Я стоял на самом носу прогулочной яхты, собираясь на спор нырнуть в прохладную воду Баренцева моря. И дело совсем не в том, что Ленка, узнав о моей привычке купаться в холодной воде, заулыбалась так, что не было даже сомнений: к вечеру смогу уединиться с ней в одной из кают.
Так-то для меня пофиг — купаться в воде с температурой примерно как в холодильнике. Не в первый раз. Но почему бы не покрасоваться?
Я оглянулся на Ленку, встретил её многообещающий взгляд и прыгнул.
Дыхание перехватило сразу — ни вдохнуть, ни выдохнуть. Хотя куда еще выдыхать? Ледяная жидкость вмиг сдавила легкие так, что они превратились в куриную гузку. Чего ж так холодно-то! Не должно же быть настолько! Такое ощущение, что вода ниже нуля…
Открыл глаза. Когда успел зажмуриться? Вокруг темнота. В прозрачной воде видно далеко, но может у меня глазные нервы замерзли?
Я замолотил в воде вмиг потяжелевшими руками. Температура давала о себе знать. И не важно, что вода должна быть теплее! Мышцы деревенели с каждой секундой. Я фигачил ногами, что твой спринтер в ластах, но по факту едва двигался.
Нужно было срочно выныривать. Рыбой я не стал от того, что погрузился в воду, а значит и дышать тут не смогу.
Кожа горела от попытки тела подогнать к ней кровь. Тупой организм пытался согреться, лишая мышцы кровоснабжения.
Я задрал голову кверху, там было светлее. Еще пара гребков, и я на поверхности. А там ребята помогут подняться на яхту. Хоть они и так себе друзья, но уж сдохнуть-то не дадут. Ленка не даст. Иначе у нее выбор кавалера на ночь сильно сократится.
Вынырнул. С трудом втянул воздух в окоченевшие легкие. Холодный воздух обжег похлеще спирта.
Стоп! Какого хрена? Лето ведь!
Протер глаза. Передо мной пустая гладь моря. Запаниковал, закрутил головой.
Судно оказалось позади, и я облегчённо выдохнул. Но уже в следующий момент меня словно кипятком обдало — что за херь? Где яхта? Куда изверги дели яхту? Где белая красавица, что обещала мне тепло, уют и полстакана вискаря после купания?
Вода всё ещё заливала глаза, и я надеялся, что просто не заметил яхты. Поработал немного ногами, приподнявшись над водой, еще раз потер глаза.
Но нет. Яхты не видно. Вместо неё на мелкой волне качалась утлая посудина с деревянными бортами. А моей яхты нигде не было.
Паника вместе с ледяными барашками на серой воде накрыла меня с головой.
— Спасите! — проблеял я чуть слышно.
Время, проведенное в по-настоящему ледяной воде, сказывалось. Кричать я уже почти не мог. Черт! Воистину губит людей не пиво, губит людей вода. И еще долбанное желание произвести впечатление. Неужели Ленка и так не дала бы? Да она когда ещё только входила на борт яхты, была готова! Нет, решил покрасоваться!
Рядом что-то плюхнулось.
Ну отлично, хоть спасательный круг догадались бросить.
Обернувшись, я увидел рядом со своим плечом древко с металлическим крюком, протянутое мне с борта лодки.
Багор⁈ Вы издеваетесь?
Я ухватился за багор на автомате, чтобы немного подтянуться, лишив возможности очередную волну запихать мне свой гребень в легкие.
С той стороны багра оказался одетый в какие-то серые тряпки парнишка лет шестнадцати. За его спиной маячили еще трое в таких же бушлатах, что и мой спаситель. Персональный Иисус, мать его Мария!
Никого из этих парней я не знал. Меня снова накрыло паникой, но раскисать и раздумывать было некогда. Надо сперва выбраться. А потом уже выпытаем у этих серых, куда мою яхту дели.
— Скорей! — крикнул Иисус. — Кусура близко!
Да какого же хрена тут происходит⁈ Какой еще кусура?
Спину, и без того замерзшую, окатило потоком ледяной воды под поверхностью. Я не трус, но стало страшно.
— Хватайся! — заорали с лодки.
Паника в голосах не придала мне бодрости.
Я вдруг почувствовал, как моих ног что-то коснулось. Захотелось кричать. Я вцепился в багор, как клещ и принялся сучить ногами, намереваясь забраться на него целиком.
— Тащите меня! — прохрипел я.
Парнишка стал тянуть, но сил ему не доставало. Троица, осознав, что так просто не отделаться, принялась ему помогать. Меня почти вытащили из воды, когда пальцы, закостеневшие от холода, не выдержали, и я сорвался.
Четверка спасателей повалилась на дно лодки. Я же вошел в воду с головой, снова оказавшись в ледяной стихии.
