Прошло две ночи с момента событий в лесу. В город сирот прибыло ещё несколько лекарей. Многие наёмники, что оставались на ночлег до этого дня, покинули город. Амалии не разрешали выходить, а Дирта больше не впускали. В голове девушки возникали идеи, что можно сказать и как оправдаться. С каждой новой мыслью появлялась надежда всё исправить, и избежать наказания за то, чего она не совершала. К концу пятого дня без единой вести, она приняла решение говорить только правду, чем бы это не обернулось.
Вечером стражник, обычно приносивший ужин, попросил Амалию следовать за ним.
Девушка ловила на себе взгляды. За все эти дни она не услышала ни одной песни и не увидела ни единой драки на улицах города. Он словно вымер. Мужчина проводил её в подземелье. Сначала казалось, что её ведут в камеру, но пройдя через все решётки, Амалия оказалась в ярко-освещённой множеством свечей комнате. На стуле, прикованный оковами, сидел Гиссарий. Он не поднял глаз на девушку, но стойко держал спину ровной. Напротив наёмника, за маленьким столом, что-то записывал на длинном пергаменте Пиром.
Дирт в другом углу комнаты легко кивнул магичке. Она восприняла этот маленький жест как поддержку, в которой так нуждалась последние дни. Возле него стояли пятеро стражников, что показалось девушке абсурдным.
Зигмунт ворвался в комнату, не смотря ни на одного из присутствующих. Он отыскал нужный пергамент и протянул слуге.
Дирт сделал шаг вперёд, но его тут же отодвинули обратно к стене. Зигмунт вскинул ладонь в сторону наёмника.
— Нет. Слушать я тебя не собираюсь, — с пренебрежением произнёс он.
Правая рука короля достал из мешочка зеленоватое зелье и бросил в него кошачий глаз, ведьмовской камень. Дирт удивлённо вскинул бровь, понимая, что будет происходить, и теперь немного расслабился. Зигмунт взболтал жидкость и протянул подсудимому. Гиссарий послушно выпил содержимое пузырька и откашлялся.
— Не записывай, Пиром, — проговорил Зигмунт.
Медведь взглянул в глаза Амалии и замотал головой. Плохой знак.
— Мы с Диртом знакомы с детства. Я считаю его лучшим другом, — начал Гиссарий. Теперь виновник мог произносить лишь правду, и осознавал это. — Он тренировал девчонку, но ей необходима была встряска. Я предложил испытать её в бою. В стрессе. С адреналином в крови. Дирт согласился. Я проследил за ней несколько вечеров, и понял, что из города есть тайный ход, через который принц и Амалия уходят на прогулки. Я пришёл в их место раньше, приготовился и ждал. Я хотел, чтобы принц ушёл, только потом нападать. Они каждый вечер так делали, чтобы никто не видел их вместе. Ветка подо мной треснула, выдавая моё местоположение. Ограничив передвижение Его Высочества, я вынужденно приступил к проверке способностей магички. Однако когда принц освободился, то бросился на меня. Держа меч в руке, я просто оттолкнул его, ведь он был мне неинтересен, хотя если бы я хотел ранить, то ударил бы оружием. Имаш упал на торчащий из земли камень. Я не желал зла наследнику.
Повисла тишина. Зигмунт ухмыльнулся.
— Амалия встречалась с принцем за чертой города. Она показала ему это место? Звала его туда каждый день?
— Я начал следить за ней, когда их встречи уже были регулярными. Не знаю.
— Амалию выучила ведьма? Что ты видел? Что они делали там, в лесу?
— Да, она ученица ведьмы. Аваиры.
Дирт закрыл глаза. Амалия хотела подойти к наёмнику, но только лишь пошевелившись, её грубо одёрнул стражник. Гиссарий продолжил:
— Они говорили, обсуждали оружие. Когда принц протянул девушке коробку с подарком, она ему отказала, ссылаясь на то, что уже замужем. Магичка назвала Его Высочество другом, а Имаш перед ней извинился.
