Громкий звон, стоявший в ушах, пронзал голову невыносимой болью, словно длинная холодная игла. Приподнявшись на локтях, Кенджи так сразу и не понял, где он находится и что вообще происходит. Последнее, что он помнил — вечер у Червя, дальнейшие же события точно были скрыты за завесой густого тумана. Вокруг же тем временем творился полнейший хаос. Возле горящих обломков помоста корчился императорский гвардеец с оторванной рукой, что, постанывая, из последних сил пытался отползти подальше. Не преодолев и пяти шагов, он содрогнулся в последней агонии и замер. Один из артистов, еще недавно развлекающий публику игрой на флейте, сменил музыкальный инструмент на невесть откуда взявшимся кривой меч и теперь яростно рубился с парнем в богатых одеждах, который компенсировал отсутствие оружия скоростью и ловкостью движений. Увы, сноровка ему не помогла: запутавшись в полах плаща он оступился и замешкался, чтобы через мгновение рухнуть на землю без половины черепа.
Вот только его противник не успел отпраздновать победу, так как какой-то пожилой мужчина разбил ему о голову тарелку, а следом воткнул длинный осколок прямо под кадык негодяя. Не успел он осесть на землю и выронить из ослабевших рук клинок, как старик подхватил его и с боевым кличем ринулся в бой. Бывшие циркачи, гимнасты и музыканты, сбросившие маски и вооружившись до зубов, кромсали опешивших гостей; некоторых из них пытались оказать сопротивление, другие — спастись бегством, большинство же и просто метались туда-сюда, растерянные, не понимающие, что происходит, при этом количество погибших и с той, и с другой стороны уже явно перевалило за пару десятков.
Вдруг Кенджи накрыла чья-то тень. С трудом повернув голову, он увидал, как над ним навис бугай, сжимающий в правой руке ручной топорик. Недобро ухмыльнувшись, здоровяк уже было приготовился отправить Кенджи на тот свет, как его сбил с ног невесть откуда взявшийся Макото. Оба кубарем покатились в сторону, осыпая друг друга градом ударов — но вот наконец сумевший прижать противника к земле Макото одним резким движением сломал тому кисть, лишив возможности дальше вести схватку, для верности треснул локтем в висок, окончательно сломив сопротивление, а после, подобрав топорик, вонзил лезвие прям промеж глаз злодея.
Поднявшись на ноги, Макото поспешил к Кенджи и что-то закричал — вот только шум в ушах все не стихал и заглушал его голос, так что выглядел он сейчас словно рыба, выброшенная на берег жестокими волнами. Мотнув головой, Кенджи почувствовал, как из его левого уха что-то вытекло прямо за шиворот — взглянув на собственную ладонь, Кенджи увидел, что она алая от крови.
— … датель!
Звон понемногу стихал, хоть в глазах все еще и двоилось, и Кенджи уже потихоньку начал различать звуки царившего вокруг хаоса, состоящего из воплей, криков, ругани, стонов треска ломающегося дерева, выстрелов и звона стали. Ноздри же резал резкий запах дыма.
— … предатель! — прорезал какофонию вопль Макото, который одним рывком поднял Кенджи на ноги, попутно не дав рухнуть обратно. — Этот ублюдок Исаро каким-то хером провел сюда своих людей вместе с оружием! Император мертв!
— Что?.. Симада погиб?.. — только и смог произнести Кенджи, все еще пошатываясь и ощущая во рту железный привкус; видимо, упав, он все-таки прикусил язык. Что ж, ему еще повезло легко отделаться. — Но как…
— Не сейчас! — перебил его Макото. — Нужно найти отца с братом и уходить отсюда, да поживее, иначе за наши шкуры я тоже и медяка не дам.
Долго искать им не пришлось. Высокую фигуру Каташи, облаченного в праздничный наряд зеленых и черных цветов, было видно издалека. Окруженный разом пятью противниками, он не выказывал и доли беспокойства, просто являя собой само воплощение невозмутимости, несмотря на то, что был полностью безоружен, тогда как враги его сжимали короткие кривые клинки, кинжалы и палицы. При этом никто из пятерки не решался нападать, обмениваясь меж собой тревожными взглядами, точно чуя, что невзирая на численный перевес, драка может дорого для них кончиться. Но вот наконец самый храбрый — или же безрассудный?.. — из негодяев издал яростный вопль и бросился на главу Дома Змея, яростно размахивая клинком.