Трус завопил бы: «Закрой глаза! Сдайся!» Ага щас, да пошел ты! Я открыл глаза под водой. Черт! Лучше бы этого не делал.
Прямо подо мной светились два глазных яблока, стремительно превращаясь в глазные дыни. Из глубины поднималось что-то огромное. Я заметил, как за глазами извивается темнота, чернее воды.
Крик сам собой вырвался из легких. Хотя откуда там воздух я не представлял. Крик заструился вверх пузырями, забулькал на поверхности. Хорошо, что его никто не слышал. Был он трехэтажным, а может и больше. Услышь такое тварь подо мной, свернула бы уши в трубочку и плавниками шары свои прикрыла.
Глаза монстра уже стали размером с блюдца. Дайте сюда багор я ему в глаз ткну. По такому не промажу.
Но этого было мало. Меж глаз начала раскрываться пасть. Черт! Дайте мне багор, я выбью зубы этой твари!
Будь на моем месте кролик уже откинул бы лапки и упал на спину. Трусливая скотина уже бы окончательно спарилась и её можно было бы смело есть. Но я не он! Падать на спину и задирать вверх лапки не мой удел. У барышень моих спросите, они при мне этим занимаются.
Зубищ в той пасти было до жопы много. Уберите их оттуда и я бы нашел, что в этот ротик засунуть. А так? Оттяпает ногу, по самую голову, как пить дать!
Да к черту всё! Нафига же я нырял? Уж точно не из-за Ленки! Она бы мне и так досталась. Перед пацанами покрасоваться хотел. Мол вы и руку в ледяную воду сунуть боитесь, а я вона какой.
Но в любом случае помирать, как кролик, я не собирался.
Говорят, если акуле дать по носу, то она ослепнет. Не знаю на счет акулы, но с человеком у меня этот фокус пару раз проканывал.
Зубастая пасть была уже совсем рядом, когда я сунул вперед кулак метясь чуть повыше.
Не знаю, чего я ожидал. Эта «акула» была размером с кашалота. Тут даже попади ей в нос, она бы меня и слепая проглотила. Но из кулака вдруг вырвалась ослепительная молния и засветила монстру промеж глаз.
Отдачей меня выбросило из воды. Я взлетел на метр над поверхностью и по инерции пролетел еще немного. Палуба больно саданула меня меж лопаток. Я осерчал и пнул ее пяткой. Пятка сразу отнялась, а деревянная обидчица даже не пострадала.
Из-за борта валил пар. Видимо, молния немного вскипятила воду.
Я недоуменно уставился на свой кулак. Это еще что за новость? Пикачу недоделанный?
Сидеть на палубе в такую погоду в одних трусах, то еще удовольствие. Черт! Холодно-то как!
— Ты что натворил! — набросились на меня сразу со всех сторон четверо моих псевдо-спасателей.
А что я натворил? Поджарил крокодила, всего-то. Чего паниковать-то?
Я улыбнулся во всю ширину своей белозубой пасти. Правда мышцы лица подсвело и получился лишь недовольный оскал.
— Дурень! — не унимались носители серых бушлатов. — Ты же его только разозлил! Он на глубину ушел! Готовится к атаке!
Крики со всех сторон не давали мне разобраться, что происходит. Вроде и все слова понятны, но не ясно какого хрена на меня кричат. Я нам всем, можно сказать, жизни спас. Проглоти меня это чудище и мимо лодки бы оно не промазало. Этот утлый челнок развалился бы на щепки при прямом столкновении.
— Ребята, надо кусуру задобрить, — вдруг произнес один из серых. — Он же нас сейчас всех до одного порешит.
Не успел я сообразить, зачем меня поднимают на руки, как снова оказался в ледяной воде.
Черти! Вы чего творите⁈ Тут же крокодил плавает! Я забарахтался в воде, стараясь вернуться в вертикальное положение, желательно головой вверх.
Откуда-то из глубины начал подниматься поток холодной воды, словно что-то огромное всплывало с большой скоростью. Так из тоннеля дует ветер, когда к станции подъезжает поезд метро. Правда этот поезд имел пару сотен зубов и порывался меня сожрать, обидевшись на то, что совсем недавно огреб от пикачу молнией по лбу.
А вот дружки мои совсем меня расстроили. Нельзя же так! Как можно променять жизнь друга на собственную безопасность? Ах да, они же мне не друзья! Как и те, что остались на белой яхте, куда бы она не запропастилась. Да хрен с ними. У меня сейчас задача посложнее. Как бы ублажить зубастую тварь, да так, чтобы она стала безобидной кисой.
Я снова попытался сунуть вниз, в сторону монстра, сжатый кулак, но молния не вылетела. Может она и в прошлый раз не из кулака появилась? Может я, и впрямь, пикачу какой-нибудь?
