Вдруг у Комарова на лице возникло какое-то мученическое выражение, он схватился за живот и согнулся в пояснице.
- Опять желудок, - простонал он.
Беляев взволнованно смотрел на него.
- Что, плохо? - спросил он.
- Сейчас пройдет, - сказал Комаров. - Собака! Не болит - не болит, а потом как схватит! Через минуту он выпрямился и сказал: - Кажется, отпустило...
- Тебе пить нельзя, - сказал Беляев, сочувственно глядя на него.
- Мне много чего нельзя. Меня из-за этого в армию не взяли, мне острое есть нельзя, мне пить нельзя...
Он встал и походил по гаражу, сгибаясь и разгибаясь на ходу.
- Это оттого желудок заболел, что водка кончилась! - засмеялся он, каким-то странным образом трезвея. - Я заметил за собой эту вещь: как выпивка подходит к концу, так настроение падает и желудок начинает ныть. Вчера я, наверно, полтора литра один водки засадил... Сам удивляюсь, куда влезает?! Только сейчас более или менее в себя пришел... Кутнуть хочется! Так надоела однообразная жизнь. Дома - стоны, крики, писки. Светка грызет, а сама работу не ищет. Уволилась и говорит, что ей дома больше нравится. Сидит с детьми... Ну, готовит там, стирает... Это хорошо. А где взять денег? Раньше хоть она стольник приносила, а теперь? - вопросил он и без перехода: - Дай пару сотен, а? Она себе сапоги купила, да мне шапку. Но я шапку принципиально не надел. Говорю, пока самовольничать не кончит. Без толку. Кричит, визжит...
- Ладно, пошли отсюда!
- Дай пару сотен! Будь другом...
- Зачем тебе?
- В семью.
- Вот Светке я и дам.
- За кого ты меня принимаешь? Мне самому нужно.
- Пошли, пошли, там разберемся, - сказал Беляев, не обращая внимания на уговоры. - Лева, ты слышишь меня? Собирайся, закрывай гараж. Послезавтра доделаешь...
- Завтра! - уверенно отчеканил Комаров и принялся протирать очки о полу куртки.
Беляев хмыкнул, подумал и сказал:
- Завтра ты похмеляться будешь...
Лицо Комарова расплылось в улыбке.
- А ты психолог, Колька! Так поддержи! Запил я, сознаюсь. А что вы все разбежались по углам? Бросили Левку, а? До Пожарова не дозвонишься, вечно где-то шляется. Ты постоянно занят. Я понимаю: аспирантура-купюра, диссертации-ассенизации, доценты-проценты... Но Левку-то помнить надо? Я спрашиваю? Надо или нет?!
- Надо, надо. Пошли!
- Куда пошли? Сбегай за бутылкой, здесь еще врежем. Здесь нас никто не потревожит. Смотри, - он обвел рукой довольно-таки просторный гараж, апартаменты!
Беляев опустил глаза в пол и задумался. Через некоторое время, стараясь быть мягче, он сказал:
- Ладно, слушай меня. Сейчас мы отсюда уйдем, я позвоню на кафедру, чтобы меня подменили, а то у меня в два часа лекция, мы возьмем тачку, заедем к моей жене, заберем кое-что, потом перехватим Пожарова и пойдем в кабак...
В знак согласия Комаров упер руки в боки и закружился в цыганочке.
Беляев помог ему вскоре закрыть тяжелые железные ворота. Когда они шли по тропинке к дороге, Беляев спросил:
- Ты где-нибудь оформлен?
- Сторожем на Делегатской. Сутки дежурю, трое свободен.
Комаров шел впереди в своей кепочке-шестиклинке на морозе, ссутулившись, засунув руки в карманы зябкой куртки на ватине. На ногах его были войлочные ботинки на "молниях", как боты. У углового дома стояла телефонная будка с разбитыми стеклами. Пока Беляев дозванивался до института и отпрашивался, Комаров придерживал дверь, чтобы будка проветривалась.
В такси запах был не лучше, казалось, что в нем возили прокисшую квашеную капусту.
- Шеф, тормозни у шашлычной, - сказал Комаров. - Тут по ходу справа должна быть шашлычная.
- Зачем тебе? - спросил Беляев удивленно.
Комаров рассудительно объяснил, привалившись к Беляеву:
- Когда пьешь, то нельзя делать больших перерывов. Нужно как бы держаться всегда на поверхности. Вот представь. Ты плывешь по реке, а тебя тянет ко дну, но ко дну тебе идти не хочется... Ты гребешь, или переворачиваешься на спину, в тебе воздух, ты шевелишь руками и ногами. В общем, держишься на поверхности. Так и во время пьянки. Нужно все время держаться на поверхности, а то утонешь. Понимаешь, очень мерзко становится на душе, когда кайф выходит. Мы договорились, что сегодня гуляем. Завтра я отхожу. Послезавтра - заканчиваю тачку. Ясно, казалось бы. Поэтому через равные интервалы сегодня я должен заправляться, как автомобиль...
И он пустился в объяснения насчет автомобиля и того, сколько ему необходимо горючего для нормальной работы. И так далее. У шашлычной он закричал:
- Стоп!
Беляев расплатился.
- Зачем отпустил? - укорил его Комаров. - Потом будем дергаться, ловить...
- Ничего, подергаемся... Но в этой тухлой машине я ехать не мог.
- Я и не заметил, что она тухлая, - сказал Комаров.
За столик в шашлычной садиться не стали, а прошли прямо к стойке, где светились ряды бутылок.
- По сто пятьдесят коньячку? - спросил Комаров, поблескивая очками.
- Бери.
- На что?
- Ты заказывай, я заплачу, - сказал Беляев.
Толстая буфетчица презрительно посмотрела на Комарова, на его красный нос и сказала:
- Хоть бы кепку снял!
- Сама такая! - пошутил Комаров.