Одним неуловимым движением Каташи ушел в сторону и выбросил в сторону парня руку. Разрезав мечом лишь воздух, тот по инерции пробежал еще несколько шагов и упал на колени, тяжело хрипя; на месте, где еще несколько мгновений назад был кадык, теперь зияла дыра размером с кулак, сочащаяся кровью. Дотронувшись до горла, точно все еще не веря в собственную смерть, воин рухнул лицом в землю и испустил дух. Каташи же брезгливо отбросил в сторону склизкий окровавленный комок, достал из-за пазухи платок, вытер руку, и отбросил кусок ткани в сторону.
— Если хотя бы один из вас не проживет дольше десяти ударов сердца, я буду искренне разочарован, — стальным голосом произнес Каташи, обращаясь к приятелям погибшего.
Какое-то время они колебались, точно раздумывая, продолжать ли бой, либо же дать деру, однако спустя миг вся четверка как один ринулась на Каташи, намереваясь изрубить его на куски. Бой начался столь быстро, что ни Кенджи, ни Макото при всем желании не успели бы прийти тому на помощь. Впрочем, вряд ли глава рода Такэга в ней нуждался.
Вспыхнувшие огнем кулаки Каташи мелькали в воздухе так быстро, что сливались в один огненный вихрь, несший только смерть. Противники падали один за одним — и вот уже у ног Каташи лежало уже три бездыханных тела, сам же он, казалось, даже не запыхался, отделавшись лишь тонкой царапиной над левой бровью. Из ранки выступила капелька крови — сняв ее мизинцем, глава Дома Змея недовольно покачал головой и цокнул языком, точно стыдя сам себя за допущенную оплошность. А после же, не медля, обрушил на оставшихся в живых негодяев все свои приемы.
Сноп искр заставил одного из них отшатнуться в сторону и взвыть от боли, прикрыв опаленное лицо свободной ладонью. Резкая подсечка сбила неприятеля с ног, а удар каблуком сломал кадык, что теперь лежал практически на плече. Другой супостат не терял времени даром и все же умудрился задеть Каташи. Просвистевший в воздухе меч самым кончиком разрезал жилет и рубаху, оставив на боку их хозяина узкий порез. Сморщившись от боли, Каташи увернулся от последующего замаха, мыском туфли подбросил в воздух лежавший на земле кинжал и ударом с ноги отправил его в сторону явно не ожидавшего подобного приема врага.
Нож вонзился ему в грудь по рукоять, заставив рухнуть на спину. Последний оставшийся на ногах противник заметно дрогнул — однако на подмогу ему подоспело еще парочка дружков, но на помощь отцу пришли Кенджи и Макото.
Несясь словно ветер, он, не сбавляя скорости, прямо на ходу ловко подобрал валяющееся возле мертвого императорского гвардейца копье и ворвался в схватку словно ураган. Один из недругов не успел и повернуть голову в его сторону, как Макото проткнул того практически насквозь. Каташи расправился со вторым, Кенджи же прикончил последнего, поразив его подобранным мечом.
— Отец! Ты ранен? С тобой все в порядке? — взволнованно спросил Макото, тяжело дыша.
— Странный вопрос, учитывая происходящее вокруг, — ответил Каташи. — Где твой брат?
— Я здесь, отец, — около них возник Ичиро. Несмотря на довольно потрепанный вид — аккуратная еще не так давно прическа была растрепана, в волосах застряли щепки, одежда же его была покрыта сажей и пятнами засохшей крови, к счастью, как оказалось, чужой — на первый взгляд он был цел и практически невредим. — Что происходит? Почему эти люди напали на гостей? Кто позволил им пронести во дворец оружие? Откуда…
— Сын, — прервал его Каташи, — ответы на все эти вопросы, разумеется, волнуют меня не меньше, чем тебя. Однако поразмыслить над ними мы сможем позже, в более спокойной обстановке, когда…
Однако не успел он закончить, как шум и гам вокруг прорезал громкий крик:
— Такэга!
