- Воротнички и нижнее бельё приготовлены?
- Да, сэр.
- В таком случае я пошёл принимать ванну. Ты и оглянуться не успеешь, как я вернусь.
* * *
Хорошо говорить о презрительных улыбках и выпяченных нижних губах, но по собственному опыту я знаю (и думаю, многие со мной согласятся), что это куда легче сказать, чем сделать. Честно вам признаюсь, что в течение следующих нескольких дней, несмотря на неимоверные усилия, я был мрачнее тучи. И, как назло, на Анатоля вдруг напал стих, и он начал готовить одно блюдо вкуснее другого, явно превзойдя самого себя.
Вечер за вечером мы сидели за обеденным столом, и пища таяла в наших ртах, и тётя Делия бросала на меня взгляд, а я бросал взгляд на тётю Делию, и мужчина Снэттишэм спрашивал женщину Снэттишэм утробным голосом, едала ли она когда-нибудь нечто подобное, а женщина Снэттишэм ухмылялась мужчине Снэттишэму и отвечала, что никогда в жизни не пробовала такой вкуснятины, а я бросал взгляд на тётю Делию, а тётя Делия бросала взгляд на меня, и наши глаза наполнялись невыплаканными слезами, если вы понимаете, что я имею в виду.
И с каждым днём отъезд мистера Анструтера приближался.
Конец, можно сказать, был не за горами.
А затем, в последний день пребывания старца в Бринкли-корте, произошло непредвиденное.
* * *
Это был теплый, сонливый, мирный день. Я трудился в своей комнате, корпя над письмом, которое давно должен был написать, и с того места, где я сидел, прекрасно была видна тенистая лужайка, окружённая весёлыми цветочными клумбами. Две-три птички прыгали по земле, две-три бабочки порхали туда-сюда, эскадрон пчёл носился взад-вперёд. В шезлонге на лужайке почивал почтенный старец, мистер Анструтер. Это зрелище, не будь я так отягощён заботами, безусловно подействовало бы успокаивающе на мою старую, добрую душу. Пейзаж портила разве что Снэттишэм, которая шлялась между клумбами и, очевидно, составляла в уме будущие меню своих обедов, чтоб ей пусто было.
Время словно остановилось. Птички прыгали, бабочки порхали, пчёлы носились, а старикан Анструтер храпел, - короче, всё шло по расписанию. А я добрался до того места в письме к моему портному, где следовало употребить весьма резкие выражения по поводу оттопыренного правого рукава моего смокинга.
Раздался стук в дверь, и в комнату вошёл Дживз с дневной почтой. Я безразлично положил письма рядом с собой на стол.
- Вот такие пироги, Дживз, - грустно сказал я.
- Сэр?
- Мистер Анструтер уезжает завтра.
- Да, сэр.
Я бросил взгляд на спящего старикана.
- В дни моей юности, Дживз, - сказал я, - как бы я не был влюблён, я никогда не смог бы устоять при виде пожилого джентльмена, заснувшего на лужайке в шезлонге. Я бы обязательно над ним подшутил, чего бы мне это не стоило.
- Вот как, сэр?
- Да. Скорее всего, выстрелил бы в него горохом из трубки. Но современный ребёнок - дегенерат. Он не умеет радоваться прелестям жизни. Должно быть, Тос в этот прекрасный день торчит дома и показывает Себастьяну свою коллекцию марок или что-нибудь ещё. Ха! - воскликнул я, и восклицание моё прозвучало достаточно презрительно.
- Насколько мне известно, молодой господин Томас играет с молодым господином Себастьяном у конюшен, сэр. Я недавно встретил молодого господина Себастьяна, который сообщил мне, что он туда идёт.
- Серебряный экран, Дживз, - заметил я, - проклятье нашего века. Если бы не кино, и если б Тос вдруг остался вдвоём с Себастьяном в таком уединённом месте, как:
Я умолк, не закончив фразы, Откуда-то с юго-запада, из места, скрытого от моего взора, раздался дикий визг. Он разрезал воздух, как горячий нож масло, и старый мистер Анструтер подскочил на месте, словно ему всадили заряд соли в мягкое место. В следующую секунду в моём поле зрения появился Себастьян, улепётывающий со всех ног от Тоса, который нёсся как угорелый. Несмотря на то, что в правой руке Тос держал тяжёлое ведро, из которого поят лошадей, он явно должен был выиграть забег. Мой кузен уже почти догнал Себастьяна, когда тот, с редкой для ребёнка его лет сообразительностью, отпрыгнул и спрятался за мистера Анструтера, после чего в действии наступил перерыв.
