После ухода Кайла Мейрин начала перебирать в голове события последних двух лет. Именно тогда количество ренегатов и Изменённых резко увеличилось и продолжило расти в геометрической прогрессии. Жаль, что сейчас невозможно было переместиться ни домой, ни в Совет, чтобы получить доступ к своим заметкам, отчётам и архивам. Придётся полагаться исключительно на собственную память. Главное, чтобы не получилась подмена событий собственными умозаключениями. Следовательно, нужно тщательно разложить по хронологии все рейды, все заседания Совета, Малого Круга Совета, все «чаепития» тет-а-тет с «тем самым» Верховным, а затем систематизировать и проанализировать. Мда… Та ещё задачка. И не стоит упускать ещё одну важную деталь, которую пока не осмелилась озвучить никому из обитателей замка: почему ренегаты прятались именно в этом лесу? Не потому ли, что знали о существовании замка и выжидали удобного момента, чтобы переловить по одному последних представителей магических существ и рас? Упоминание про гибель Рейра сильно засело у неё в голове. Водник умер на руках у Длиннопалого. Как такое возможно? Мейрин достаточно хорошо изучила повадки Изменённых: они никогда не оставляли после себя раненных, предпочитая убить, каким бы ценным не был «трофей». Не успели? Ерунда. Не смогли? Тоже из области невероятного. Один Изменённый вполне мог одной левой порвать в клочья всех обитателей замка вместе взятых. А в лесу были не просто Изменённые, в лесу были ренегаты.
Изменённые инквизиторы сумели сохранить способность управлять «инквизиторским пламенем». Одна лёгкая волна огня и от водника вместе с остальными ничего бы не осталось. Ренегаты не оставляют свидетелей. Никогда. Несколько раз и Длиннопалый, и Тарка упоминали какого-то Старого. Судя по всему, он был ещё одним духом, но в настоящий момент отсутствовал в замке. Причём достаточно продолжительное время. Но его точно ждали. Мейрин хорошо запомнила обрывки разговоров в первое своё пробуждение в замке, да и потом Хелвики как-то упомянул его. Даже с учётом этого незнакомого духа всё равно силы были не равны. Что-то здесь было не так…
В комнату вернулся болотник, неся в руках что-то замотанное в полотенце.
— Длиннопалый просил Хелвики дать еды после того, как она выпьет лекарство, — с этими словами дух поставил свою ношу на стол.
Под полотенцем оказалась небольшая кастрюля. Стоило Хелвики снять с неё крышку, как по комнате распространился умопомрачительный запах свежесваренной каши. В животе у Мейрин предательски заурчало, и только сейчас она поняла, насколько голодна.
— Хелвики, можешь мне помочь сесть? Иначе, боюсь, у меня лёжа не получится поесть.
— Да-да, — засуетился болотник. — Длиннопалый рассказывал Хелвики, как надо. Быстро притащив из кресла подушку, он подпихнул её Мейрин под спину, придав девушке полусидячее положение. Помня данное Длиннопалому слово, девушка согнула в локте правую руку так, чтобы её верхняя часть оставалась неподвижной и не задевала рёбра, а кистью обхватила бок кастрюльки и прижала к животу, чтобы та не ёрзала на коленях.
Покончив с завтраком, Мейрин улыбнулась и поблагодарила болотника.
— Хелвики принимает твою благодарность, но можешь так не улыбаться — ты мне всё равно не нравишься. Из-за тебя у всех могут быть проблемы. Вот Старый вернётся, решит, что с тобой делать, так и будет.
Опять Старый… Похоже, что для болотника он был непререкаемым авторитетом.
— Хорошо, Хелвики. У меня будет к тебе одна просьба: не мог бы ты принести бумагу и карандаш? Или грифель, в крайнем случае, перо и чернила? — обратилась к духу девушка.
— Мейрин решила написать свою последнюю волю? — удовлетворённо заметил болотник.
Девушка моментально развеселилась:
— А что, уже пора? Я как бы ещё немного пожить хотела.
— Как Старый скажет, так и будет! — Хелвики нравоучительно поднял указательный палец вверх.
— Аминь. — непроизвольно вырвалось у Мейрин.
— Старый суров, но справедлив. А инквизиторы принесли слишком много зла всем. Инквизиторы иссушили своим огнём моё болото. Да и другие от них пострадали тоже. — яростно вращая своими кроваво-жёлтыми глазками произнёс болотник тоном, не предвещавшим девушке ничего хорошего.