Наёмник удивлённо открыл глаза. Казалось, что до этого момента он и сам не верил Амалии. Стражники переглянулись, бросая короткие взгляды на магичку. Зигмунд недовольно засопел и процедил:
— Уведите.
Гиссария подняли и вывели из комнаты. Помощник продолжил, обращаясь к слуге:
— Запиши всё, кроме моих вопросов, и добавь, что Амалия, со слов наёмника, пока была на тренировках, сделала дыру в стене. До её появления, в городе не было тайных выходов. Напиши, что опоила принца, приворожив его. Укажи, что до зелья, девица совсем не интересовала Его Высочество. В приговоре запиши, что Гиссарий Варринг и Амалия Грегом приказом правой руки короля Сигурда Смелого приговариваются к казни через отсечение головы.
— Но это… Неправильно, — настойчиво прошептал Пиром.
Не обращая никакого внимания на слова слуги, Зигмунт повернулся к Дирту:
— Тебя назначаю привести в исполнение приказ и совершить обе казни. Если откажешься, будешь стоять в одной линии с друзьями.
— Если оставишь меня в живых, придётся увеличить личную охрану, — прохрипел Дирт.
— Угрожаешь мне? Ты? — Зигмунд засмеялся.
— А Амалия? Ты знаешь, что начнёшь войну со стаей, казнив её?
Пиром коротко кивнул, пытаясь поймать взгляд мужчины. Помощник короля перестал улыбаться и твёрдо произнёс:
— Ты выбираешь смерть? Прими наказание с мужеством. Подумай ещё. Не руби сгоряча, жизнь ведь ценнее.
Дирт гордо вскинул голову. Его силой вытаскивали из комнаты.
— Ты заплатишь, — наёмник остановился, и пятеро стражников не могли втиснуть его в проход. — Запомни мои слова: я всегда держу обещания. Ты сдохнешь, как крыса в стоках. Если не от моей руки, то от клыков волка на своей шее. Обещаю! — он зарычал и вышел сам, грубо отталкивая стражников.
Зигмунт проводил мужчину взглядом, полным отвращения. Он первый раз посмотрел на девушку. Амалия стояла, не шевелясь, и не отводя взгляда от Пирома. Помощник короля подошёл к ней вплотную и резко сорвал веер с её шеи.
— Поверь, не так страшна казнь, как ночь перед ней. Ты будешь сама умолять о смерти, — он повернулся к стражникам. — В одиночную её. И приставьте, сами знаете, кого. До утра не открывайте камеру, чтобы вы там не услышали, — он усмехнулся и вышел из комнаты.
— Пиром… — Амалия с надеждой позвала слугу.
Тот замер, но так и не обернулся.
***
Дирт проснулся среди ночи. В городе Наёмников весь день шёл ливень. Он удостоверился, что все двенадцать мальчиков спят, после чего вынул из-под подушки заветное письмо от отца. На носочках, как можно тише, он добрался до выхода. Укутавшись в непромокаемую накидку, он дошёл до сарая, где хранили сено. Будущий наёмник, дрожащими руками, как это было всегда, открыл послание, которое всё никак не мог прочесть уже третьи сутки.
— Это что ещё такое?!
Из темноты выскочил краснолицый парень, явно старше Дирта. Он с силой выхватил пергамент из рук и всего секунду пробежал глазами. Дирт всем телом толкнул незнакомца и тот повалился на сено.
— Простите, я Вас расстроил? Мне следовало поклониться? — съязвил хулиган.
— Отдай сюда! — со злостью закричал Дирт. — Это не твоё! Отдай!
— Отвяжись от меня, прыщ! — парень отбивался.
Завязалась драка. Скомканное письмо улетело на небольшой стог, зуб Дирта в другую сторону, а распухающий глаз на незнакомце начинал здорово мешать обзору.
Дверь отворилась. В сарай влетел один из командиров.
— Разошлись! — с яростью прокричал он.
Парень наступил ногой на письмо и остановился, вытягиваясь струной. Дирт вытер нос рукавом и опустил глаза.
— Гиссарий! Тебе было мало прошлых плетей? Ты снова ночуешь тут?
