Я уже не могла сидеть в седле, которое в начале пути казалось удобным и мягким… Да оно будто деревянное! Сколько ещё ехать? Эта тряска убьёт меня раньше, чем Твари…
— Терпи, — послышался голос Малкира, — Мы почти на середине пути.
Только на середине?! Предки, я не выдержу… Спина ныла, всё тело одеревенело, даже руки стали тяжёлыми. Вы ещё хотите, чтобы я с Тварями сражалась? Малкир спрашивал, дралась ли я с ними… Почему никто не спросил меня про езду верхом?
Пытаясь просто держаться в седле, я почти не замечала, что происходит вокруг. Собственно, почти ничего и не происходило. «Нам везёт» — донеслось как-то от Малкира. Вам-то, может быть, везёт, а мне не очень. Всё тело уже не ныло, а болело… Сколько же ещё мучиться?
Я подняла голову и вдруг позабыла о боли и тряске. С южной стороны высились, будто прорезая мрачный тёмный лес, две белые башни. Они казались… Невероятными, чуть прозрачными, воздушными. Каждую из башен дополняли четыре узкие колонны, по которым вились лозы. Я смотрела во все глаза: как же красиво!
— Приехали, — Малкир махнул рукой, показывая вперёд.
Там возвышался форт, много меньше Восточного. По сравнению с белым чудом он казался неприлично грубым и примитивным. Стены щерились узкими бойницами, из которых выглядывали острия копий. Тяжёлые ворота открывались медленно, но когда первые повозки доехали до них, уже полностью распахнулись. Караван влетел внутрь и остановился.
Как же слезть с этого проклятого коня? Так больно…
— Молчунья, быстрее в повозку, — сказал Малкир, спешиваясь, — Сраный дым! — шёпотом выругался он, увидев, как я двигаюсь, и снял меня с седла. — Эй, Дин, займись караваном! Ганн, нахлобучь на неё капюшон получше и кликни Капо.
Меховая оторочка надвинулась мне чуть ли не до подбородка. Малкир нёс меня, и каждый его шаг отзывался болью. Послышался звук снимаемого засова, и мы оказались в полумраке внутри повозки яашраги. Меня осторожно уложили на кровать.
Послышался голос Капо:
— Раздевай её.
Да отстаньте, дайте просто полежа… Эй, не трогайте штаны!
— Может брыкаться, — усмехнулся целитель, — значит, не всё так плохо. Иллитар, что у неё со спиной?!
Меня окутала прохладная вода, принеся облегчение.
— Да уж, — пробормотал Капо, — завтра в седло вряд ли сядет.
— Аирос, вот я идиот…
— Печку затопи, — сказал Капо, и Малкир вышел.
Да, в повозке холодно. Или так кажется из-за воды, которой меня окутал Капо? Она перекатывалась по телу, разминая одеревеневшие мышцы. Боль в стёртых местах постепенно утихала: это была не просто вода — Капо с чем-то смешал её. Вскоре он накрыл меня одеялом и положил сверху какую-то склянку.
— Вот. Намажешься ещё этим. А мне другими надо заняться. Хотя по сравнению с тобой, у всех просто лёгкая усталость.
Капо ушёл, бормоча что-то о том, какой Малкир дурак. Все дураки! Даже я, ведь тоже про это не подумала.
Вскоре мой спаситель вернулся, принеся дрова.
— Придётся подождать, — сказал он, затапливая печку.
— А эти башни…
— Их зовут Белыми. Всегда там были. — Малкир начал снимать доспех. — По крайней мере, сколько существует Тракт. Строил их твой народ, надо полагать, но, чтобы сказать точно, нужно до башен добраться. А это, насколько я знаю, ещё никому не удавалось.
Зачем он это говорит? Я ведь и так зна… А, ему же неизвестно, что я помню, а что нет. Даже мне самой неизвестно. Почему разные знания остались, а всё о себе — забылось? Я не знаю даже, откуда у меня эти знания.
Ладно, значит, Белые башни так и зовутся Белыми.
Малкир уложил доспехи под кровать и сел рядом со мной. Повертел склянку в руках.
— Капо сказал мазать этим. Я тебе будто сиделка какая-то, а? — Он открыл баночку и понюхал. — Фу-у, почему человеческие снадобья такие противные?
Запах был не очень сильный, но неприятный.
— Начну с ног, — заявила «сиделка», откидывая одеяло. — Не думал, что ты настолько худая. Я, конечно, пересчитал все твои рёбра, но… — он вздохнул и замолчал.
— Жгучелист?! — вырвалось у меня, когда его пальцы коснулись кожи: мазь, казалось, обжигала.
Малкир улыбнулся и продолжил размазывать огонь по голеням.
— Завтра не сядешь в седло.
— Да в жизни больше не сяду никогда!
— Это вряд ли… — ответил Малкир со смешком.
— Сто лет не ездила, и сразу такое!
— Сто лет?
Малкир аж изменился в лице. Проклятье!
— Ты ведь ничего не помнишь?
Язык мой — враг мой…
— Спала я… Около сотни лет. Известно мне это.
— «Это я знаю», — с улыбкой поправил Малкир. — Подожди, ты говорила, что проснулась и пошла в Светлый Лес. Ты не была дома сто лет? Как такое возможно?
Предки, он помнит каждое слово?
— Поэтому ты не собиралась возвращаться? Можешь жить не в Лесу?
— Видимо, да…
Малкир замолчал. О чём он думает?
— Перевернёшься на живот? — спросил он, закончив с ногами.
Я кое-как это сделала, и вскоре мазь начала жечь всю спину и поясницу.