Оглянувшись, они увидели Исаро Ода в полном боевом облачении, что стоял в паре десятков шагов от них в окружении десятка вооруженных воинов.
— Жалкий предатель! — со злобой сплюнул на землю Макото. — Так и знал, что здесь замешан кто-то из твоей гнусной семейке. Уже к завтрашнему рассвету ты и твои приятели будете кормить ворон!
— Заткни пасть, щенок, — презрительно ответил Исаро; Макото вспыхнул и сделал было шаг вперед, но Каташи остановил его, положив ладонь на плечо. — Я обращался не к тебе, а к старому псу, с котором у меня есть кое-какие давние счеты.
— И я выслушаю все, что ты хотел мне сказать, — спокойно произнес Каташи; голос его было ровен, на лице не дрогнул и мускул, и только глаза, просто-таки мечущие молнии, выражали его истинные эмоции. — Не скажу, что с удовольствием — разговаривать с червем навроде тебя побрезговал бы и чистильщик выгребных ям — но мы все же взрослые культурные люди, не так ли?
— Болтай-болтай, — скривился Исаро. — Все равно сегодня ты встретишь смерть от моей руки. Ты, и все твое сучье отродье. Или ты думаешь я простил твоему семейству вот это?
Он снял перчатку и поднял вверх левую ладонь, демонстрируя отсутствующий до фаланги безымянный палец.
— Мой отец был человеком чести и поступил так, как должно, — сказала Каташи, и, немного подумав, добавил: — Хотя нет. Чересчур милосердно. Помнится, кто-то из его людей советовал оскопить тебя и продать в бродячую ярмарку. Надо сказать, поразмыслив, я признаю, сколь мудры были его слова. Как паяц ты бы выглядел куда более внушительно, нежели сейчас, сыплющий пустыми угрозами. Глупец, ты и впрямь думаешь, что тебе или кому-либо из твоих людей позволят покинуть это место живым? Ты и твои головорезы могут справиться разве что с безоружными гуляками — да и то вероломно ударив их в спину — однако в схватке с настоящими воинами вас ждет лишь один исход.
— А ты сегодня куда более самоуверен, чем обычно, — усмехнулся Исаро. — Вот только знай, что сегодня никто и ничто не помешает мне свершить мою месть. Я уничтожу тебя, твоих сыновей, твой Дом, все, чем ты так дорожишь и за что трясешься, втопчу в землю имя твоего рода и…
— Ты пришел сюда драться или болтать, девятипалый? — прервал его Кенджи, которому до ужаса хотелось закончить этот вечер. И не важно, кто из присутствующих здесь встретит завтрашний.
— Да как ты смеешь, грязнокровка!.. — взвизгнул Исаро.
— Не важно, кем были его родители — говорит он по делу, да и будем откровенны, чести у него больше, чем у прочих, родившихся и выросших среди роскоши и богатства, — произнес Каташи, поднимая лежавший неподалеку меч; несколько раз взмахнув им в воздухе перед собой, проверяя баланс, он встал в боевую стойку и лезвие клинка объял жаркий огонь, совсем как тот, что горел в его взгляде.
Обмен «любезностями» был закончен и теперь заговорила сталь. Уповая на численное превосходство, люди Исаро бросились в яростную атаку, явно намереваясь изрубить противников на куски за несколько мгновений. Зря. Не прошло и трех ударов сердца, как несколько из них поплатились за свое безрассудство жизнями. Да, пускай Кенджи и его соратники заместо доспехов были облачены в парадные костюмы, вот только умением каждый из них превосходил любого из оппонентов на голову.
Когда почти треть их врагов лежали иссеченными на земле или корчились в предсмертных муках, оставшиеся на ногах сменили тактику, взяв противников в кольцо и решив вести бой куда более осторожней. Впрочем, сам Исаро и так с самого начала схватки держался за спинами своих воинов, лишь подбадривая их криками и последними словами костеря все семейство Такэга.
— Быть может, ты скажешь мне все это лицом к лицу, как и подобает мужчине? — презрительно бросил Каташи после того, как очередной супостат рухнул на землю с перерубленным горлом. — Не зря мой отец говорил, что скорее черепаха, подброшенная в воздух, взмоет в небеса, чем кто-то из семьи Ода прославится храбростью. Напомни, как за глаза называли твоего деда? Сэтору Дрожащий Лист или Сэтору Мнительный?