Незнакомец молчал. Командир подошёл к нему впритык и грозно смотрел прямо в глаза.
— Шаг назад. Оба, — спокойно проговорил мужчина.
Дирт послушно отступил. Гиссарий остался на месте.
— Ты не услышал приказ?!
Парень зажмурился, вжал голову в плечи, но так и не отошёл. Дирт услышал громкую пощёчину. Его соперник упал на пол. Командир поднял клочок бумаги и развернул.
— Картина маслом, — ухмыльнулся мужчина. — Один выбирает, где ему ночевать, словно герцог, а новобранец без году неделя, решает, что ему, в отличие от товарищей, положены личные письма. Знаешь, чем отличишься? Красивыми рисунками на спине. Десяти хватит, — прокричал командир. — Гиссарий, если ты возомнил себя выше, чем другие вояки, то приведи приказ в исполнение!
Мужчина протянул плеть парню, но тот никак не отреагировал. Он отрицательно покачал головой и отвернулся, прекрасно осознавая все последствия.
В тот вечер они оба получили свои шрамы, но тогда Дирт ещё не понимал, отчего юный Гиссарий так и не взял в руки протянутое избавление от личного наказания.
***
За чугунной решёткой под каменным потолком струился лунный свет, освещая узкой линией всего часть камеры. Амалия сидела на полу и не могла посчитать, сколько времени прошло с момента приговора. Она уже несколько раз пыталась забраться кошкой к маленькому проёму в стене, но безуспешно. Пролезть через мелкую решётку тоже не удалось. Зигмунт знал единственно верное место заточения, из которого никакими способностями не выбраться.
Дверь, отделяющая одиночную камеру от других коридоров тюрьмы, медленно отворилась. Силуэты двух мужчин были плохо различимы. В душном помещении в нос сразу же ударил резкий запах спирта.
Один из мужчин засмеялся. Второй пробормотал еле различимое:
— Стань у двери, чтобы наёмник не припёрся.
Язык уже плохо выговаривал слова. После приказа он икнул и не с первого раза, но попал ключом в замок решётки, где равнодушно сидела девушка. Тревога внутри неё росла, но она со всех сил пыталась сделать вид, что ей не страшно.
Последняя неделя, казалось, длилась месяцами. Хотелось проснуться, и больше не видеть этот город, Зигмунта, и даже принца. Амалия хотела расплакаться, раскричаться, выплеснуть всё, чему не было выхода уже так долго. Она потёрла царапину на шее от сорванной цепочки и тяжело вздохнула.
— Погоди вздыхать. Я ещё ничего не сделал, — он выдавил из себя смешок.
— Стой там и не приближайся, — произнесла магичка.
— Ой-ой. Приказ есть приказ! Тебе завтра помирать. Поэтому обижать я тебя не хочу. Но и помочь друг другу провести ночь с пользой, могли бы, — стражник запер за собой решётку и стал в тёмном углу, пошатываясь. Второй смотрел через узкую щель в дверях, чтобы в коридоре никого не было. — Не брыкайся. Я тебе потом даже вина принесу, если захочешь, — он снова выдавил смешок.
— Не подходи. Я предупредила, — страх накатывал новой волной. Внизу живота повис булыжник, а тошнота усиливалась.
— А то что? Мне вот велели делать что хочу. Даже сказали, что если убью нечаянно, то ничего страшного, — он икнул.
Амалия почувствовала, как пересохли губы, и загорелось лицо. Она старалась не шевелиться и вести себя спокойно. Начавшуюся дрожь в руках она скрыла, убрав ладони под тонкую накидку, которая совсем не грела.
— В общем-то, я не болтать пришёл. Будь покладистой девочкой, и мы скоро уйдём. С меня вино, помнишь?
Стражник сделал шаг вперёд. Девушка сразу же встала на ноги. Он сделал ещё шаг, и Амалия грубо его оттолкнула.
— По-хорошему не согласна, да, нечеловеческая тварь? — теперь он не смеялся.
