Утром встали поздно, почти в одиннадцать. Светило яркое солнце и было очень тепло.
Катя, на удивление, чувствовала себя хорошо. Пыталась помочь дяде с приготовлением завтрака. Потом сама вымыла грязную посуду. Немного побродила по полянке, на которой стояла палатка и вернулась к Белому. Постояла у матраса, на котором лежал Олег и тихо спросила.
— Можно я с тобой рядышком посижу?
— Конечно можно, малыш. Мне будет приятно, что моя хозяюшка рядом со мной.
— Тебе плохо, дядя? Болит?
— Лучше, чем было вчера, но не очень хорошо.
— Ты хочешь здесь остаться, чтобы совсем быть здоровым?
— Да, Катюнь. Только для этого.
— Я поняла.
И Катя, растроенная, замолчала, отвернулась и посмотрела на озеро.
Через несколько минут опять глянула на Белого.
— А тётя Руся очень красивая. У неё такие волосы!!!! Густые, пушистые и длинные! Мне б такие…
— Ты всё же подсматривала вчера? — недовольно спросил Олег.
— Нет. Я пообещала не подсматривать и не подсматривала. Через полотенце ничего не было видно. Но я её всё равно увидела. Как-то иначе, по-другому. Через закрытые глаза.
Олег аж подскочил на матрасе.
— А ты её ВСЮ видела?
— Нет, только до животика. А что?
— Да нет, ничего… А… — голос Белого стал жестче.
— А ты чувствовала, о чём Руся думала?
— Нет. Я не знаю, о чём она думала, но поняла, что я ей нравлюсь, и она тебя… любит, дядя.
— Кать. Ты ещё маленькая, что бы понимать такое.
— Нет, я не маленькая. Она тебя любит так же, как мой папа мою маму. Вот.
Катя обиделась и снова отвернулась от Белого.
— Малыш, давай не ссориться. Хорошо?
Катя повернулась к мужчине, погладила одеяло, под которым тот лежал.
— Я не хочу обижаться. А можно лягу с тобой рядышком? Я не буду тебе мешать.
— Ложись. Мне приятно будет.
Белый откинул край одеяла и затащил в норку Катю.
— Катюнь. У нас есть немного свободного времени. Давай поиграем с тобой в игру.
— Какую?
— Ты сейчас ляжешь так, что бы ни касаться меня и дашь мне ладошку.
Катя поворочилась под одеялом, отстраняясь от дяди, и положила свою руку ему на живот.
— Хорошо. Не чувствуешь меня рядом? НЕ прижимаешься ко мне? — спросил Олег, положив свои руки на Катину.
Девочка провела другой рукой между собой и Белым.
— Нет, я в сторонке лежу.
— Хорошо. А игра такая. Ты сейчас закроешь плотно-плотно глазки и постарайся увидеть то живое существо, о котором я думаю. Оно будет как изображение на картинке. Попробуй увидеть не у меня в голове, а так, словно это находится перед твоими закрытыми глазками. Не напрягайся и не придумывай ничего. Что видишь, то и называй. Это игра называется «Угадайка».
— Постараюсь.
— Приготовились. Первая картинка. Начали.
Через несколько секунд Катя ответила.
— Листик.
— Вторая.
— Кошечка. НЕТ! Котёнок, маленький.
— Третья.
— Лягушка.
— Четвёртая.
— Собачка.
— Пятая.
— Мама. МАМА?
Катя подскочила и отдёрнула край одеяла с лица Белого.
— Я угадала? Я правильно увидела маму?
Олег с невозмутимым лицом прижал Катю вниз.
— Мы ещё не закончили.
Катя вновь легла, и также, как и дядя, прикрыла одеялом лицо.
— Дядь Белый, давай дальше, я готова.
Белый подождал, пока Катя, поёрзав, успокоится, и продолжил.
— Приготовились. Шестая.
— Озеро вокруг нас и ветер дует сильный. С кустов листики летят.
— Седьмая.
— Дядя Витя едет на машине и улыбается. Сейчас… песню какую-то поёт.
— Восьмая.
— Бабушка какая-то.
— Девятая. Постарайся рассказать, как выглядит эта бабушка. Начали.
— …У неё светлые волосы, зелёные глаза… На самом кончике носа очки. Она что-то делает руками… Не готовит еду… А… у неё в руках маленький носочек… Всё… Больше ничего не вижу.
— Хорошо. Десятая. Последняя. Самая сложная. Сосредоточься. Постарайся увидеть как можно больше. Почувствуй. Потянусь сама к картинке.
Катя, глубоко вздохнув, подскочила и, обхватив Белого за шею, прижалась к нему со всей силы.
— Катя. Жду ответа.
— …
— Кать…
— Дядя Олег. Я увидела тебя, почувствовала твою любовь. Почувствовала, что ты мне не чужой. Ты как будто поместил меня в себя, и я очутилась в море любви, тепла, ласки и нежности. Я такого никогда не чувствовала.
Катя подняла голову и посмотрела своими зелёными глазищами на Белого.
— Я правильно ответила на твои вопросы?
— Почти на все.
