10 день 4 месяца 524 года новой эпохи
Подумав немного, Эйсгейр слил всех ярлов, требовавших участия Ледяного дворца в решении их проблем, Ормунду. Тот сначала удивился, а потом рассердился — на нём, кроме прочего, лежали дела по благоустройству Главных палат и других целительских заведений. А ещё переданное ему Эамондом.
— Жаловался, что старики всем заправляют? Вот заправляй теперь ты! — тоже рассердился рыцарь на своего отпрыска в каком-то там колене. — Или думаешь, не по статусу забота? Так уж прости, мы с Эамондом этим тоже занимались! Работай, Ормунд!
«Молодому» — всего-то пятидесяти лет — сыну наместника ничего не оставалось, как подчиниться и ночевать в Ледяном дворце, хотя у него имелся собственный особняк. Но море дел и потоки просителей заставляли Ормунда работать до ночи. Зато у Эйсгейра и Эамонда появилась возможность чуть-чуть отдохнуть и как следует заняться делами поважнее межевых и наследственных споров.
Сейчас рыцарь намеревался просмотреть донесения разведчиков и подумать обо всём почти отдохнувшей головой.
Было ясно — дела идут совсем паршиво. Проблемы шире океана, а Эйсгейр медленно ворочается, будто тысячелетний кракен. Давно нужно было придумать, как обезопасить северные границы в случае… всего. С того злосчастного разговора, подслушанного в королевском дворце, прошло два месяца. Два! А ещё ничего толком не сделано.
Почему крысой Тунора до сих пор не занялись как следует?! Ведь хорёк не из воды узнал, что Эйсгейр следит за Гилрау. Парни Виркнуда наблюдали за дворцом, но не заметили никого подозрительного. Значит, крысой заделался кто-то из слуг или вхожих во дворец.
В дверь постучали, и на пороге показался служка.
— М-милорд, наместник Эамонд прислал сообщить, что будет на обеде.
Эйсгейр поблагодарил его, отчего парень просиял, и разрешил идти.
— Постой, — остановил его рыцарь и пригляделся.
Это же новичок, который месяц назад чуть не падал от одного вида легендарного лорда!
— А скажи-ка, парень, откуда ты родом?
— Из Айс-сена, м-милорд, — ответил парнишка и попятился от взгляда рыцаря.
Вместе со слугой Эйсгейр перелился к дворецкому. Тот даже не вздрогнул: к внезапным появлениям привык за годы службы.
— Кольреф, расскажи мне об этом мальце. Как работает и прочее.
— Хорошо работает, милорд. Нареканий никаких, старательный. Два года прослужил вне дворца, потом его взял сюда. На кухню, но там ему девки прохода не давали, поэтому пока на побегушках. Не генас, родом из Айсена…
Слушая дворецкого, Эйсгейр расслабился. Он уж думал, парень и есть крыса, но не похоже. Вероятность, конечно, оставалась, поэтому хотя бы ненадолго, но надо приставить к нему человека.
— Я понял, Кольреф. Но посмотри, парень бледный, как зимняя аксоль. Когда он отдыхал в последний раз?
— Э-э, милорд, я не совсем…
— Дай ему отдых, замордовали уже. Тебя, малец, как зовут?
— Ф-фари, м-милорд.
— Так, Фари, отдохни-ка два дня, завтра и послезавтра, понял? А то прозрачный скоро станешь.
Служка просиял будто весеннее солнце. Эйсгейр отпустил его, и тот уплыл работать, явно предвкушая, как проведёт неожиданно выпавшие выходные.
— Милорд, вы не подумайте, я не… — начал оправдываться дворецкий.
— Успокойся, не бери в голову. Новые работники, кроме этого, за последние год-два были?
— Не очень много, милорд. Человек пять.
После разговора с Кольрефом рыцарь вернулся в кабинет. Как найти крысу? Прополоскать всех, как он сам говорил Эамонду, ни людей не хватит, ни времени. А уж если учесть, что надо и ярлов пощупать…
— Мяу!
Ярл Мурмярл пушистым облаком сидел на полу у стола.
