7 день 4 месяца 524 года новой эпохи
Брат королевы! Родной! Выходит, с Шеланом тогда разговаривали ректор и королевский шурин, граф Кетел. Как так вышло, что его голоса Эйсгейр не слышал на том приёме?
И какая выгода Кетелу от этой мутной игры? Корона? Кетел наследовал власть над Озёрным краем, который, как и Мирар, Таэрим и Алинас, был когда-то отдельным королевством. По мнению Эйсгейра, всё это уже тянуло на государственную измену. Но только если король ни при чём. Так как в этом случае нет никакой измены, а есть официальный политический курс, пусть и в виде заговора. Но это чтобы эльфы не всполошились раньше срока.
Но если Анмар в деле, чего такого он наобещал вассалам, убедив их пойти против сильного Светлого Леса? Эльфийские богатства? Новые земельные наделы? Тайны остроухих технологий и науки? Озёрному краю, например, не помешали бы способы освоения заболоченных пространств. Эльфы ими делиться не спешили. Рыцарь знал о них только потому, что Светлый Лес просил у него разрешения провести исследования на юго-западе Северных земель. Но это как-то… Мелко.
— Милорд. — Нирия легонько сжала его локоть.
— Простите, миледи, я задумался об осушении болот.
— Великий лорд Арнау, — сказала магистр, улыбаясь не рыцарю, а светловолосому мужчине в расшитой золотом одежде.
— С такой спутницей я бы сам себя не замечал, — усмехнулся лорд Алинаса, отвешивая поклон, — а ты думаешь о болотах.
— И ты здесь, Арнау? А где Лайя?
— Ушла пудрить нос, — ответил Арнау. — Или мозги своим подружкам.
Настроение у южного лорда было, кажется, преотличным. И с чего это он решил отбросить великосветскую вежливость, да ещё и тыкает? Не потому ли, что его супруги не наблюдалось в пределах видимости?
Взгляд Арнау то и дело устремлялся в декольте Нирии. Видимо, пользовался случаем, пока мог. Впрочем, не устремляться туда было сложно.
— Великий герцог Рене, — хором сказали все трое, приветствуя подошедшего мужчину.
«Кажется, кто-то собирает свои сливки», — подумал Эйсгейр, глядя, как магистр куртуазно общается с герцогом и его сыном.
— Можно тебя отвлечь от этого прелестного декольте на минуту? — тихо сказал Арнау, уводя Эйсгейра подальше.
Они одновременно улыбнулись Нирии, которая на миг обернулась посмотреть на них, а потом продолжила любезничать со своими собеседниками. Рыцарь услышал, как Рене, герцог Междуречья, стал рассказывать об успехах сына.
— Да её пытаются сосватать, — усмехнулся Арнау, который тоже не мог не услышать этого. — Не мелковата ли сваталка?
Сыну Рене было всего-то семнадцать лет. А Нирии — уже за тридцать.
— Что хотел, Арнау? — проговорил Эйсгейр, слегка кланяясь кому-то, кого он даже не сразу узнал.
— Сущую мелочь, — сказал тот, ослепительно улыбнувшись. — Не мог бы ты принять мою семью на время?
Вот так мелочь!
— Какого кракена?
— Что-то происходит. — Арнау снова расплылся в улыбке и отвесил кому-то поклон, и рыцарю пришлось повторить за ним. — И у меня ощущение, будто я проморгал всё на свете.
— Говори быстрее. И тише.
— Гилрау зачастил в Бергнес. И в Мирар. Мне это не нравится. Надеюсь, не надо объяснять почему.
Вот и Арнау в игре. Только, похоже, он ещё не знает, в какой именно, и думает, будто всё вертится вокруг вопроса о том, кто должен быть великим лордом Алинаса.
Эйсгейру вспомнился Шелан. А что если…
— Почему бы тебе не поговорить с герцогом Мирарским?
Арнау рассмеялся, будто рыцарь отмочил какую-то шутку.
— Что я могу предложить, если его уже купили свободой от Алинаса? — сказал он, широко улыбаясь.
— Даже если уже купили, поговорить стоит. Но будь умнее.
— Прежде чем говорить, я хочу обезопасить семью. Мне плевать, если я потеряю титул, земли или даже жизнь. Жена и дети мне важнее. Лайя идёт, — вдруг сказал он и махнул своей леди рукой. — Я заплачу за любое поместье, если нужно. Что угодно, пока буду разбира… Дорогая, зачем ты покидаешь меня так надолго?
— О, милорд! — воскликнула Лайя, увидев рыцаря. — Вы почтили своим присутствием сегодняшнее мероприятие! Это, безусловно, великая честь.
Пока она щебетала вежливости, рыцарь наблюдал за Арнау. Тот улыбался, то глядя на жену, то кланяясь разным господам, но в его голубых глазах плескалась тень.