— А на какой неправильно?
— Давай ещё раз. Поднимись немного и положи теперь свою ручку мне на лоб. Закрой глаза. Сосредоточься. Что ты сейчас видишь?
— Муравей на листике.
— Да. Это правильный ответ на первый вопрос. А ты ответила — листик.
— Я муравья не увидела. Он совсем маленький. А ещё?
— Давай. Готова?
— Да.
— … Две птички… чайки, высоко-высоко в небе летают.
— А ты сказала, что озеро и ветер сильный. Так?
— Да. Но и озеро было и ветер дул.
— Да, было. Но ты должны была увидеть на картинке живое существо, о чём и я и говорил вначале. Говорил такое?
— Да. Ты говорил. А давай дальше? Интересная игра. Я как будто чужими глазами смотрю.
— Катюнь. Ответь — ты устала? Только честно.
— Немного. Голова кружится.
Белый посмотрел внимательно на Катю. Она была немного бледной, а на её лобике выступило несколько капель пота.
- -
— «То, что в Кате проявился ДАР, это понятно. Уже сейчас она хоть и совсем слабый, но явный интуит. Пока чувствует бОльшим образом тактильно. Ярко выраженной чувствительности нет, хотя её эмоциональный фон всегда был выше нормы. Её руки во время контакта продолжают оставаться в норме, не нагреваются. Что же. Надо постепенно «разгонять» её способности. А что бы не наговорила лишнего, поставлю ей кратковременную блокировку. Это будет лучше для неё»…
- -
— Нет. Достаточно. На этом закончим. Эта игра быстро утомляет организм. Я ты ещё очень слабенькая.
— Жалко. Белый, а тебя зовут Олег?
— Да. Солнышко. Меня зовут так. Но много лет меня зовут просто Белым и я к этому давно привык. Лучше и ты продолжай меня так звать.
— Хорошо. А с мамой я смогу играть в такую игру?
— Ты задала такой вопрос, что мне придётся поговорить с тобой серьёзно. Сядь, пожалуйста.
Катя села на матрасе, а Олег приподнялся, подсунув под спину подушку. Посмотрел прямо в глаза смотревшей на него серьёзной девочки.
«Она рано повзрослела, но это не моя вина», — мелькнула мысль у Белого, а вслух сказал совсем другое.
— Солнышко. Ты хоть и маленькая девочка, но умная и я понимаю, что мои слова дойдут досюда, — Олег протянул руку и коснулся пальцами лобика девочки, — и досюда, — и он прикоснулся к груди в районе сердца Кати…
Белый сдвинул подушку и лёг нормально на матрас.
— О том, что с тобой произошло на этом островке, ты не должна рассказывать всем. Даже маме и папе. И дедушке тоже. Ты можешь рассказывать о том, что видела вокруг — о встрече с лосихой Машей и лосёнком, о природе, об островах. О птичках, которых мы кормили. Как мы катались по озеру, но о бабушках, что нам помогли, ты должна молчать всегда. Это твоя и моя тайна до конца нашей жизни. Поверь, каждый твой рассказ может закончиться твоей болезнью. А заболеть снова ты же не хочешь, ведь так?
— Не хочу, дядь. Я не буду рассказывать. Понимаю, что у меня будет болеть голова. Вот сейчас ты вспомнил о них, а у меня в голове кольнуло.
— Это наша тайна. И то, что тебя кольнуло, доказывает, что я прав. Постарайся даже не думать о бабушках.
— А о русалке можно?
— О Русе можешь. Расскажи, какая она красивая и похвастайся тем, что она тебе подарила.
При этих словах Катя прикоснулась к маленькому кармашку на сорочке.
— Ты поняла?
— Да.
— Теперь о «Угадайке», в которую мы с тобой играли. Об этом тоже не нужно рассказывать. Тем более самой пытаться играть с твоими родными. Через месяц мы с тобой снова увидимся, тогда и поиграем. Договорились?
Катя улыбнулась и опять сказала. — Да.
— А почему играть с ними не надо, так потому, что и у мамы и папы сразу разболятся головы. И будут болеть долго-долго. Поверь, я знаю.
— А с дедушкой?
— С дедушкой особенно. Он ведь самый старенький из вас. Пожалей его.
— Хорошо, не буду. Но мы с тобой потом поиграем? Ты обещаешь?
— Обещаю. А я…
— Всегда выполняешь свои обещания, — Катя засмеялась.
— Вот и ты выполняй. Тогда у всех всё будет хорошо. А теперь нагнись ко мне.
Катя наклонила голову, а Белый прижал свои руки к её вискам, закрыл глаза и на несколько секунд словно отключился…
Отстранив её от себя, вновь посмотрел на спокойное лицо девочки и, шутя, скомандовал.
— Теперь быстро давай готовить перекус. Вместе. Скоро к нам доберётся дед Дмитрий и отвезёт тебя к машине дяди Вити. А тот уже доставит тебя прямо в руки маме. Да, совсем забыл, Солнышко.
И Белый, достав из-под подушки конверт, протянул его Кате.
— В этом конверте записка и карта памяти от фотоаппарата. Отдай всё маме. Не забудешь?