Правда, ненадолго. Тос, совершенно очевидно потрясённый каким-то происшествием до глубины души, ловко отскочил в сторону, взял ведро за донышко левой рукой и в мгновение ока выплеснул всё его содержимое. Мистер Анструтер, который в этот момент отскочил в ту же самую сторону - насколько я мог судить издалека, - чуть было не захлебнулся. В долю секунды, нежданно-негаданно, он стал самым мокрым человеком во всём Вустершире.
- Дживз! - вскричал я.
- Вот именно, сэр, - сказал Дживз, в двух словах определяя ситуацию, лучше некуда.
На лужайке события развивались своим чередом. Быть может, мистер Анструтер и был немощным старцем, но в критическую минуту он умел постоять за себя. Мне редко доводилось видеть, чтобы человек его лет действовал так энергично. Рядом с шезлонгом лежала его трость, и, схватив её, он самозабвенно ринулся в бой. Мгновением позже они с Тосом исчезли за углом дома. Судя по доносившимся звукам, Тос отдал борьбе все силы, но оказался недостаточно выносливым в беге на длинные дистанции.
Постепенно крики утихли, и я с нескрываемым удовольствием посмотрел на Снэттишэм, которая стояла с таким видом, словно её ударили пыльным мешком по голове, и смотрела с открытым ртом, как её ставленник сходит с дистанции. Я повернулся к Дживзу. Мне не часто удаётся утереть ему нос, но сейчас моя правота была доказана окончательно и бесповоротно.
- Вот видишь, Дживз, - сказал я. - Ты ошибся, а я оказался прав. Кровь гуще, чем водица. Тос остаётся Тосом, несмотря ни на что. Разве леопард может избавиться от своих пятен, а эфиоп от чего-то там ещё? Как это говорится в том стихе об изгнании Природы, который нас заставляли зубрить в школе?
- Можно изгнать природу вилами, сэр, но она обязательно вернётся? В латинском оригинале:
- Латинский оригинал здесь ни при чём. Я утверждал, что Тос не сможет сдержать своих чувств при виде золотых кудрей, вот в чём суть. А ты со мной спорил и толковал про любовь.
- Я не думаю, что причиной раздора послужили золотые кудри, сэр.
- Наверняка кудри.
- Нет, сэр. Мне кажется, молодой господин Себастьян неуважительно отозвался о мисс Гарбо.
- А? С чего ты взял?
- Не так давно, сэр, я предложил ему поступить подобным образом. Я встретил молодого господина Себастьяна, когда он шёл к конюшням. Мой совет он воспринял с радостью, так как, по его мнению, мисс Гарбо сильно уступает в красоте и таланте мисс Кларе Боу, к которой он относится с чрезвычайной симпатией. Судя по тому, что мы сейчас видели, сэр, молодой господин Себастьян недолго ждал, прежде чем заговорить на эту тему.
Я бессильно откинулся на спинку кресла. Вустеры не двужильные.
- Дживз!
- Сэр?
- Ты хочешь сказать, что Себастьян Мун, молокосос с золотыми кудрями, который своим видом вызывает гнев толпы, влюблён в Клару Боу?
- И довольно давно, насколько я понял из его слов, сэр.
- Дживз, современные дети - самые настоящие сорвиголовы.
- Да, сэр.
- Ты тоже был таким?
- Нет, сэр.
- И я таким не был, Дживз. В возрасте четырнадцати лет я написал Мэри Ллойд письмо с просьбой прислать мне автограф, но за исключением этого факта моя жизнь чиста. Однако дело не в этом. А дело в том, Дживз, что я вновь должен отдать тебе дань восхищения.
- Большое спасибо, сэр.
- Ты снова пришёл мне на выручку и разогнал сгустившиеся тучи. Ты великий человек, Дживз.