«Океан-отец… Кракена на вас всех», — подумал Эйсгейр, принимая решение.
— Миледи, — обратился он к Лайе, — мне пришла в голову мысль, что я никогда не видел вас в Эйсстурме. Не хотите ли посмотреть, как живут на севере? Ваша дочь — иллиген, ей должен понравиться главный храм Иллитара, и, скажу честно, мы будем весьма рады, если она выберет Северную академию, когда придёт время учиться.
Лайя расцвела словно маргаритки, вышитые на её платье.
— Милорд, это… Это потрясающее предложение. — Она посмотрела на мужа, и взгляд её был просящим. — Мы ведь, правда, никогда не ездили на север.
Арнау, улыбаясь, кивнул. Сначала жене, а потом, чуть посерьёзнев, рыцарю.
— И смею вас заверить, миледи, — продолжил Эйсгейр, — вам не придётся утруждать себя ни прислугой, ни охраной. Эйсстурм примет вас по высшему разряду.
— Это так заманчиво, милорд, я… я просто не знаю, что сказать. Но боюсь, принимать решения и улаживать формальности не мне, — прощебетала Лайя, беря мужа под руку.
— Уладим, — ответил Арнау, давая Эйсгейру понять, что понял условия.
Если он хочет безопасности для своей семьи, её обеспечат. Но пускать лишних солдат и непроверенных людей, возможных лазутчиков, рыцарь не собирался. У него и так полно змей да крыс…
Лайя тем временем сменила тему:
— Уже видели, с кем пришёл граф Кетел? О, госпожа Нирия!
При виде дерзкого наряда главы Всесвета, которая наконец отделалась от своих собеседников, глаза Лайи распахнулись, а носик чуть дрогнул от негодования. Кто-кто, а леди Алинаса правила соблюдала неукоснительно — от и до. Арнау поспешил увести супругу после коротких, но необходимых проявлений вежливости.
— Еле отвязалась от герцога, — шепнула Нирия Эйсгейру. — Он никак не мог найти свои глаза у меня в декольте!
— Простите, миледи, — чуть рассмеялся Эйсгейр и позволил себе вольность, — но если вы надеваете такое платье, надо быть готовой к этому.
— Я готова, просто герцог пялился совсем уж неприлично, — почти фыркнула Нирия.
Увидеть, кто явился с братом королевы на приём, они не успели.
«Кракен меня сожри, надо было сначала узнать, придёт ли он!» — мелькнуло у Эйсгейра в мыслях, прежде чем Тунор ринулся к ним, размахивая тростью.
— Ах ты отмороженный, — визжал старик, брызжа слюной.
«Ладно, маскарад в отношении себя…»
— Сам явился, так ещё и…
«… я потерплю…»
— … эту шлюху приволок.
Нет. Оскорблять женщину вот так прилюдно в высшей степени непозволительно. Даже если она простолюдинка. Даже если отобрала у тебя целый город.
Эйсгейр загородил Нирию от Тунора и схватил занесённую трость. Вряд ли, конечно, хорёк собирался кого-то бить, но маскарад следовало поддержать. Хотя нет: рыцарь просто разозлился.
— Милорд, милорд, ах, что же вы, не надо! — затараторила спутница Тунора, вставая между Эйсгейром и стариком. — Отец, прошу, успокойтесь, — говорила она уже хорьку, — пойдёмте, не нужно. Ну как же так, отец, люди смотрят…
Она что-то шептала Тунору, пока Эйсгейр и тот бешено переглядывались. Через полминуты хорёк позволил себя увести.
Рыцарь повернулся к Нирии. Та явно погрустнела.
— Миледи, если хотите, мы уйдём.
Господа и дамы перешёптывались, ходили по залу, снова перешёптывались, косясь то на Тунора, то на Эйсгейра с Нирией. Вот же будет сплетен после этого вечера!
— Госпожа Нирия, — раздалось рядом щебетание Лайи, — ах, этот… эти… Это в высшей степени безобразно. Мне даже самой стыдно!
Пока жена Арнау успокаивала оскорблённую и расстроенную Нирию, рыцарь осматривался по сторонам. Брата королевы он пока не заметил. Через минуту к ним подошла спутница Тунора, в которой Эйсгейр наконец узнал младшую невестку хорька.
— Великий лорд Эйсгейр, от имени Зандерата я приношу извинения. Простите, — вздохнула она, — чем его милость старее, тем труднее с ним справляться.
Рыцарь заметил крохотный белый уголок в её правой руке. Платок?
— Кто должен решать, принимать извинения или нет, миледи, — запальчиво высказалась Лайя, — так это госпожа Нирия.
Арнау, оказавшийся тут как тут, сжал локоток супруги.
— Я принимаю извинения, — вздохнула Нирия.