Подо мной словно разверзлась пропасть. Глаза на этот раз я не заметил. Неужели тварь закрыла их чтобы не отсвечивать? Зато пасть раззинулась по полной. Туда с легкостью вошел бы небольшой грузовик.
— Сдохни! Сдохни! Сдохни! — прокричал я пузырями во все горло.
Каждый раз я вытягивал в сторону твари обе руки со сжатыми кулаками. На третий раз все изменилось.
Из обоих кулаков сразу резанули острые бритвы молний. Я видел, как разряды ветвятся в темной воде, как они отражаются на острых треугольных зубах, каждый размером с ладонь. Как входят вглубь пасти монстра, проникают ему в самое брюхо и там превращают его внутренности в рыбий фарш. Хоть сейчас вылавливай и лепи котлеты.
Отдачей меня швырнуло вверх, а потом снова приложило головой о дно лодки.
— Давай, укрой его, — произнес кто-то прямо у меня над головой. — Замерзнет же.
— Не трогайте меня, — попросил я и отвернулся на бок.
— Очнулся. Отлично! Скоро княжна придет. Надо бы рассказать все как было.
— И что ты скажешь? — это произнес кто-то другой.
— Как было, так и скажу, — буркнул первый. — Что Макар убил кусуру.
— Сам-то понимаешь, что сказал? Как он мог его убить?
— Ты же сам все видел! — возмутился тот, что предлагал меня укрыть. — Молнией он его убил. От того кусуры только ошметки на поверхности остались.
— Ага, так она тебе и поверит, — продолжал упираться второй собеседник.
— Ты же сам знаешь, что у нас его плавник в лодке лежит!
— Так может мы его на берегу нашли? А историю придумали!
— Да зачем же нам такое придумывать? — не унимался первый.
— И правда, незачем, — согласился на этот раз второй.
Мне уже порядком надоели эти непонятки, и я открыл глаза.
Я лежал на жесткой деревянной кровати с тонкой подстилкой вместо матраса. Вокруг были стены, но какие-то странные. Серовато-белые, вогнутой формы. Словно кожу слона натянули на ребра динозавра и посчитали это отличным убежищем. В самом центре горел костер, дым от него сочился вверх и уходил в округлое отверстие в крыше. Я что в чуме?
Повернув голову, я убедился, что подо мной вовсе не кровать. Сани! Большие плоские сани, покрытые шкурой не то оленя, не то лося. Черт их разберешь. Для городского жителя оба эти животных в виде шкурок выглядели одинаково.
Один край шкуры был завернут вверх. Им-то и было накрыто мое бренное, посиневшее от холода тело. Тоже мне рыцарь в лосинной шкуре. Ну хоть не в лосинах, и то ладно.
Освещение внутри чума на миг изменилось и снова вернулось в прежний спектр.
Пахнуло морозцем. Хреновое же здесь лето. Или я оказался в другом полушарии? И тут сейчас зима. Так, нужно срочно вспомнить, где живут гигантские зубастые крокодилы размером с кита. Да какого черта⁈ Нет в нашем мире таких. Давно вымерли! Тогда вопрос, где я, и как тут оказался?
Что-то мне подсказывало, что задавать этот вопрос моим новоиспеченным товарищам бессмысленно. Они явно принимают меня за кого-то другого. Как они меня, кстати, назвали? Макар? Да хоть Васей назовите, только расскажите, что все это значит.
— Что тут у вас случилось? — раздался властный женский голос.
Я повернул голову. В центре чума, совсем рядом с очагом, стояла этакая снегурочка. Длинное голубое пальто, отороченное мехом и расшитое белыми узорами. Меховая шапка, тоже разукрашенная. Миленькое личико, чуть надутые губки. Карие глаза миндалевидной формы. Молодая, лет восемнадцать может даже чуть меньше. Руки скрещены на груди. Красивые кисти рук. Я бы сказал утонченные. Отлично, похоже мои новые дружбаны за спасение жизни мне деваху подогнали. Да еще какую!
Девица стояла и насупившись смотрела на меня.
Чего пялишься снегурка? Али не мил я тебе? Со снегурочками у меня особые отношения. Пару лет назад на корпоративе оприходовал сразу двух за вечер. На тех правда одежды поменьше было. Но ничего и с этой ее снять можно.
Я посмотрел на девушку и улыбнулся. Мышцы на лице уже немного отогрелись, так что улыбка вышла вполне нормальной.
Снегурка недовольно скривилась.
Что опять не так? Я попытался приподняться. Мне это с трудом удалось. Сел в санях. Мои товарищи отступили на шаг назад и исчезли за моей спиной.
Всё еще приветливо улыбаясь, я встал.
— На колени презренный! — строго произнесла барышня и указала мне тонким пальчиком, куда мне следовало бы встать.