— А свою тощую попку намажешь сама, — шепнул Малкир, наклонившись близко-близко, а потом перевернул меня обратно и с усмешкой глядел, как жар заливает мои щёки. — И ты не знаешь, как так вышло? Спала сто лет, ничего не ела, в Лесу не была. И живая.
— Не знаю…
Предписанные врачебные процедуры наконец закончились.
— Скоро тебе должно полегчать. А я схожу в баню, пока ужин готовят. Аирос, у меня ладони будто горят!
Через какое-то время я почувствовала, как одеревенение проходит. Руки и ноги шевелились гораздо лучше. Да, мазь хоть и пахнет не очень, но действует неплохо. Надо закончить уже… Я открыла склянку, кое-как сдвинула бельё и перевернулась на живот. У-у-у, даже касаться больно! Что, правда, у меня тоща…
— Ух ты! — Малкир вернулся. — Успел на самое интересное, — ухмыльнувшись, сказал он.
— Уйди! — Я прикрылась одеялом, но сделать это так быстро, как хотелось, не вышло.
— Ну уж нет! Повозка моя вообще-то! — Он прошёл внутрь и поставил на столик две тарелки. — Так и быть, отвернусь. Но, может, лучше помочь тебе?
— Нет!
Малкир сел на пол у кровати спиной ко мне. Было видно, как он улыбается. Засранец…
Кое-как закончив и натянув на себя одежду, я выбралась из-под одеяла и попробовала сесть. Ай, всё равно больно! Пусть не так, как раньше, но всё же… Пришлось полулёжа развалиться на подушках.
— Капо сказал, мазь легко убирается водой. Вымой руки, а то забудешься и потрёшь глаза.
Я призвала воду, и вскоре пальцы перестали гореть.
— Держи. — Малкир сунул мне в руки тарелку. — Кормить тебя с ложки я не буду. — Его, кажется, всё это уже забавляло. — И так слишком много с тобой нянчусь, вместо того чтобы… — он не закончил и коварно улыбнулся.
— Чтобы что?
— Если я договорю, ты умрёшь от смущения, — опять ухмыльнулся он.
Предки…
— Можно мне только внутри сидеть? — спросила я, уткнув взгляд в тарелку.
— А ты хочешь ходить?
Ну да…
— Посмотрим, может, посидишь потом снаружи.
Пусть и медленно, но я проглотила всё, что было в тарелке. Вкусно. Кто это готовил?
Через пару часов тело уже не болело при малейшем движении, хотя по-прежнему казалось деревянным. Малкир вывел меня наружу, предварительно укутав так, чтобы никто не увидел моего лица. Ходить совсем прямо я не могла, и он не особенно боялся, что рост выдаст, кто я такая. Сбагрив меня на попечение Ганну, Малкир ушёл по своим караваньим делам.
Форт, показавшийся мне небольшим, в действительности был огромным. Пусть, конечно, не как Восточный, но внутри достаточно места для колонны длиной в сотню трактовых повозок. А может, и больше. Обманчивое впечатление складывалось из-за формы крепости: она будто растянулась вдоль дороги, и благодаря этому повозки, на скорости влетавшие в форт, успевали замедлиться и съехать вбок.
Внутри стены крепости опоясывали этажи с лестницами и площадками. На них стояли огромные стреломёты, заряженные стрелами с древком в толщину копья. Их острия я и видела в бойницах. Под полукруглой крышей висели стяги с белыми башнями на чёрном поле. Гравировка с похожим рисунком красовалась на панцирях фортовых солдат. Знаком Восточного форта был мост и река. А у Змеиной Бочки тогда что? Змееклюв? И кажется, раньше не было таких знаков. Появились вместе с Королевством людей?
Мимо пробежала улыбающаяся светловолосая женщина.
— Капо! — Она обняла целителя.
— Айла… — прохрипел полузадушенный иллиген.
— Это его сестра, — сказал Ганн, заметив мой взгляд. — Замужем за фортовым.
Как они живут здесь? Внутри всё такое уныло. Даже в Чащах веселее… Тёмные стены из каменного дуба, серые постройки, суровые лица. Ни кустика, ни цветочка. Впрочем, сейчас ведь зима. По углам крепости виднелись голые ветви. Всё-таки растёт у них здесь что-то?
Я направилась туда. Из промёрзшей земли выглядывали пожухлая трава и чёрные прутья, отбрасывая в свете факелов странные тени. Даже непонятно, какие это растения. Я с трудом опустилась на колени.
— Тебе плохо? — встревожился Ганн. — Малкир, Капо!
Нет, мне не плохо. Я потянулась к земле. Она не холодная, а…
Послышался тихий гул.
— Что это? — голос Капо донёсся будто издалека.
Гул приближался. Внезапно из земли вырвались корни и обвили мои ладони.
— Молчунья!
Сильные руки схватили меня за плечи и дёрнули назад.
Нет! Мне это нужно! Я вырвалась, оставив в руках Малкира плащ, и припала к земле. Корни быстро окутывали меня, наполняя успокаивающим теплом. Через несколько секунд боль и усталость отступили. В лодыжке закололо, я ощутила, как осколки кости встают на место. А потом у ладоней распустилась нежная белая чашечка с синими бусинками в ней. Милихалиэны! Эти цветы называются милихалиэны!
Корни опали и втянулись обратно в землю, которая снова стала безжизненной и холодной. На секунду меня охватила грусть, но я чувствовала себя сильной, свежей, будто заново родившейся. Ни ломоты от долгой скачки, ни боли в изломанных руках… Как хорошо!
Я встала и оглянулась, чтобы найти Ганна.
Отовсюду на меня глазели ошеломлённые люди.