— Нет, не забуду. А там снимки, где я?
— Да, милая. Там много всего. Сама удивишься, когда будете смотреть эти фотки.
Катя, уже встав с матраса, сделала шаг, наклонилась и поцеловала в щёку Белого.
— Спасибо тебе, дядя Бе… Олег. Ты очень добрый. Спасибо тебе за всё. Спасибо за то, что вылечил меня. Спасибо за то, что любишь меня. Спасибо за то….
И после каждого спасибо, она целовала Белого в нос, в глаза, в щёки, в лоб…
Олег лежал, буквально купаясь в той нежности и любви, которая шла этой маленькой девочки. В уголках его глаз вновь сверкнули слезинки. Ему было безумно хорошо.
— Ты только не плачь, а то я буду тебя целовать до тех пор, пока ты не перестанешь. ПОНЯЛ? — И Катя сдвинула домиком свои бровки, пытаясь выглядеть уж совсем серьёзной.
— Пощади меня. Я и так уж не знаю куда деться от твоих поцелуев. Весь мокрый.
— А ты никуда и не денешься от меня, — со смехом сказала Катя. — Всё, вставай потихоньку. Давай готовить кушать.
* * *
Вскоре к острову причалил катер Дмитрия Михайловича. Белый, подняв девочку на руки, аккуратно передал её в руки деда.
— Здравствуй, милая.
— Здравствуй, дедушка.
— Готова к плаванью?
— Готова. Только жилет надо одеть.
— Вот! — воскликнул дед и поднял указательный палец вверх. — Это правильно. Сначала жилет, а потом в море.
Взрослые улыбнулись, а дед, пряча взгляд, обратился к Белому.
— Не думал, что ты так выглядишь.
— Нормально всё, деда.
— Нормального-то мало. Порой неживые выглядят лучше. Всё, не буду молоть языком. Ты наверняка и сам себя в зеркало видел. Эх… На вот… Держи сумку, что я тебя собрал, а мы пошли. Сейчас встречная волна будет, скорость сбавлю. Как передам в руки Виктору, позвоню. Сообщу.
— Спасибо, деда. Я с тобой рассчитаюсь.
— Дурак ты, Олег. Нужны мне твои деньги. Ты лучше приводи побыстрее себя в порядок. А через неделю жду тебя у себя. В баньку мою сходим, попарю тебя.
— Деда! Не надо!!! Я как вспомню последний раз, когда у меня шкура лоскутами слезала….
— Дурачина. То не шкура, а грязь из тела выходила.
Дмитрий Михайлович перевалил сумку через борт и передал Олегу. Тот еле её удержал в руках.
— Вы что туда положили? Камней?
— Это тебе на пропитание и для выздоравления. Наверху разберёшь.
Он добродушно засмеялся и тихонько шепнул.
— Спасибо тебе, милый, за девочку-дочку. Она аж светится.
Белый улыбнулся, но ничего не ответил.
— Всё, мы почапали, — и Дмитрий Михайлович, надев на Катеньку жилет, затянул его по правилам, завёл мотор и пошёл в сторону Приозерска.
- -
Олег еле выдюжил, таща эту тяжеленную сумку наверх к палатке. Открыл и ахнул. Той еды, которая там была, хватило бы ему на месяц пребывания.
— Здоровья тебе и многих лет жизни, деда, — прошептал Белый в сторону исчезнувшго за островом катера Деда.
- -
— Понравились гостинцы, — улыбнулся дед, ощутив в груди теплый порыв благодарности и любви от Белого. — Живи, внучок, живи. Ты многим нужен. И мне…
- -
Минут через сорок отзвонились один за другим дед и Виктор.
Первый рассказал, что доставил девочку в целости и сохранности и передал прямо в руки Виктора. Катя деда даже на прощание поцеловала.
Виктор, в свою очередь, пообещал не гнать машину. Сказал, что купил девочке сок и леденцы, сейчас посадит её в кресло и включит мультики. Так что в дороге малышу скучать не придётся.
Минут за десять до прибытия, позвонит Олегу, что бы тот, в свою очередь, предупредил маму о возвращении дочери.
Белый пожелал ему удачной и лёгкой дороги и разговор на этом закончился.
Немного посидев в тишине, стал разбирать переданную дедом сумку. Вынимая и расскладывая по местам продукты, на самом дне он увидел завёрнутое в несколько газет то, что совершенно не ожидал получить. Олег аккуратно достал, развернул, открыл, понюхал, улыбнулся и крикнул от переполняющей его радости как маленький мальчишка…
… Однажды у Дмитрия Михайловича ему удалось попробовать рюмку этой настойку, вкуснее которой он никогда не пил. А тут ЦЕЛАЯ бутылка. Праздник для него на много дней!!! Ведь эта настойка, которую делал сам дед, вызывала не столь опьянение, сколько жуткий аппетит, а самое главное — она словно закукливала организм в себе, нормализуя его состояние. И влияние было совершенно чудотворным, что даже одна маленькая рюмка этого напитка в день, за неделю могла привести в норму совершенно измученного болезнью человека.
