщинами, прокаленными солнцем, имело цвет обожженной глины.
Шла женщина не спеша, в такт шагам помахивая ложкой. А подойдя к ребятам, молча начала раздавать удары направо и налево, стремясь попасть своей ложкой обязательно по голове. От удара шел звук: шпок! шпок!
Тот, кто получал такой удар, на какое-то мгновенье обалдевал, зато потом пускался наутек со всех ног, потому что удары продолжали сыпаться с неимоверной быстротой.
Антонио отскочил в одну сторону - у него под одним глазом красовался синяк; Хулиан - в другую, у него из разбитой губы текла кровь.
Домой ребята шли налегке, но тоже торопились - всем хотелось успеть к началу праздника, который приходился как раз на сегодня.
И все же они чуть не опоздали.