Что еще за новости? Ага, ролевые игры! Интересный ход! Я оглянулся, «друганы» отступили почти к самой стене.
— Я, княжна Миронова, приказала тебе, отпрыск презренного рода, преклонить передо мной колени! — раскрасневшись от напряжения произнесла снегурочка.
Я замер. На колени? Серьезно? Усмехнувшись, я произнес:
— Прости, милая, но БДСМ не люблю, а так я не против, если тебе поиграть захотелось. Так что на колени перед тобой я не встану!
Девушка взмахнула рукой, и моя щека взорвалась болью. Черт! Она ведь даже не дотянулась до меня!
Я схватился за щеку. Значит все-таки грубости любим?
— Как ты смеешь так со мной говорить⁈ — гневно выкрикнула снегурка.
Ты чего творишь, красавица? Да за эти выкрутасы, я тебя не то, что на колени поставлю, я тебя заставлю принять такие позы, что самому потом стыдно будет. Но ничего я-то потерплю, а тебе как бы плохо не стало. Я глянул на все еще розовощекую девушку и клятвенно пообещал себе, что увижу её еще и не в таких ракурсах.
— А как мне с тобой говорить? — я начинал не на шутку злиться.
Если собрались мне ролевые игры устраивать, то предупреждать надо. Я бы правила пояснил, стоп-слово придумал. Всегда нужно иметь возможность остановить этот балаган.
Я вздохнул, немного помедлил и широко улыбнулся в надежде, что девушка оценит моё дружелюбие. Мужчина сильнее, и он должен показывать свою силу готовностью идти на компромиссы со слабым полом. Не важно, что будет потом, главное посыл. Но не тут-то было.
— Как ты смел, презренный, — продолжила снегурочка, — уничтожить тотемное животное моего рода? Теперь мой род погибнет, скатившись в голод и нищету. И в этом виноват ты!
Это она сейчас серьезно? Тот зубастый крокодил — тотемное животное? Но мне вдруг показалось, что игры кончились. Мне начали предъявы лепить.
— Ты о чем, болезная? Ну замочил я селедку-переростка. Что с того-то? Твоему роду кушать нечего? Так котлет из вашего крокодила наделайте!
Я редко лез за словом в карман, тем более, когда меня решили обвинить в том, что выжил. Мне что надо было на корм этой рыбине себя пустить?
— Ты слишком дерзок, для отпрыска презренного рода, — немного спокойнее ответила девушка. — Мой род тысячу лет поклонялся кусуре, а ты лишил нас смысла жизни!
Постой паровоз. Если ты такая старая, то я свои претензии на различные ракурсы снимаю. Я с такими старыми дел иметь не хочу. Геронтофилом никогда не был и быть не собираюсь. Это я подумал, а вслух сказал:
— Буду не против, если станете поклоняться мне, как человеку, победившему чудовище и избавившему ваш род от необходимости служить крокодилу. Можешь начать прямо сейчас, у меня весь вечер свободен.
Вот есть у меня такая проблема. Иногда говорю не то, что думаю, и не думаю, что говорю.
— Мразь! — взревела снегурка и снова стала вся красной.
Да, те снегурочки на корпоративе тоже такими в итоге стали, вот только им для этого порядком попыхтеть пришлось. А эта гляди-ка, не на шутку распалилась.
— Сорок плетей за неуважение к роду Мироновых! Я наследная княжна вынесла приговор и немедленно исполню наказание!
Не успел я сообразить, как она может быть наследной, если не мальчик, как меня неведомой силой развернуло и сорвало остатки одежды. Я уже хотел было объяснить ей, что незачем наседать, так можно и серьезно нарваться, как спину обожгло. Я стиснул зубы, но стон все равно вырвался наружу. Что-то горячее потекло по спине, стекло по заднице и стало капать на пол.
Я глянул вниз. Красные капли крови образовали уже небольшую лужицу.
Да ты с ума сошла, ряженая!
Развернувшись, я посмотрел ей в глаза. Следующий удар я снова пропустил, но заметил, что перед этим снегурка делает легкий взмах рукой. На этот раз я не стонал, но зубы сжал аж до скрипа. Зато к новому удару я был готов.
Едва княжна замахнулась, как я сжал кулак и стукнул им воздух перед собой. Короткая молния вырвалась из сжатых пальцев и ударила снегурке по шапке. Женщин я не бью, а по шапке можно. Разукрашенный головной убор слетел, обнажив роскошную копну русых волос.
Девушка шмыгнула носом, мотнула головой, отчего волосы золотом рассыпались по плечам. Я аж засмотрелся, какими они были красивыми. Это меня и подвело.
— Сопротивляться вздумал? На каторгу сошлю!
— Постой княжна! Мы с тобой стоп-слово не выбирали, но давай притормозим!
Что-то тяжелое ласково коснулось моего затылка, и я отрубился.