Ансельмо возвращается к группе индейцев. Он подходит совсем близко к мальчику аче и смотрит тому в глаза. Мальчик отвечает ему испуганным взглядом, но, встретив спокойный и ясный взгляд Ансельмо, перестает дрожать.
Ансельмо берет его за руку и идет с ним вперед. Потом оборачивается и одевает на его голову свое сомбреро. Это вызывает одобрительные возгласы у остальных членов группы.
Взрослые аче осторожно приближаются к дону Эмилио. Они смотрят ему в глаза и успокаиваются. Дон Эмилио похлопывает их по плечам, обнимает и просит своих спутников развязать один из тюков и раздать одежду вновь прибывшим аче.
Ансельмо с интересом наблюдает за всем происходящим. Аче спешат одеться. В одежде они будут считать себя настоящими людьми, а это должно обезопасить их от возможных бед и плохого отношения к ним.
Конечно, при одевании ни о каких размерах, ни о вкусах в одежде не может быть и речи. Мужчины одевают рубахи и так остаются в них, не думая и не понимая, что ещё нужно одеть штаны, а женщины поначалу просто заворачиваются в платье. Все, в том числе Ансельмо, помогают им одеваться, показывая, как и что нужно делать.
Одновременно Ансельмо слушал, что диктовал дон Эмилио своему помощнику - долговязому студенту из университета в Асунсьоне, столице страны.
Диктовал он вот что:
- Из сельвы вышли в первой группе 9 аче полностью голых: пять мужчин, две женщины и двое детей, один из них грудной, другому лет десять. Одной женщине около 40 лет, другой - с грудным ребенком - почти 20; трое мужчин каждому из них примерно по двадцать лет; двум другим - от 16 до 18 лет.
Ансельмо отвлекся на некоторое время от слушания того, что диктовал дон Эмилио, потому что к нему подошел мальчик аче и знаками показал ему, что он просит у него рубашку, Ансельмо, помня наказ дона Эмилио, снял с себя много раз заплатанную рубаху и отдал её.
Мальчик аче, которого, как понял из его объяснений Ансельмо, звали Айрачи, долго вертел его рубаху, не зная, как её надеть. Ансельмо не выдержал и решил ему помочь. Он взял рубаху, встряхнул её, чтобы она расправилась, и показал Айрачи, как её одевать: одел снова на себя, потом снял.
Айрачи очень обрадовался, заулыбался и стал что-то говорить, но Ансельмо его не понял. Он повернул его к себе спиной, опустил его руки вниз и, приподняв их немного до кисти, одним движением одел на него свою рубаху. Потом повернул к себе и застегнул рубаху на две пуговицы, которые на ней были.
Ансельмо снова приблизился к дону Эмилио и стал слушать то, что он диктовал для записи:
- Все члены этой группы из самой северной части страны, - диктовал дон Эмилио, - имеют светлый цвет кожи, начиная от светло-молочного до цвета старой серы. Только одна девочка трех лет смуглая. Один взрослый мужчина и ребенок, его сын, имеют цвет кожи слегка бронзовый... следует отметить, что у женщин короткие волосы и они не достигают плеч. Мужчины и все мальчики носят особым образом подстриженные волосы. С помощью тонких, но твердых бамбуковых щепок, используемых аче в качестве ножа и называемых ими такуарембо, они бреют теменную часть головы у мужчин, виски и затылок, оставляя широкий кружок волос вокруг головы. По темени черепа от лба к затылку у них идет грива густых волос, заканчивающаяся небольшим хвостиком, спускающимся с плеч... У трех мужчин аче имеются бороды, что является редкостью для американских индейцев. У одного из этих трех мужчин светло-коричневые глаза, белая кожа и густая черная борода, но верхняя губа бритая. У всех мужчин верхняя губа проколота, что называется тембе-куа, но в проколах у них нет никакого предмета - тембеты... Гуайяки этой зоны не пользуются каменными топорами... У данной группы было три железных топора и несколько мачете, которые они, вероятно, подобрали на лесосеках или украли у лесорубов... Все индейцы группы разукрашены: на лице, на груди, на спине и на руках перья самой разнообразной расцветки. Перья прикреплены к телу пчелиным воском. Подобные украшения, как верят сами индейцы-гуайяки, должны предохранять и излечивать их от болезней...