Взглянув на свои запасы продуктов, Белый хмыкнул и уже засомневался, что их хватит на неделю.
Немного порадовавшись, его лицо вновь исказилось в гримасе. Сегодня вечером, когда Катя будет уже дома и радости родных немного стихнут, он должен закончить то, с чего начались беды в их семье.
* * *
Через два с половиной часа позвонил Виктор.
— Олежка, привет. Я минутах в пяти от дома Кати.
Он говорил тихо.
— Ты чего шепчешь? — спросил Белый.
— Катя спит. Пока не хочу будить. Посадил её на лодочной станции в кресло, пристегнул. Поехал и спросил — хочешь мультики посмотреть? Та согласилась. Включил ей «Том и Джерри». Посмотрел минут через пять назад в панорамное зеркало, а она спит безпробудно. Я мультики выключил, а Катя и не отреагировала. Спит до сих пор.
— Это хорошо, что спит. Вымоталась за эти дни очень. Сейчас отдохнёт и будет в порядке. Спасибо, Витя. Сейчас позвоню маме Кати, сообщу твоё имя и что ты скоро приедешь. Давай так. Она спросит через дверь — «Кто там»? Ты ответить — «Солнышко доставлено». Слова только не перепутай.
— Да… сложно запомнить. Попытаюсь заткнуть сейчас все отверстия, что бы ничего не вылетело.
— Трепло ты, Витька. Всё, давай. Потом отзвонись.
— Сделаю.
Набрал другой номер.
— Здравствуте, Виктория Сергеевна. Это Белый.
— Здравствуйте.
— Простите, но долго разговаривать не смогу. Минут через пять Катя будет у Вас. Её привезёт мой друг. Его зовут Виктор. В ответ на Ваш вопрос кто, он ответит «Солнышко доставлено».
— А почему не Вы привезли? ЧТО С ВАМИ?
— Немного приболел. Отлежусь с недельку и приду в норму.
— Я сердцем чувствую, что с Вами что-то не так. Прошу, скажите.
— Вика. Как я и говорил — Вы удивительная девушка. Спасибо Вам за Катю. Да, пока не забыл. Катюня Вам передаст от меня записку и карту памяти. Там фотографии её пребывания со мной. Предполагаю, что хороший вечер Вашей семье будет обеспечен. Извините, но Вам пора. До свидания.
И Олег прервал вызов и задал себе вопрос.
— «А почему никто не задумался над тем, что я вернул девочку через пять дней, а не через семь, как говорил ранее?»
- -
Через несколько секунд после коротких гудков и множества вопросов «Алё», раздался звонок от консьержа.
— Добрый вечер, Виктория Сегеевна. К Вам посетитель. Его зову Виктор. С ним Ваша дочь.
— Я знаю его, спасибо. Пропустите, пожалуйста. Я их жду.
- -
Вскоре раздался звонок в квартиру.
Виктория подошла к входной двери и спросила.
— Кто там?
И звонкий голос дочери ответил.
— Мама, открывай. Бандероль в виде Солнышка доставлена получателю.
Вика открыла дверь и увидела перед собой высоченного мужчину с дочкой, сядящей у того на голове. Оба заливисто хохотали.
— Проходите, пожалуйста, и заносите бандероль, — в том же тоне ответила с улыбкой Вика. — Сейчас распакуем её… и посмотрим. Вдруг внутри не то, что я заказывала.
Мужчина зашёл и протянул девочку маме.
— МАМА, МАМОЧКА, Я ДОМА!!! — Закричала во весь голос Катя и руками и ногами обхватила свою маму.
— Солнышонок мой. Родная моя. — Вика прижала к себе ребёнка и поняла, что её стала бить дрожь — это отпускало то безумное напряжение, в котором она находилась почти целую неделю…
— «Так… Но ведь прошло не семь дней, как предупреждал Белый, а всего пять?»
Эта мысль мелькнула в голове Виктории, но она была столь несущественной, что через секунду и забыла об этом.
Спустя пару минут все немного успокоились и Виктория обратилась к Виктору.
— Спасибо Вам огромное. Я что-то Вам должна?
— Нет, что Вы. Ничего. Мне приятно было увидеть такую красивую женщину, как ВЫ, а больше мне ничего не нужно. Я пойду, хорошо? Не буду Вам мешать.
— Спасибо Вам ещё раз. Спасибо за дочь. До свидания.
А Катя, посмотрев на повернувшегося к входной двери мужчину, тихо сказала.
— Дядь Вить. А со мной Вы не хотите попрощаться?
Тот повернулся. Совершенно неожиданно припал на одно колено и серьёзным голосом сказал.
— Моя Волшебница. Прошу Вас простить меня за недостойное поведение. Вы позволите отогнать Вашу карету? А то она может помешать другим Вашим подданым.
Катя встала перед ним с гордым видом и, слегка отставив одну ножку назад, протянула вперёд правую ручку.
— Это Вам моя благодарность. Я отпускаю Вас. Надеюсь скоро Вас увидеть.
Виктор приподнял голову и, чуть касаясь своими пальцами ручки девочки, аккуратно поцеловал её пальчики.