— Хватит!.. — рявкнул Исаро, расталкивая столпившихся перед ним солдат. Судя по всему, слова Каташи задели его за живое. Ноздри мужчины раздувались от гнева, лицо покрылось багровыми пятнами, а жилы на шее вздулись подобно канатам. — Ты прав. Давай закончим это прямо здесь и сейчас. Только я и ты. И пускай если хоть кто-то — не важно, из твоих людей или моих — попробует помешать поединку, пускай его проклянут боги и отвернутся духи предков.
— Воистину, — кивнул Каташи.
Вокруг них тут же образовался широкий круг; при этом никто не терял бдительности и готов был кинуться на помощь своему лидеру в любой момент, если бы вдруг хоть кто-то посмел нарушить договоренности. Какое-то время и Каташи и Исаро лишь меряли друг друга пылающими взглядами, ожидая.
Первым не выдержал глава рода Ода. Издав яростный клич, он бросился вперед. Каташи же и не шелохнулся. Казалось, клинок Исаро вот-вот разрубит его пополам, от плеча до паха, как Каташи ушел в сторону; быстро, грациозно, одним коротким шагом. Меч разрезал только воздух. Без мига передышки Исаро ударил еще раз, и еще, и еще — Каташи без каких-либо затруднений отбил все атаки, при этом не спеша идти в ответное наступление.
Трижды Исаро пытался прикончить заклятого союзника. Трижды Каташи отводил в сторону вражеский клинок, что не нанес ему и царапины.
— И это все, на что ты способен? — насмешливо поднял он бровь, покуда Исаро тяжело дышал, переводя дух. — Право — болтать у тебя получается куда лучше, чем драться.
— Я еще даже и не начал, — огрызнулся тот и на лезвии его оружия заиграли молнии. — Это была разминка, не более.
— Чудно, — усмехнулся Каташи и его меч объяло пламя. — А я уж думал, что так до конца жизни больше и не дождусь достойного поединка.
Едва закончив последнее слово, он сделал резкий взмах, запустив в сторону Исаро огненную плеть. Тот же в ответ прописал лезвием восьмерку, погасив огонь и заставив Каташи отступить на пару шагов назад. Воодушевленный пускай и маленькой, но победой, Исаро крутанул клинком, создав мигающий вспышками вихрь. Каташи сумел увернуться от приема — пускай и ценой куска рукава.
— Ты зря подпустил меня так близко, Каташи, — прорычал Исаро, до белых костяшек сжимая рукоять килнка. — Я годами следил за каждым твоим шагом, изучал тебя, внимал каждому слову, дабы в нужный момент нанести решающий удар. Ты и не представляешь, насколько сладок будет вкус моей мести!..
— Я никогда в жизни не сомневался в твоей подлой натуре, слизняк, — сплюнул на землю Каташи. — И держал я тебя рядом с собой лишь для того, чтобы лично пронзить твое черное сердце, когда ты обнажишь свою истинную натуру.
Они одновременно ринулись навстречу друг другу и воздух снова наполнил лязг стали. Никто бы в здравом уме не стал бы спорить, что Каташи был умелым и опытным бойцом, однако и Исаро не являлся зеленым юнцом, только-только сменившим деревянный меч на настоящее оружие. Это напоминало смертельный танец, в котором ни тот, ни другой не могли одержать верх. Но вот очередной всполох искр опалил Исаро лицо. Взвыв, он выронил меч, отступил назад, упал на колени и закрыл глаза ладонями.
— Кажется, вот и все, — Каташи повел в воздухе мечом перед решающим замахом. — Мой отец отнял у тебя палец, тогда как я заберу жизнь. Как ты того и заслуживаешь, предатель. Есть что сказать напоследок?
Каташи сделал шаг вперед и занес над головой меч, но не успел он нанести, как ослепленный Исаро вдруг выхватил из-за пазухи пистолет. Грохнул выстрел. Каташи чуть покачнулся, едва не утратив равновесие — а потом резким взмахом отсек Исаро голову. Еще пару мгновений тот сжимал в кулаке дымящийся пистоль, но потом тело его рухнуло на бок. Рядом осел и Каташи, на левом боку которого быстро расплылось багряное пятно.