В физической силе магичка явно уступала своему противнику, да ещё и без какого-либо оружия. Пару раз ей удалось увернуться в слишком маленьком пространстве для них двоих. Одна ошибка стражника, и девушка со всей силы ударила мужчину в нос. Он закричал и грязно выругался, размазывая поток крови по своему лицу. Амалия схватилась за руку. Она её теперь не чувствовала.
— Эй, помощь нужна? — обернулся второй стражник.
— Я что, с девкой не справлюсь? — теперь на его лицо чётко ложилась узкая полоска света.
Стражник грубо схватил Амалию и бросил её в стену. Она ударилась головой и вывихнула плечо. Звон в ушах перебивал ругательства противника. Он начал срывать завязки, на что Амалия применила стихию. Поток оказался слишком слабым, воздуху негде было взяться в такой душной камере. Мужчина пошатнулся и разозлился ещё сильнее. Казалось, будто алкоголь в нём резко испарился под действием адреналина. Он потянулся к девушке, и, получив по лицу ещё раз, грубо схватил её за шею. Сил у него оказалось немного.
Амалия закрыла глаза. Она представила, как вытягивает весь воздух из лёгких обидчика. Мужчина закашлялся. Он продолжал сдавливать горло девушке, а она всеми силами перекрывать кислород противнику. Бой длился недолго. Стражник убрал руку с шеи девушки и взялся за свою. Он жадно хватал воздух ртом, который так и не поступал в его организм. Через минуту он упал в таком же положении, с открытыми глазами, и больше не поднялся.
Амалия откашлялась и сползла по стене, усаживаясь рядом. Она знала, что он мёртв и не встанет. Сердце выпрыгивало из груди, а звон в ушах не проходил. Второй стражник медленно обернулся.
— Ты что натворила?! — он завопил, но не стал входить в камеру, вжимаясь в дверь.
Девушка ничего не ответила. Стражник что-то пробормотал и вышел в коридор. Он больше не вернулся.
Магичка не знала, как смогла выжить в этой проклятой камере. Как смогла пережить эту неделю. Она понимала, что это последние часы, и казни ей точно не избежать. Но теперь Амалия почувствовала на собственной шкуре, что нет никого сильнее, чем тот, что загнан в угол.
***
Как только встало солнце, Гиссария первого вывели на площадь. Амалию привели, когда уже оба наёмника сидели со связанными сзади руками и были готовы к казни. Девушка со злостью посмотрела в суровое лицо Дирта, проклиная его за то, что он не выбрал жизнь.
Никто из стражников или войска не хотел присутствовать. Они отворачивались, выдавая то, что их просто обязали сюда явиться. Зигмунт победно улыбался, а палач рядом с ним закинул на плечо двуручный топор.
— Прикажи наточить оружие, Зигмунт. Вдруг им отрубят и твою голову, — прохрипел Дирт.
— Закрой пасть, иначе первым будешь ты, — тихо, всё так же улыбаясь, произнёс помощник короля.
Амалию усадили слева от мужчин. Плечо ныло, а туман в глазах не давал девушке сфокусировать взгляд хотя бы на чём-то. Волосы прилипли к крови на виске и их задевали ресницы. Дирт повернулся к девушке и фальшиво улыбнулся. Она понимала, что за его улыбкой не стоит ничего. У них не было плана, не было спасителей. Наёмники так же, как и она, провели личную ужасную ночь. Но девушка выглядела хуже всех.
— За причинение вреда наследнику престола, от имени Сигурда Смелого, я приговариваю вас троих к смерти. Гиссарий Варринг. Ты не имеешь права даже на последнее слово.
Наёмник повернулся к Дирту и они несколько секунд прощались глазами.
Гиссарий посмотрел в толпу и громко затянул:
— Воин погиб от меча, Храбрость его без границ, Боль, легко щекоча, Отступит под пение птиц! — все собравшиеся на казнь, тихо подхватили песнь товарища. — О нём напишут сонет, Ведь смерть ему не страшна! Помни, надёжнее нет, Дружеского плеча…
Стражник схватил лицо медведя, заставляя смотреть на смерть лучшего друга. В эту же секунду голова Гиссария покатилась по площади.