— Благодарю Вас за такой подарок, моя Волшебница.
Виктория стояла, широко раскрыв глаза, с изумлением смотря на разыгранную сценку.
Это было настолько правдоподобно, что она неосознанно потрясла головой, но, через несколько секунд, сказка обернулась действительность.
Катя, не выдержав, взвизгнула и буквально прыгнула на шею мужчине.
— Спасибо, дядь Витя, — и она поцеловала его сначала в щёку, а потом в лоб. — Приезжай ещё. Я буду скучать.
— Увидимся, Солнышко.
Виктор аккуратно поставил девочку на ноги и, какой-то растерянный, покрасневший, неловко попрощался и метнулся за дверь.
— Катя, — спросила мама. — И что это было?
— Ничего не было, — ответила дочь и пристально посмотрела на маму. — Ты, пожалуйста, не злись. И не расстраивайся. Я почти здорова. Я буду жить, мама. Благодаря тем людям, с которыми встретилась за эти дни. Они ВСЕ удивительные. Добрые, заботливые. Они меня все полюбили. И я их. Я чувствую этим, — и Катя прижала сначала правой рукой к сердцу, а потом к лобику. — А сегодня я немного устала. Давай затра, когда отдохну, всё и расскажу.
Потом задумалась и еле слышно добавила. — Почти всё…
Виктория, не услышав последние слова, вертела свою дочку и пыталась разглядеть её со всех сторон.
— Мам. У меня уже голова кружится. Я же тебе сказала, что почти выздоровела. Да, дядя Белый просил передать тебе это.
И Катя аккуратно достала из кармана конверт и отдала его маме. Та, не мешкая, открыв, вынула из конверта сложенный листок. Развернула.
— «Уважаемая Виктория Сергеевна. С болезнью Кати нам удалось справиться. Опухоль убрали, метастазы тоже. Но в её организме есть нарушения, связанные с перенесённой болезнью. Ничего страшного это не несёт. Через месяц я с Вами созвонюсь и заберу Катю дня на три. Возможно, что это будет не последний раз. Те же прогнозы, которые я Вам озвучил вначале, к счастью, в данный момент уже не действительны. Срок лечения будет сокращён до минимума. Этому способствует организм ребёнка и его необъятное жизнелюбие.
P.S. На карте памяти вы найдёте интересные кадры. Распечатайте их для дочери. Пусть часть её жизни будет всегда с ней.
P.P.S. Пожалуйста. Не заставляйте Катю отвечать на те вопросы, на которые она НЕ ЗАХОЧЕТ отвечать. Поверьте мне, это будет благоприятствовать здоровью в Вашей семье. Особенно прошу обратить внимание на это Сергея Павловича.
С уважением. Белый.»
* * *
Зазвучала мелодия на смартфоне и, глянув, что это звонит Виктор, Олег нажал кнопку соединения.
— Ну что, передал?
— Передал. Олег, а почему ты не предупредил, что Вика такая красивая?
— Я тебе говорил, только ты пропустил мои слова мимо ушей. Да и сам бы мог сообразить, что у Кати мама не могла быть дурнушкой.
— Но такая…
— Вить, тебя опять зациклило? Вспомни, у тебя есть супруга. И тоже далеко не рядовая женщина.
— Да, это так…
— Ничего не прозвучало лишнего?
— Нет, всё нормально, только…
— Что только?
— Я, когда вышел от них и сел в машину, увидел подъехавшего Ярого. И он буквально побежал наверх.
— Предполагаешь, что хотел застать тебя?
— Меня, или кого другого. Ведь он и не знал, кто привезёт Катю. Если только Вика не сообщила ему.
— Думаю, что она не звонила, хотя…
— Ну и хорошо, что не встретились. А то было бы ещё больше вопросов. — Виктор засмеялся от души.
— Ты чему так радуешься? Там же камеры понатыканы в подьезде и на улице.
— Ты меня за кого принимаешь? Я что, не сообразил и не увидел? Да я ещё когда с тобой приехал, всё срисовал. А так, сегодня, я Катей и прикрывался. Моя физиономия, уверен, нигде не попала в кадр.
— Ну и что?
— Так пусть полковник помучается вопросом- кто ж внучку привёз? — И Виктор вновь захохотал. — Представляю его лицо, когда он ничего не увидит.
Друзья захохотали.
— Да, друг, не любишь ты своих «смежников».
— А кто их любит? Помнишь слова Михаила Николаевичам Задорного? Боюсь переврать, но звучало приблительно так — «Когда они по одиночке — хорошие ребята, весёлые, компанейские, но когда собирутся вместе»…
И вновь раздался смех.
— Ладно, Белый. Поехал я домой. Удивлю свою половинку, что вернулся чуть раньше обычного. А то в последнее время являюсь домой в ночи. Она меня уже и подозревать в измене стала. Всё принюхивается к моим рубашкам, да и ко мне. Смотрит с подозрением.
— Так она же сколько лет живёт с тобой? И у неё тоже появились специфические навыки — выслеживать, наблюдать, унюхивать там…
— Укушу при встрече.