— Вот не ты ли крыс ловить должен, а, ярл?
Кот сосредоточенно разглядывал кошачьи невидимости на полу. Эйсгейр усмехнулся, вспомнив, как и Малкир говорил о крысах. Потом вдруг подумал: его пушистость крысами сроду не интересовался. Почему тогда оказывает полу такое внимание?
— Правда, что ли, крысы завел…
Рыцарь замер от собственной догадки.
— Умница, Мурмярл, — прошептал он, тоже глядя на пол, — а я болван…
Эйсгейр неожиданно чётко вспомнил — часто во время бесед с Виркнудом, когда уже стоял круг тишины, Мурмярл мяукал, играя в свои гляделки с камнями. Такого не бывает, если защиту наводит Миррин, — кот просто начинает беспокойно расхаживать по кабинету. С рыцарем же ведёт себя иначе — будто что-то вынюхивает, охотится… А ведь Эйсгейр, как и все болваны, по привычке ставит круг тишины стеной, не особо думая, что там под ногами.
«Восемьсот тринадцать раз болван», — обругал себя рыцарь и перелился вниз, в архив.
Какой-то человек вскрикнул и чуть не грохнулся со стола. А должен бы сидеть на стуле.
— Ты кто такой? — спросил Эйсгейр.
Тот хватал ртом воздух и не мог сказать ни слова от удивления и испуга.
Эйсгейр оценил расстояние между столом и потолком крохотного кабинета. В архиве потолки вообще не очень высокие. Если встать на стол, то можно ухо приставить к камню. А эта крыса архивная явно придумала что-то себе в помощь: в руках молодой парень держал странную трубку. Видимо, Ярл Мурмярл слышал, как она шоркает по камню, или как двигается сам шпион по кабинету.
— Милорд?
Это пришёл главный архивариус Хелгар, услышав шум. За его спиной собирались оторванные от своих свитков и книг писцы.
— Кто здесь работает кроме него?
— Никто, милорд.
— Заберу-ка я этого парня на время, Хелгар. А может, и не на время.
***
Крыса, хоть её и поймали на горячем, держалась стойко. Времени наблюдать за допросом у Эйсгейра не было, и он вернулся во дворец, оставив писца на попечение рыцарям, следившим за холодушкой.
В кабинете его ждал Эамонд.
Глядя на серебряного кракена в волосах своего потомка, Эйсгейр осознал, что наместник уже совсем седой.
«Океан-отец, скоро всё их поколение уйдёт…» — поразила рыцаря горькая мысль.
Эамонду семьдесят, Хелгару даже больше. Да почти всем главным фигурам в его людском окружении за шестьдесят, как Сигсону. Виркнуд был самым молодым, приближаясь к полувековому рубежу. Как и Ормунд. Рыцарь в ужасе подумал, что вполне вероятно ему придётся менять паруса в разгар шторма.
— Милорд, — заговорил Эамонд, отвлекая своего владыку от печальных размышлений, — разведчик из Бергнеса прислал отчёт.
— Так скоро? Недели вроде не прошло.
— Да, милорд, — ответил наместник и подал рыцарю бумаги. — Он решил отправить раньше.
Эйсгейр взглянул на листы и нахмурился: буквы все были родные, но вот складывались в совершеннейшую тарабарщину.
— Это что?
— Записи подслушанного.
— Он просто писал всё нашими буквами? На слух?
— Судя по всему, да.
— Да языковеды половину академии отдали бы за этого парня! — восхитился рыцарь.
Он смотрел на письмена со странными значками. Расшифровка их приводилась тут же — обозначения разных звуков, смягчение или что-то, чего не было в общем или северном языке. Получалось, разведчик сходу выдумал, как записывать непонятную ему речь. Да ещё в каких условиях!
— Да он гений какой-то!
— Ну, судить не берусь, но слух у него хороший и воздухом одарён.
Эйсгей пробежался взглядом по записям. Да, парень достоин награды! Ещё и выделил часто повторяющиеся слова.