Первым оцепенение с себя сбросил Макото. Издав почти что звериный рев, он за несколько стуков сердца отправил на тот свет троих людей Исаро, которые едва-едва сопротивлялись. Кенджи не отставал, без пощады рубя оставшихся в живых предателей, и даже Исаро поразил нескольких врагов — и вот, уничтожив всех противников, они все вместе окружили тяжело дышащего Каташи.
— Отец!.. — Макото стянул с себя порванный жилет и бережно положил ему под голову. — Не шевелись! Сейчас мы найдем лекарей и…
— Нет, сын, — прервал его Каташи и задался в хриплом кашле. — Ни знахари, ни их снадобья, ни что-либо другое мне уже не поможет. И мы оба это знаем.
— Весь род Ода до последнего колена поплатится за проступок Исаро! — воскликнул Ичиро, упав на колени рядом с братом. — То, что он совершил — немыслимо!.. Отец, знай, я не успокоюсь, пока каждый из этих негодяев не будет болтаться в петле!
— Ичиро, ты ли это? Подойди поближе, я не узнаю тебя, — Каташи выдавил из себя слабый смешок, который, судя по гримасе боли, на миг мелькнувшей на его лице, стоил ему немалых усилий. — В твоих словах я слышу нашего дорогого Джиро. О, он загорался быстрее промасленной сухой лучины — хватало только одной искры. Что ж, совсем скоро я смогу обнять его и вместе усесться пировать вместе с нашими предками…
— Не говорите так, господин Такэга, — вмешался Кенджи. — Вы проживете еще много-много…
— Хватит, — мягко, но голосом, не терпящих возражений, прервал его Каташи. — Времени у меня становится все меньше, так давайте не будем тратить его впустую. Ичиро, Макото, подойдите поближе, дети мои, — подождав, пока оба сына склонятся над ним, он продолжил: — Для меня не секрет, сколь вы разные характером и в спорах готовы поломать друг о друга немало копий. Однако пора отставить все разногласия и позабыть старые обиды. То, что произошло сегодня — только начало, помяните мое слово. И судьба всего Дома — Великого Дома Змея — целиком и полностью зависит от вас. Начнете грызню — и от нашего рода останется только пыль, что рассеет ветер. Прикроете друг друга в трудный час — и цвета нашего Дома будут носить еще сотни и сотни лет. Помните об этом. Кенджи, — Каташи перевел на него взгляд и Кенджи увидел в нем немую просьбу; сжав губы, он коротко кивнул, на что Каташи ответил легкой улыбкой. — Ты уже не раз вытаскивал моего младшего сына из передряг и, я уверен, еще сделаешь это не раз. А где один, там и двое, верно?..
— Клянусь, что сделаю все возможное для вашей семьи и нашего Дома, господин, — поклонился Кенджи.
— Знаю. И безмерно благодарен тебе за это. Что ж… Надеюсь, господин Сато не откажется выпить со мной кружку-другую. В момент нашей последней встречи разговор у нас, увы, не слишком заладился.
Произнеся это, Каташи вздохнул в последний раз — и после взгляд его заволокла пелена. Наклонившись, Макото бережно провел ладонью по лицу отца, закрыв тому глаза, а после сжал кулаки:
— Я найду этого Землепашца и засуну эти драгоценные сферы так глубоко, что он вообще пожалеет, что когда-то перешел нам дорогу, — мрачно заявил он и, в ответ на недоуменный взгляд брата, буркнул: — Объясню попозже. Долгая история.
— Кажется, все негодяи мертвы или сложили оружие, — покачал головой Ичиро и огляделся по сторонам. Действительно: немало гостей сложили головы, однако оставшимся вместе с подоспевшей стражей удалось перебить негодяев, некоторые из которых, видя безвыходность ситуации, сдались на милость победителям.
— Не все, — сказал Кенджи, у которого в голове наконец-то сложилась целая картинка. — Кажется, нам нужно нанести визит одному старому знакомому. И лучше с этим не медлить. Однако пред тем мне нужно навестить Хо.
В этот момент он вдруг вспомнил слова ведьмы: «… подавившийся змей, пытающийся сожрать собственный хвост».