— Вить. Кусай сколько хочешь. Ладно. Поезжай, в самом деле, домой. Спасибо тебе огромное за помощь. Кланяюсь до земли тебе. Ты мой единственный настоящий друг.
— Всё, я плАчу. Как же поеду с такими глазами? Ведь любой гаишник, посмотрев на меня, остановит.
— Трепло ты, Витька. Давай, удачи!
— Счастливо, Олежка, выздоравливай… Когда надумаешь возвращаться, позвони!
- -
Поговорив со своим другом, Белый почувствовал в душе теплоту и прилив сил.
— Как хорошо, что вокруг меня есть настоящие люди, которые помогают не за деньги или услуги, а просто по велению сердца.
Глянул на экран смартфона — времени до захода солнца было ещё много.
— Надо поужинать, немного подремать, а потом и делом заняться…
* * *
В тот радостный вечер взрослые рассматривали Катю со всех сторон, пытались её разговорить и поделиться с ними впечатлениями, но Катя, посетовав на свою слабость и усталость (а взрослые и сами видели, что девочка очень похудела) пошла спать. Поцеловавперед этим каждого и пожелав всем спокойной ночи.
Сергей Павлович хоть и был счастлив возвращению Кати в семью, но выглядел не особо спокойным.
— Пап. Что ты такой вздёрнутый? На работе что-то?
Вика, зная, что если на работе у отца и случились неприятности, то тот всё равно промолчит.
— Вика. Я попрошу тебя завтра-послезавтра сделать снимки Кати. МРТ и УЗИ. Надо же убедиться, что основные неприятности позади и опухоли нет. Если это врачи подтвердят, тогда и выдохнем дружно. Ты согласна?
— Но ты же сам только что прочёл записку от Белого?
— Виктория. Сделай, пожалуйста, как я попросил.
— Хорошо, папа. Завтра сьездим, — и Виктория, почувствовав какое-то раздражение, в отместку добавила. — На работу тебе звонить не буду. Вечером соберёмся и обговорим.
Сергей Павлович с удивлением посмотрел на дочь, но та выдержала тяжёлый взгляд отца.
— Хорошо. Ладно, ребята. Поздно уже. Вы ложитесь, а я немного поработаю. Спокойной Вам ночи.
— Спокойной ночи, — ответили Дмитрий и Вика.
* * *
Когда стемнело, Олег занялся костром. Основную поленицу он расположил метрах пяти от палатки, меж двух сосен, что бы и дрова не мешали под ногами, да и в целях безопасности. Он заранее заготовил дрова в расчёте на пару недель прибывания ещё до появления на острове Кати, но в первый же вечер заметил, что дров стало раза в три больше.
— Паша постарался, — сам себе сказал Белый. — И ведь ни словом не обмолвился. Спасибо тебя, заботливый ты человечек. Здоровья тебе и твоим близким.
Белый улыбнулся и стал потихоньку носить дрова к костру. Сегодня их потребуется много.
Дождавшись, когда пламя достигнет метровой высоты, Олег сел на траву и стал смешивать в стекляном стакане три химических компонента, которые купил в магазине для садоводов. Ему не требовалось измерять нужные пропорции в граммах. Ведь полученный раствор не был так важен, как чистое пламя костра.
Почти спустившись к воде, достал зажатые между камнями старый армейский котелок и плотно закрытую крышкой небольшую пластиковую банку, обклеенную фольгой и чёрной бумагой.
— Ну что… Вот мы и возвращаемся к тому, с чего всё и началось, — сказал сам себе Олег и, взяв в руки котелок и банку, пошёл к костру.
Положив ёмкости, зашёл в палатку. Открыв рюкзак, достал из него пинцет с фиксатором и пассатижы. На обратном пути подобрал ещё и лежащую на траве двухметровую палку.
Закинув все дрова, что он приготовил, в костёр, пождал того момента, когда пламя стало высоченным и убедился, что все поленья занялись.
— Что первое? Причина или последствия? — Белый тихо задал вопрос сам себе. — Причина одна, а последствий много. Поэтому, пожалуй, надо начинать с первого.
Сунув руку в задний карман брюк, достал оттуда пару плотных резиновых перчаток.
Одел их и сел как можно ближе к огню. Ему стало очень жарко, местами задымилась ветровка, но Олег этого не замечал, настолько был сконцентрирован.
Отвинтил крышку банки и, примериваясь пару секунд, резко ткнул внутрь банки пинцетом. Щёлкнул фиксатором. Медленно вытащил и поднёс ближе к глазам.
То, что он видел, напоминало тонкую иглу чуть меньше двух сантиметров длиной. Эта «игла» мерцала. Средина, миллиметра два, оставалась тёмной постоянно, а остальное — то появлялось, то исчезало.
— Как я понимаю, то эта дрянь не совсем из нашей привычной реальности. Похоже, живёт она в двух плоскостях объективности? — Белый с удивлением рассматривал то, что было зажато в пинцете. Ведь он рассматривал причину онкологии Кати. И, судя по ранней смерти её бабушки, и ТОЙ онкологии.