На этом слове дон Эмилио прекращает диктовать, так как из леса появляются новые аче в сопровождении Рафаэля.
Впереди идут два охотника, на этот раз вооруженные луками. Стрелы положены на тетивы и находятся в позиции, готовой к стрельбе. Издали кажется, что на одном из охотников многоцветная рубашка. Вблизи же, когда они подходят, видно, что это перья различных птиц, прикрепленные воском к телу... На этих индейцах и на тех, кого встретили раньше, одеты ожерелья из зубов диких животных. У мужчин-охотников в верхние губы продеты тембета. Самая старая из женщин с весьма белой кожей одела на шею вместо ожерелья цепь, оставленную лесорубами в лесу.
Рафаэль приводит группу к деревьям, у которых расположились ранее прибывшие индейцы.
Дон Эмилио подходит к охотнику, чье тело покрыто перьями, отдает ему рубаху и забирает лук со стрелами. Охотник не сопротивляется. То же самое Ансельмо проделывает с другим охотником.
Рафаэль и другие сеньюэлосы разводят костер и предлагают аче-гуайяки воду в ведре, корни маниоки. Индейцы жарят маниоку на костре и едят её. В это время один из спутников дона Эмилио приносит им убитого в лесу амадрила1, которого он поймал с помощью собак.
Индейцы заметно оживляются. Мясо они предпочитают любой другой пище.
Зажарив на углях костра амадрила, они снимают с себя всю одежду и засыпают, расположившись вокруг костра.
За ужином Ансельмо просит дона Эмилио рассказать о том, чем питаются дикие гуайяки в лесу.
- В лесу, - отвечает дон Эмилио, - они питаются очень хорошо, даже лучше, чем парагвайские крестьяне... Конечно, если в лесу есть пища... Ну, скажем, когда идут дожди, а не тогда, когда наступает засуха. Не нужно верить тому, что сельва это "зеленый ад"... Да, да! Для нас, конечно, сельва, может, и "зеленый ад", "зеленая пустыня", где цивилизованный человек умирает с голоду. Мне пришлось несколько лет провести в сельве, расположенной в Альта Парана - верховьях реки Параны, и я понял, что в сельве еды больше чем достаточно для индейцев, которые хорошо знают эти места. Например, наши аче-гуайяки питаются мясом всех животных, даже пресмыкающихся - змей. Они знают, где можно найти съедобные корни многих растений, плоды различных видов пальм и многие виды дикорастущих фруктов, в том числе и сладкие сорта апельсинов. Попугаи, которые едят апельсины, проглатывают вместе с мякотью и зернышки. Вместе со своим пометом они оставляют эти зернышки в земле. Из зернышек вырастают апельсиновые деревья, и потому мы встречаем апельсины в самых невероятных и малодоступных местах сельвы.
Дон Эмилио немного помолчал, как бы собираясь с мыслями, а затем продолжил:
- Они употребляют большое количество жира, получаемого в течение всего года от гусениц тамбу, которые живут в корнях дерева пиндо, гусениц якаратиа и бамбуковых гусениц... Очень много энергии дает им такой важный источник питания, как мед. Можно сказать, что в привычных им условиях, в сельве, когда не случается какого-либо стихийного бедствия - пожара, наводнения, засухи, - гуайяки хорошо питаются.
Было уже поздно, у аче почти догорели костры, и Ансельмо вместе с доном Эмилио направились спать к своим гамакам.
На следующее утро, очень рано, Рафаэль вместе со старухой Бейчепе, тоже сеньюэлой, ушли в сельву, чтобы собрать там остатки группы аче-гуайяки. До самой кромки леса их провожает Ансельмо. Он хочет, чтобы и его взяли в лес, но Рафаэль отказывается и отсылает его к дону Эмилио.
Только к часу дня Бейчепе возвращается из леса с девочкой лет одиннадцати и женщиной 18 лет, которая несет в своей кошелке обезьянку, кричащую, как ребенок.
Ансельмо, который встречает девочку и отводит её к остальным индейцам, спрашивает дона Эмилио, почему так кричит обезьяна?
- Наверное, аче на её глазах съели её мать и малышке страшно. Ты же знаешь, что все индейцы ловят обезьян и едят их жареными...