Она, впрочем, не повеселела ни на каплю. Тут Лайя снова вставила гневное слово, проигнорировав сигналы Арнау и высказав резкое мнение о Туноре.
— Полноте, миледи, — остановила её магистр, — не надо разжигать этот глупый скандал ещё больше.
— Госпожа Нирия, не передать словами, как я ценю ваше великодушие. Вы совершенно правы, — тоже вздыхала невестка Тунора. — И простите меня лично. Это моя ошибка. Я не удосужилась узнать заранее, что вы и лорд Эйсгейр будете здесь.
— Если леди Нирия считает конфликт исчерпанным, — примирительно заявил Эйсгейр, — то и я так считаю. Миледи, мне очень жаль, что и вам вечер испортили, — сказал он, целуя невестке хорька руку.
В его ладони оказался клочок бумаги.
— Вы слишком добры, милорд, — сказала та и присела в реверансе. — Прошу извинить, мне следует покинуть вас, иначе его милость решит, будто я уже союзы заключаю от его имени.
Рыцарь с трудом не закатил глаза. Союзы заключаем, значит. Эти светские приёмы, кажется, не совсем бесполезны. Лишний повод не любить их ещё больше. Зато удалось получить поддержку Арнау в обмен на безопасность его семьи, хотя ещё неизвестно, какую поддержку тот сможет оказать, да и сможет ли вообще. Выяснился третий неизвестный. Нирия, кажется, тоже получила пользу в виде Лайи, которую поведение Тунора возмутило сильнее, чем дерзкий наряд магистра.
Теперь Эйгейр хотел найти уже брата королевы, но к Нирии стали подходить дамы и господа, говорить утешительные вежливости, в ответ на которые та рассыпалась в благодарностях. Это казалось самым противным, ведь в сочувствии никакого сочувствия не имелось. Поделом ей, грязной селянке и низкой женщине! Даже королевский указ о даровании Нирии титула самой высокой степени вряд ли бы исправил такое отношение. Да и что надо ей сделать, чтобы такой указ заслужить?
Тунор со своим маскарадом был тем не менее искреннее всех собравшихся: если он и не любит Нирию, то за отобранный Всесвет, а не за кровь не того цвета. Ну, и Лайя, известная своей добротой. Не подойди она, супруга великого лорда, к Нирии, никто бы этого не сделал. Но раз Лайя выразила сочувствие, то и тем, кто статусом ниже, положено сделать это.
Рыцарь негодуя ждал, когда всё это кончится. Идти в одиночку расшаркиваться с Кетелом ему не хотелось. Нирия прекрасно отвлекала внимание и отводила глаза собеседникам куда надо — в декольте! А Эйсгей в это время мог наблюдать. На миг ему стало капельку совестно: без спроса пользуется своей спутницей будто куклой. Но как не пользоваться такими прелестями?
— Великий лорд Эйсгейр, — поклонился ему Кетел, косясь на эти самые прелести.
Эйсгейр улыбнулся, и начался раздражающий обмен вежливостями. Рыцарю казалось, что от улыбок ему скоро сведёт челюсти, скулы и всё лицо. И мозги.
— Не представите ли нам вашего друга, граф Кетел?
Друг — не молодой, но ещё не пожилой мужчина в скромной просторной мантии — выглядел несколько потерянно и щурился, будто его только что выдернули из тени на свет. Вырвиглазный блеск зала, видимо, его ослепил. Да и лампы горели очень ярко.
Эйсгейр заметил, как Нирия посмотрела на спутника Кетела. Сочувствует, наверное. Нелегко им, простым рыбкам, среди благородных акул. Хоть глава Всесвета давно не была прямо уж простой, акулы-то этого не признавали.
— Это господин Тирмиани из Периама, милорд.
«Какое интересное имя, — удивился рыцарь: он немного знал периамский. — "Бремя", надо же».
— Под его руководством учёные-генасы из Ордена Жизни ведут исследования в Имперской академии.
«А не такая уж и простая рыбка…» — хмыкнул про себя Эйсгейр: Имперская академия, существовавшая ещё со времён Периамской империи была одним из старейших учебных заведений на Иалоне. А бы кому вести исследования в ней не позволяли.
— Собственно, в Имперской академии мы и познакомились два года назад.
«Два года, кракен меня сожри… — мысленно простонал рыцарь. — Мы пробулькали два года!»
Масштабы катастрофы ширились с каждым словом Кетела:
— Признаться, я никогда особо не интересовался ни религией, ни наукой. Но господин Тирмиани побудил меня задуматься. Ознакомившись с исследованиями, которыми занимаются в Имперской академии, я решил посмотреть, какие есть в нашей Королевской академии. И в итоге мы с её величеством королевой Танелой сочли необходимым поддержать некоторые из них. Так что, если бы не брат Тирмиани, меня сейчас не было бы здесь. Вот я и пригласил его насладиться вместе с нами этим знаменательным вечером. Тем более, господин Тирмиани любезно согласился остаться на какое-то время в столице — нам с её величеством показалось, что мы ещё многое не знаем и нуждаемся в научном советнике.