Он видел ранее такие «крюки», о которых ему рассказывал и показывал много лет назад его наставник. Белый тогда задал вопрос.
— А потому они называются «крюками», когда выглядят как обычные иголки?
Наставник, посмотрев на него мудрыми глазами, ответил.
— Потому, что иглу как легко вогнать в себя, так и легко и вытащить. А это, — и он показал на мёртвый «крюк», — жуткое создание. Оно, внедрившись в тело, не двигается прямо. Оно идёт по спирале, погружась всё глубже и глубже в тело до тех пор, пока не перестанет чувствовать угрозу своего случайного удаления. Потом застывает на месте, пуская во все стороны ножки-паутинки. И запомни. Это не железо и не дерево. Это живое существо, сотканное и собранное из чёрных мыслей и действий человека. Его не очень сложно создать и внедрить, а вот избавиться — безумно сложно, если не сказать — невозможно…
— Так что, у всех людей, кто болен раком, есть внутри такие «крюки»? — спросил Олег.
— Нет. В большей степени рак — это генетическое заболевание или приобретённое из-за тех условий, в которых мы находимся. Буквально отравленная вода и воздух, пища, которую мы едим, а в ней нет же ничего полезного для нашего организма. Сочетание этих факторов и гарантирует такие страшные заболеваения как онкология. А вот ТАКИЕ, — и наставник показал на мёртвый «крюк», — созданы людьми. Это штучный товар, если можно так сказать. Это результат проведённого тёмного ритуала. И, как сам понимаешь, далеко не простого. А поскольку такие «крюки» редки, то они предназначены и срабатывавают не на одном человеке, хотя и такое встречается, но чаще нацелены на несколько поколений, передаваясь как следующему, так и через одно. Им безразлично кто это — мужчина или женщина. Младенец или древний старец. Они могут передаваться от смертельно больного здоровому через слюну, одежду, постель. Много путей заражения. И старайся, мой ученик, понять причину заболевания своего пациента. Если это следствие окружающей среды — это одно. Наследственное — совсем другое. А с «крюками», особенно рассчитанных на длительное воздействие, могут справиться люди или очень опытные или безрассудные. Так что выбор метода лечения и действий всегда будет стоять перед тобой в каждом конкретном случае. Сможешь ты победить или нет, браться за лечение или не браться — решать только тебе…
- -
Олег сам видел и доставал похожие из организмов больных детей. Но те были иные. ТЕ были намного меньше и существовали в этом мире, в этой реальности. Они были постоянными и не «бегали» от него. И справляться с ними было не так тяжело, как с этой, которую он держал. Ведь всю третью ночь он буквально гонялся по всему организму Кати за этой гадостью. Та исчезала из его рук, когда он чувствовал, что вот-вот её схватит. И ему пришлось, вслед за этим «Крюком», самому выйти из привычной реальности. Как это случилось, он так не понял, а «погружения» девочки в него, как рассказала Руся, и было тогда, когда он буквально расстворялся, пытаясь схватить «крюк». Но… он смог его зацепить. Вначале голыми руками, но они у него были настолько слабые, что сам, ничего больше не придумав, сунул эту гадость себе в рот. Зажал между зубов и, стиснув намертво, держал до тех пор, пока не смог выплюнуть в изолированную банку. А если б он её сам проглотил? — Белого передёрнуло от такой мысли…
Как понял Олег, именно тогда, расслабившись от мысли, что победил это зло, он расслабился и полностью потерял контроль над своим разумом и телом. К счастью, Руся почувствовала этот момент, когда он стал «уходить», и пыталась одновременно вырвать из него Катю и отдать ему всю свою жизненную силу…
Белый вздрогнул, вспоминая свои ощущения в «ванне», печальные глаза Руси, зелёные глазки Солнышка… И всё равно. Ради этой девочки…
- -
А сейчас он в своей руке держал то, что мучило малышку и приносило ей страдания.
— И как с этим поступить? — вновь посмотрел на зажатое в пинцете нечто. — Отдать Кондрату или вернуть всё это зло тем, от которых и пришло?
Он задумался ненадолго, а потом решил.
— Нельзя прощать такое.
- -
Взяв в другую руку пассатижи, зажав в них рукоять пинцета, сунул «крюк» вогонь.
Оба концы иглы стали буквально извивались в огне как змеи вокруг средины, зажатой в пинцете. Тот уже накалился и жар от него ощущался даже через рукоятки пассатижей. Олег, почти не мигая, смотрел на агонию этой дряни, которая никак не хотела умирать. Прошло с десяток минут, и игла сначала выпрямилась, а потом её кончики стали чернеть и опускаться вниз. Спустя ещё минуту, согнувшись почти пополам, коснувшись краями друг друга, игла сломалась, осыпавшись черным пеплом в огонь. Белый, не раздумывая, кинул в средину костра и раскалённый пинцет. Он, как инструмент, был уже не годен.
- -
— Какая же она сильная, — подумал Олег, переводя дух. — Какая воля к жизни. Минут десять оставалась живой в открытом пламени…
Но и в этот раз он уничтожил то, что не должно было существовать в этом мире.