— Ну, что Мейрин, заворачивайся в простыню, как в саван и ползи на погребальное кострище… Похоже, что с этим «Старым» будет непросто, — подумала Мейрин, но вслух сказала совершенно другое. — Нет, Хелвики, мне письменные принадлежности нужны не для завещания. Так, подумать надо.
— Подумать с бумагой? Хелвики не понимает. Но поищет. Запрета на бумагу и карандаши он не получал. Запрещено Мейрин вставать. — удивлённо хлопая короткими белёсыми ресницами, он забрал у Мейрин опустевшую кастрюлю и ушёл.
Чувствовалось, что инструкции давал Длиннопалый. Интересно, какие указания он ещё оставил?
Спустя некоторое время болотник вернулся, притащив не только несколько листов пожелтевшей от времени бумаги, но и доску, которую вполне можно было использовать в качестве подложки. Похлопав себя по карманам, Хелвики вытащил из одного из карманов длинный грифель и отдал Мейрин.
— Хелвики хочет знать: это подойдёт Мейрин?
— Да, спасибо большое. То, что нужно, — девушка протянула руку, чтобы поблагодарить Хелвики, но тот быстро положил принесённое ей на колени и отскочил в сторону.
В конце концов, кто из нас без заскоков в голове?
Мейрин примостила доску вместе с бумагой на коленях и принялась максимально экономно делать пометки. Кто знает, есть ли в замке ещё на чём писать?
Хелвики заглянул в записи девушки и, глядя на непонятные значки и стрелочки, пожал плечами:
— Странный язык. Хелвики такого не знает.
— Ха, ещё бы! — воскликнула про себя Мейрин. — Это же мой личный шифр. Его, кроме меня, никто не знает. Спасибо прабабушке, научившей давно забытым всеми языкам.
Увлёкшись, девушка не заметила, как миновал полдень. Голова начала гудеть от напряжения, а пальцы левой руки сводить с непривычки, но она упорно продолжала работать, исписав один лист с обеих сторон мелким почерком. Оторвалась от своего занятия лишь, когда вошедший Длиннопалый отпустил Хелвики. Что-то буркнув на прощание, болотник умчался.
— Мейрин-Мейрин… Ты всегда такая деятельная? — укоризненно покачал головой древянник.
— Доброе утро, Длиннопалый! — поприветствовала духа девушка, не отрываясь от своих схем.
— Да какое утро, обед скоро. Стоило давать тебе несколько дней на восстановление, чтобы за одно утро ты умудрилась себе удар схлопотать… У тебя уже глаза краснее, чем у Кайла, Энра и Хелвики вместе взятых.
— Как удар? Вроде нет… — Мейрин отложила доску в сторону и прислушалась к себе.
— Пока нет, но будет, если не сделаешь перерыв. — Длиннопалый забрал всё и отнёс в кресло.
— Мне совсем чуть-чуть осталось… Дай дописать? Ну, пожалуйста!.. — Мейрин изобразила самое жалостливое выражение лица, на какое была способна.
— Нет! — коротко отрезал дух.
— Хотя бы ещё пару строчек… — продолжала гнуть свою линию Мейрин.
— Я сказал — «нет».
Они ещё долго спорили, потом демонстративно дулись друг на друга, потом извинялись и мирились, затем снова спорили, пока, наконец-то, не пришли к взаимному согласию насчёт времени, которое девушке будет отведено для работы с записями. Окончательную точку в их жарких обсуждениях поставил заглянувший Энр.
— Длиннопалый, ты швы снял или вы тут несколько часов в красноречии упражнялись?
Хлопнув себя по лбу, дух поблагодарил вампира и полез в сундучок с перевязочными материалами и инструментом.
Мейрин не поверила своим ушам:
— Уже можно снимать швы? Неужели всё зажило?
Длиннопалый усмехнулся:
— Похоже, что на этот раз точно «да». Если ты, конечно, за это утро никого снова не отпинала. К тому же больше тянуть нельзя, иначе может случиться воспаление.
Длиннопалый аккуратно уложил Мейрин на кровать и снял повязку. Некоторое время девушка слышала лишь щелчки ножниц и чувствовала, как тихонько вытягиваются обрезки ниток. Неприятно, но вполне терпимо. Вытащив последний кусок, Длиннопалый обработал кожу, а затем «заклеил» рубцы смазанной какой-то густой мазью салфеткой.
— Знаю, что просить бесполезно, но всё-таки попытаюсь: сильно не двигайся пока, пожалуйста, и не пытайся сесть. Нужно, чтобы мазь хорошенько впиталась. А я пока схожу на кухню проверить, скоро ли будет готов обед.