— Я решил сначала показать вам, прежде чем привлекать кого-либо. Это наречие разведчик не учил, но некоторые слова ему показались знакомыми и подозрительными, поэтому он стал запоминать и записывать фразы с ними. Всё, конечно, не смог, но написал много.
— Подозрительными?
— Посмотрите на часто повторяющиеся слова, милорд. Их отдельно выписали сюда.
Рыцарь прочитал первое слово, и у него ёкнуло сердце. «Лашге». Напоминало «лашагед» из доимперского энуби. «Север». И правда, подозрительно…
— Кого привлечём к расшифровке, Эамонд?
— Может, эльфов попросить?
Да, уж у них знатоки всех видов энуби найдутся, и в Общество Знающих они не побегут, но… Стоит ли доверять Детям Леса, если и среди них не так спокойно, как кажется со стороны?
— А из наших?
Оба ненадолго замолчали.
— Хелгар, — сказал Эамонд.
«Эльвейг», — подумал рыцарь.
Его последняя жена, как и нынешний главный архивариус, занималась историей и языками. В её личной библиотеке было много всего. В том числе словари разных наречий энуби, которые Эльвейг составляла сама.
Они и пригодятся Хелгару в расшифровке записей. Чем можно соблазнить учёного в преклонных летах, уже вырастившего и детей, и внуков, и правнуков, жившего в достатке подле владыки Северных земель, ни Эйсгейр, ни Эамонд придумать не смогли. Хелгару доверять можно.
Рыцарь перелился в архив, опять переполошив писцов. Невозмутимый главный архивариус как ни в чём не бывало поправил очки и поклонился.
— Хелгар, где библиотека Эльвейг из её особняка?
— Она ещё здесь, милорд. Мы всё рассортировали. Ждём ответа от Второго архива о копиях. И переписываем то, что имелось в единственном экземпляре.
Дела архивные вершились не быстро. Сейчас это даже радовало.
— Покажи мне словари.
— Да, милорд, сюда. — Хелгар повёл рыцаря между столов и стеллажей. — Я, признаться, посмотрел её последние работы. Она великолепным языковедом была. Один словарь доимперского энуби чего стоит, милорд. Не знаю, почему и половины не опубликовала. Жаль, ушла так рано…
«Ну конечно, она занималась энуби! — подумал Эйсгейр, вспомнив, как Эльвейг долгими вечерами что-то писала, обложившись со всех сторон свитками и бумагами. — И другими периамскими языками».
— А может, милорд разрешит опубликовать словари? Найдём, кто доработает, и…
— Посмотрим, Хелгар, посмотрим. Мне нужна твоя помощь.
— Конечно, милорд, приказывайте.
Рыцарь отдал архивариусу записи разведчика и наказал сделать перевод в строжайшей тайне. Но сначала попросил найти слова из списка разведчика. Хелгар попутно восхищался словарями Эльвейг.
— Вы не понимаете, милорд. Так никто раньше не делал.
— Верю, Хелгар. Она просто не успела довести работу до конца.
«Почему тогда не нашла помощника? — с лёгкой грустью подумал рыцарь о жене, умершей, когда ей не было даже шестидесяти. — Ведь не могла не знать, что произведёт фурор своими словарями».
Найденные значения слов вымели все мысли об Эльвейг.
— Хелгар, переводи остальное. Первоочередная задача. И никто не должен знать!
Возвращаясь к себе в кабинет, рыцарь думал об этих словах. Про «лашге» он догадался правильно. Но в разговорах было два разных «севера». Одно в сочетании со словом «орки», другое — с «городом». В первом случае добавлялось «пять», «волк», «чудища». Во втором — «жгучая вода». Что бы это всё значило? И сколько времени уйдёт у Хелгара на перевод?
— Север, город, жгучая вода… — бормотал Эйсгейр себе под нос. — Север, город, жгу…
Он замер: а если не жгучая, а едкая?
«Сигсона ко мне и Виркнуда!»
Рыцари старших рангов вздрогнули от рёва, раздавшегося в их головах. Обычно так врывалась в мозги Одрин, и они не сразу осознали, что это был Эйсгейр.
«И наместника. И Ортхирского Мясника, сожри его кракен!»