Закинув голову, посмотрел в звёздное небо. Улыбнулся. И с удовлетворением сказал сам себе.
— И в этот раз я оказался сильнее этой мерзости…
- -
Немного отдохнув, взял заранее приготовленный раствор и, приоткрыв крышку котелка, залил всё вовнутрь, снова надвинув крышку.
Внутри что-то зашипело и заклокотало. Котелок стал быстро нагреваться. От него сначала пошёл дым от расплавленной краски, а потом тот и сам стал на глазах раскаляться.
Олег подцепил палкой котелок за ручку и поместил в центр костра.
Сначала ничего не происходило, но через минуту чистое пламя потемнело, а из костра сначала повалил чёрный дым, а затем, как понял Олег, с котелка сорвало крышку и…
Он едва успел отскочить от костра, когда тот словно вспух. Оттуда в разные стороны потянулись, словно живые руки, толстые струи чёрного дыма. И дым тот ГОРЕЛ. Эти горящие «руки» извивались, словно хотели кого-то схватить, но через несколько секунд, осыпались мелкими искрами, словно бенгальские огни. Одни руки исчезали, сгорая, а из пламени появлялись другие.
Белый стоял, не в силах отвести от костра глаз. Сколько он простоял так — не известно. Очнулся от того, что костёр горел привычным огнём, периодически выбрасывая искры в небо.
Он постоял ещё немного, внимательно наблюдая за огнём. Потом, взяв в руки палку, осторожно подошел к костру и немного раздвинул горящие поленья. То, что он увидел — только раскалённый от высокой температуры металлический блин. Это всё, что осталось от алюминевого котелка.
Задвинув поленья обратно, внимательно осмотрел всё рядом с костром и немного успокоился. Ничего не выпало из огня, всё сгорело.
- -
Вернувшись в палатку, достал заветную дедову бутылку, налил себе треть стакана и залпом выпил. Сегодня он мог позволить себе такое «кощунство» — не «катать на языке» несравненый вкус этого нектара, а просто немного дать возможности расслабить свой организм.
— Сделать себе любимый кофе. Или нет? — задумался Белый. — А почему нет?
Ведь сегодня он прошёл ещё один этап своей жизни. И очень важный этап. Как для себя, так и той земли, на которой он живёт.
— Гулять так гулять, — со смехом сказал сам себе Олег. Сделал себе кофе и достал из железной коробочки одну из трёх оставшихся сигарилл, которые ему много лет назад подарил его наставник.
Вышел из палатки. Подтянул поближе к костру стул. Прикурил от вытащенной из костра щепки. Сел. Сделал сначала большой глоток кофе, а потом от души затянулся ароматным дымом. Закрыл глаза от наслаждения и вспомнил слова своего наставника.
— «Когда ты совершишь невозможное и сможешь переступить грань реальности — возьми одну сигариллу из моего подарка. Сядь рядом с костром. Всмотрись в пламя. И, может, в минуту усталости, вспомнишь меня? Ты — это часть меня. Лучшее, что оставляю на земле после себя. Будь достоин предков и их любви.
— Спасибо, мой добрый друг, мой мудрый наставник. Ты дал мне всё. Я помню тебя. — прошептал Олег и вновь сделал затяжку.
А ещё ему очень не хватало сейчас Кати. Не хватало её тепла, заботливых ручек, её красивых зелёных глазок, её звонкого смеха… Но он был счастлив от того, что девочка здорова и её сейчас обнимает чудесная мама с такими же зелёными глазами.
* * *
Уничтожая этот «крюк»-иглу, Белый не желал смерти тех, кто был виновен в болезни Кати. Он хотел, чтобы ТЕ, кто создал эту дрянь, хоть немного почувствовали на себе то, что смогла вынести девочка.
- -
… В одном из небольших городков в Подмосковье, женщина, которая сидела напротив ведьмы-гадалки, увидела, как та вздрогнула, повернула голову в сторону зашторенного окна и встала. Через мгновение схватилась за сердце и рухнула на пол…
… Вызванная бригада Скорой помощи, констатировала смерь от инфаркта и, возможно, кровоизлияния в мозг.
- -
… В одной из дорогих квартир в центре Москвы, перед зеркалом крутилась красивая дама лет пятидесяти, может чуть старше, собираясь на встречу со своими подругами. Ведь всем, кроме неё, так и не удалось в своей жизни выйти удачно замуж. Она же смогда устроиться свою жизнь более удачно. Богатый муж, дорогая квартира, вилла за границей. Что ещё можно пожелать? И она каждый раз хвасталась перед подругами своим положение в обществе.
Хотя… часто вспоминала того красавца-офицера, которого так и не смогла увести из семьи…
… Посмотрев в очередной раз на себя в зеркало, она не увидела ничего. Поморгала, потёрла глаза руками, но тщетно. Прибежавшая на жуткий крик матери, дочь увидела её сидящей на полу в прихожей с прижатыми к глазам руками. После вопроса — «Мама, что с тобой? — женщина опустила руки. А дочь, вместо её глаз, увидела два белых бельма. Её мать ослепла…