Вот и приплыли. Нет, Эйсгейр давно подозревал причастность Ордена Жизни к этой мутной игре с убийством эльфийского короля. Но чтобы вот так… Да Кетел почти признался, что без пяти минут солнцелобый.
***
Вернувшись в Эйсстурм и попрощавшись с Нирией, Эйсгейр вызвал Виркнуда. Было поздно, но главе разведчиков нормальный сон мог только… сниться. Глава разведчиков же.
Самому рыцарю пришлось выкинуть из головы явный намёк Нирии на продолжение вечера более приятное, чем сам вечер. Прощаясь, она осмелилась чмокнуть его в щёку и прижалась к нему куда теснее и дольше, чем требовали приличия.
Но зов прелестей Эйсгейр отверг даже не из-за ехидного взгляда Утреда: терять голову от женщины после трёх относительно близких встреч, да ещё и в смутное время? Так точно можно голову потерять, но в куда более неприятном смысле.
Поэтому Эйсгейр прошептал своей спутнице нежные извинения и попросил Утреда перенести её в особняк, который магистр сняла на время продаж своих штучек. Нирия заметно расстроилась, и рыцарь решил отправить ей подарок. Ох уж эти женщины!
— Куда делись сыновья Тунора? — спросил Эйсгейр, как только увидел Ярла Мурмярла на пороге кабинета.
— Старший вроде заявил, будто устал и не хочет заниматься политикой, милорд, — сказал появившийся следом за котом Виркнуд. — Живёт уединённо в своём поместье.
— А младший?
— Младший в Зандерате при отце, но тоже особо ничем не интересуется. Иногда выползает из своего крыла побыть сусликом на официальных приёмах или аудиенциях. Младшая невестка теперь правая рука хорька. Ходит за ним, как тень. И большая часть дел на ней и её детях.
— Пусть ребята разведают, что у них там стряслось. На, глянь-ка.
Виркнуд взял листок, который Эйсгейр получил от тени Тунора, и хмыкнул:
— Это что за художества, милорд?
Рыцарь уже посмотрел и разгадал каракули, будто нарисованные ребёнком не старше пяти лет. Сверху красовались большие перечёркнутые буквы «Бс», меч с красными кляксами под ним, и снова буквы «Бс» с восклицательным знаком рядом.
— «Бс»? Если это Бергнес, то… герцога Бергнеса убили?
— Король умер, да здравствует король, — проговорил Эйсгейр кивая. — Только вместо короля подставить герцога Бергнеса.
— Но ведь он болел…
— Пусть наши там поосновательнее порыскают. Не мог ли Гилрау сам эдакое состряпать? Если да, то не будет ли он стряпать ещё, чтобы стать единственным законным наследником Бергнеса. А там и Алинаса…
— Откуда эта записулька, милорд?
— Тень хорька дала. Смотри дальше.
Виркнуд хмурился, глядя на ребус: корона с жёлтым солнцем внутри, под короной три голубые кляксы.
— Если кляксы — Озёрный край, то мне это совсем не нравится, милорд.
— Мне тоже, — вздохнул рыцарь, — и если бы я сегодня не видел то, что видел, то не поверил бы.
— Подтверждение, что королева Танела связана с Орденом Жизни или солнцелобыми? Каким образом?
— Да самым простым. Угадай, кого привёл её братец, граф Кетел, на приём сегодня? Шишку из Ордена Жизни. Учёного орденского, по его словам.
— Но с чего вы взяли…
— Кетел называл его господином Тирмиани. Но пару раз оговорился, сказав «брат». Так ведь они в Ордене Жизни друг к другу обращаются? Да ещё он ляпнул, дескать, этот Тирмиани — их с королевой научный советник. — Эйсгейр покачал головой и вздохнул. — И теперь получается, у нас не государственная измена — у нас политика такая!
— Я думаю, милорд, может быть и другое.
— Что же?
— Они могут использовать королеву. Танела религиозна, часто ходит в храмы стихий поклониться Богине жизни. Если она подвержена внушению, то орден половину дел может делать через неё. Король её очень любит, это все знают. А любовь часто ослепляет. Может статься, он вообще не в курсе, какие дела за его спиной проворачивают. Молод же.
Эйсгейр только вздохнул. Что хуже: король, сознательно ведущий свою страну в пучину войны, или король, не ведающий, куда всё плывёт?
— Ладно, гляди на последнее…
Виркнуд посмотрел на самый нижний ребус: большая буква «З», знак сложения и три голубые кляксы.
— Тунор хочет себе Озёрный край?
— Совсем хорёк оборзел, правда?