Еще через час появляется мужчина лет тридцати, который ведет с собой мальчика лет семи. Они идут след в след ранее вышедших из лесу индейцев: такое хождение называется на их языке пирапе. Все это поясняет Ансельмо дон Эмилио, прося его запомнить слова на языке аче, которые он ему говорит.
К мужчине с мальчиком пытается подойти Ансельмо, но тот, дрожа всем телом, начинает пятиться к лесу. Из него поспешно выбегает Бейчепе, которая успокаивает его и с помощью Ансельмо направляет на стоянку других индейцев.
К вечеру в лагере уже насчитывается 25 индейцев. Некоторые из них, выходя из леса, становились на колени перед доном Эмилио и прикасались лбом к земле, как бы прося пощады. Другие приходили в ужас, видя наведенный на них фотоаппарат и думая, что это какое-то необыкновенно страшное оружие. Но с помощью сеньюэлос все недоразумения были улажены.
На ужин все двадцать пять гуайяки расположились по пять человек вокруг пяти костров.
На следующее утро дон Эмилио, взяв с собой Рафаэля и Ансельмо, беседует с гуайяками, выясняя их имена и возраст. Все сведения он заносит в свою записную книжку и, кроме того, просит Ансельмо привыкать к их именам и запоминать их.
Ансельмо, особенно на первых порах, с трудом повторяет имена аче: Куаре, Иеву, Варараке. Варараке ему запоминается легче, его и произносить проще. А вот такие имена, как Вуачу, Кайа, Бейчепе, сложнее. Но дон Эмилио говорит, что нужно особенно четко произносить имена и не путать их и тогда индейцы будут более доверительно относиться к ним.
Ансельмо старается, повторяет имена и про себя, и вслух. Индейцы спускаются к ручью купаться. Они сбрасывают одежду и все лезут в воду.
Дон Эмилио подходит к одной из матерей и берет из её рук грудного младенца, чтобы сфотографировать. Женщина, её зовут Бейтапе, не двигается с места, не сопротивляется и не кричит. И остается стоять неподвижно, как столб. Другие аче не выражают ничего. И все же Ансельмо замечает, какую огромную молчаливую благодарность выражают глаза Бейтапе, когда ей возвращают ребенка.
После купания весь отряд отправляется в путь. Нужно пройти несколько десятков километров лесом, чтобы выйти на дорогу к местечку Курагуати, где их должны ждать грузовики, чтобы отвезти в Национальную колонию гуайяки.
Гуайяки, которые привыкли к кочевому образу жизни, с удовольствием отправляются в путь. Впереди них идет Рафаэль, индейцы следуют за ним.
Дон Эмилио, едущий вместе с Ансельмо на лошадях, поясняет мальчику, что индейцы идут строго след в след, так что может показаться, что прошел один человек. Когда они убегают от преследования, то долгие часы идут по руслам ручьев, чтобы вода смывала следы. Иногда они идут обратно по своему следу, чтобы сбить своих преследователей.
- Посмотри, - говорит дон Эмилио Ансельмо, - старуха Бейчепе несет с собой тлеющую головешку...
- Да, - подтверждает Ансельмо. - Я вижу. А зачем?
- Дело в том, что в среде индейцев-гуайяки зажигать костер поручено старухам и старикам. Вот они и носят с собой такие головешки или факелы.
- А если огонь погаснет?
- Большой беды не будет. Гуайяки умеют добывать огонь трением. В этих целях они используют кусок твердого дерева и кусок мягкого. Твердое дерево трут о мягкое или вращают одно в другом и так добывают огонь.
В середине дня, когда до дороги осталось немного, дон Эмилио командует сделать привал.
Рафаэль показывает индейцам высокое дерево, у которого они и останавливаются. Дон Эмилио и Ансельмо вместе с другими участниками их группы слезают с лошадей.
Пока готовится еда, дон Эмилио подзывает к себе Ансельмо и углубляется с ним в лес. Они идут в ту сторону, где индейцы разбивают свой лагерь.
- Ансельмо, - говорит дон Эмилио, - мы не пойдем к ним, а остановимся за деревьями и посмотрим, как они себя ведут. И не шуми. Смотри, чтобы у тебя под ногами не треснула ветка!