Сергей изображает, как подносит цветы к ее ногам. Вынимает из "корзины" несколько "цветов" и осыпает ее.
С е р г е й. Примадонна!
М а р и н а. О! Как Вы эффектны!
С е р г е й. Примадонна! Моя Коломбина! Уж сколько лет, томимый страстью, взывал я к небесам, и вот...
М а р и н а. Кто раньше Вам мешал?
С е р г е й. Я сослан был указом короля! В Шотландию. Дворцовые интриги, и ложь, и злость, и мерзость, и порок!
М а р и н а. Я слышала, Вы с дамою другой...
С е р г е й. Вас нагло обманули! Эти слухи... Как можно верить им!
М а р и н а. Народ ведь зря не скажет. Уйдите прочь!
С е р г е й. Я только Вас люблю! Умру с любовью этой!
М а р и н а. В самом деле?
С е р г е й. Да, прямо здесь! Повешусь! Ради Вас!
М а р и н а. Здесь нет крюка.
С е р г е й. Но я найду! Веревку!
М а р и н а. Мой герой! Вам сдохнуть не позволю!
Марина и Сергей, вместе со всеми своими отражениями, стремительно и порывисто раздевают друг друга.
15.
Было воскресенье, пикник, духота и Солнце, которое грело нещадно, по июльски. Миша, накупавшись, вышел из воды и подставил яркому свету не успевшие еще сильно загореть худые, покрытые каплями воды плечи. Вика, сидя на коленях, резала овощи, Лена и Олег шумно и весело плескались, одаривая друг друга тучей радужных брызг.
-- Ну все! -- громко кричала Лена, -- Доигрался!
Олег, потешно перемещая свое немолодое уже и немного грузное для таких игр тело, быстро выбежал из воды. Девушка кинулась следом.
-- Нет, я его сегодня точно утоплю.
-- Вик, ну что она ко мне привязалась?! -- жалобно взмолился он, -- Что я ей сделал?!
-- Нахлебаешься у меня воды, подожди!
Лена подбежала, схватила его за руку и потащила обратно, к воде.
-- Вик, защити меня! -- с неподдельной трагичностью в голосе крикнул Олег, -- Твоего любимого Олежека хотят утопить.
Вика оторвалась от резки овощей, посмотрела на все это действо, сощурившись и прикрыв глаза ладонью от солнца, и изрекла:
-- Ой, утопи Христа ради! На фиг не нужен.
-- Зрасте! -- Олег встал на кромке воды, как вкопанный, уже как будто не замечая всех попыток Лены сбить его с ног. Глаза его округлились, -- Ты что думаешь, она шутит?
-- Не думаю, -- спокойно ответила Вика, -- Поэтому и говорю.
-- Ну вас! -- махнул он рукой и, демонстративно надувшись, пошел к костру, -- Злые вы! Никто меня не любит!
Лена догнала его и обвила руками.
-- Олежек! Солнце мое! Да как же тебя не любить-то?!
-- Ну слава Богу! -- Олег расплылся в улыбке, -- Нашлась понимающая душа!
Девушка ловко, одним резким, и в то же время каким-то очень грациозным, совершенно естественным движением подсекла его опорную ногу. Олег, теряя равновесие, не растерялся, успел схватить ее за талию, и они оба со смехом повалились в зеленый травяной ковер. Секунду она лежала на нем, лицом к лицу, почти дыша ему в рот, затем встала, не торопясь отряхнула травинки с ног и пошла к Мише. На ней было черное миниатюрное бикини, более показывающее и подчеркивающее, чем скрывающее, небольшая, упругая, очень изящная грудь, стройная фигурка, совсем не широкие бедра -- настоящая лесная волшебница, золотоволосая наяда, играющая с людьми и богами, манящая, смеющаяся, ставящая подножки и вечно ускользающая, походкой манекенщицы она шла босиком по зеленой траве, сквозь переливы солнечных лучей и выглядела сногсшибательно.
Олег остался лежать там, где упал, на спине, раскинув руки, уходя задумчивым взглядом прищуренных глаз в бескрайность и глубину синего, неизмеримо высокого, с редкими пятнами медленно ползущих серых облаков неба.
-- Вот так всегда! -- наконец сказал он, -- Вот и верь женщинам! Только булки-то расслабишь!..
-- Миш, ты что такой грустный? -- подходя, спросила она.
-- Я не грустный.
-- Грустный, грустный! Ты что, ревнуешь?
-- Нет, -- Миша изобразил на лице некое подобие улыбки, -- Просто задумался.
-- Никогда не ревнуй меня, слышишь? Никогда! Я люблю тебя!
Она поцеловала его быстро, легко, в губы. Он почувствовал привкус озерной воды. Раздался нарочито грозный голос Олега:
-- Ну что, будем есть или нет?
-- Проголодался, Солнце мое? -- спросила Вика.
-- Ага, как волк.
Они купались, играли, плясали и прыгали, взявшись за руки, через костер, потом сидели вокруг огня, смотрели на пламя и разговаривали, пока не стемнело. Олег много шутил, рассказывал о своей бурной молодости, о том, как работал в райкоме комсомола, дойдя до должности секретаря, как ушел с первыми рыночными веяниями, создав едва ли не первый в их маленьком городке кооператив, как быстро прогорел, перебрался вместе с Викой в Нижний и начал все заново, практически с нуля -- рассказчик он был замечательный, все смеялись до коликов -- над ним, над его открытой, почти детской непосредственностью и частой курьезной невезучестью, над его бывшими друзьями и коллегами, каждый из которых был странен и комичен по-своему. Вечерело, ветер подул прохладой, шумная компания, обустроившаяся на берегу справа от них собралась, загасила костер, упаковалась в "Волгу" и уехала, зато приехала новая, с палатками, в ночь, они расположились чуть дальше и тут же кто-то, едва выйдя из машины, бросился с диким тарзаньим криком в теплую воду.
Лена догрызла яблоко и, привстав, выбросила огрызок далеко-далеко. Села, поежившись, накинула на плечи Мишину рубашку.
-- Замерзла? -- спросил Миша.
-- Нет, ничего... Хорошо, что у нас есть зима.