Кенрон чувствовал, как с каждым шагом в нем растёт недовольство. Он впервые вышел из лагеря с того дня, когда сорвался со скалы и сломал ногу, и сейчас он лично увидел ловушки, которые расставила Лиара. Почти все из них могли сработать, проблема заключалась в том, что заметить их труда не составляло. Опытный охотник легко бы смог обойти их. Не то, чтобы Кенрон ждал в гости опытного охотника, но все же, если делать, то на совесть.
С другой стороны, одна из этих ловушек все же сработала, более того, существо, к которому они приближались, не то, что не пыталось скрываться, оно наделало столько шума, что Кенрон заметил бы его, даже, если бы спал.
Обычно повалить здоровое дерево не так-то просто. Он понимал, почему Фэй испугалась и застыла на месте прежде, чем подобрать меч. Он же находил в том, что существо ломало деревья и нечто положительное. Похоже, оно очутилось в непривычном для себя месте, явилось издалека. Могло оказаться, что местная природа для существа не слишком хорошо подходит. Так это было или нет, Кенрон не знал, но идея ему нравилась, и он собирался ее придерживаться. Альтернативой был страх, а его Кенрон допускать не собирался.
Кроме неумелых ловушек Лиары его быстро начала раздражать скорость, с которой они с Фэй шли. Он опирался на палку-костыль и держал левую руку на плече Фэй, чтобы скрыть их обоих в камуфляже. Ему приходилось постоянно то придерживать ее, чтобы она не ушла вперед, то подталкивать, когда она замедлялась слишком сильно. Все четыре его конечности сейчас выполняли разные функции. Лишь на одну ногу он мог опереться, вторую приходилось осторожно переносить вперед при каждом шаге. Он чувствовал себя актером театра кобольдов, который жонглировал раздельно двумя руками и к тому же крутил на ноге обруч.
Еще в лагере он понял, что при переходе обе его руки будут заняты и много оружия с собой взять не удастся. Фэй несла единственный на двоих меч, кинжал, как всегда висел на поясе Кенрона, на правом плече он закрепил восемь метательных игл, продев их через ткань охотничьего костюма. Каждая такая игла, брошенная даже левой рукой, могла убить животное, размером с лошадь, вот только в безопасности Кенрон себя все равно не чувствовал.
К счастью или нет, утомительный переход вскоре завершился. Они вышли на заболоченную поляну, посреди которой росло высокое дерево с голыми ветками, скорее всего, водянистая почва вызвала гниль внутри ствола и растение доживало последние годы. По крайней мере, так Кенрону в тот момент показалось, на самом деле, жить старой сосне оставалось не больше десяти минут.
Кенрон осторожно ткнул палкой-костылем во влажную землю перед ним, как и ожидалось, палка провалилась в мягкий торф и уперлась во что-то твердое лишь, когда Кенрон чуть согнулся к земле. Он мог использовать костыль, чтобы нащупать брод, но тогда ему пришлось бы каждый раз подолгу балансировать на одной ноге. Идти по болоту для него было не просто трудно, а смертельно опасно. Стоило хоть раз потерять равновесие, он бы не смог удержать его. А упади он в полужидкий торф, пришлось бы изрядно попотеть, чтобы подняться. О том, чтобы сражаться на такой поверхности не могло идти и речи.
— Дальше я не пойду, — сказал Кенрон и придержал спутницу за плечо, — будем ждать здесь.
Фэй кивнула, ей явно хотелось что-то спросить, но она сочла за лучшее промолчать и не отвлекать Кенрона от наблюдения за лесом на противоположном краю заболоченной поляны.
Вскоре именно там между деревьями показалось какое-то движение. Вскоре из-за стволов вышли двое болшепов, одетые в свои неизменные костюмы из сухой травы, с масками из черепашьих панцирей на лицах. Каждый из них сжимал в руке по увесистой палке и, насколько Кенрон мог разглядеть издали, другого оружия они при себе не держали.
Эти двое, принялись озираться по сторонам, словно к своему удивлению обнаружили, что поляна перед ними заболочена. Должно быть, они впервые оказались в этой части леса. Вскоре к двум болшепам присоединились еще трое. Всей толпой они принялись разглядывать поляну. Кенрон не вполне понимал, почему они вдруг остановились и не пошли дальше, болото не должно было их испугать, пусть даже они видели его впервые. Возможно, они чего-то ждали или кого-то.
— Не слишком ли близко они подошли к нашему лагерю? — спросила Фэй. — Может, спугнуть их? Пусть убираются.
— Сперва поглядим, может, поймем, что они тут забыли, — сказал Кенрон.
— Может, срубить пару деревьев?
— Я не думаю, что у них хватило бы на это смелости. Обычно лес наказывает за такие поступки и болшепам это хорошо известно
— Тогда они спасались от существа, которое повалило деревья и прибежали сюда.
— Это уже больше похоже на правду, — сказал Кенрон. — Кажется, деревья упали всего в паре десятков метров от того места, где они сейчас стоят.
— Тогда они не убегали, а шли пешком и не слишком торопились.
— Подождем и увидим, что к чему. Я все равно не сунусь на это болото с костылем.
— Мы их используем, как наживку? — вдруг догадалась Фэй. — Хоть они держали меня в клетке, это как-то неправильно.
— Разве? — спросил Кенрон. — Наблюдая за чужой охотой можно многому научиться. Я не знаю, с кем мы имеем дело, сперва нужно это выяснить.
— Ты будешь смотреть, как их убьет какой-то невиданный зверь?
— Кто знает, может, это они его убьют, — сказал Кенрон. — Я не буду вмешиваться в чужую охоту, если полезу туда, могу сделать только хуже.
— Вот, как это будет выглядеть, когда мы явимся к Монтуну, — задумчиво произнесла Фэй. — Ты станешь наблюдать издали, как другие сражаются.
— Вы всегда можете отказаться, если вас что-то не устраивает, — отрезал Кенрон, он не собирался ни перед кем оправдываться за то, что решил сделать в логове Монтуна.
— Ты прав, — твердо произнесла Фэй. — Может, они победят и заберут награду себе. Никогда не знаешь, чем закончится охота.
Болшепы ступили на заболоченную поляну и принялись продвигаться вперед. Кенрон отметил, что они шли куда медленнее, чем могли бы, постоянно останавливались, иногда отступали назад. Никаких звуков в лесу позади них Кенрон не слышал, ни сработавших ловушек, ни шагов какого-то крупного животного. Болшепы подошли к единственному дереву, растущему на болоте, и принялись его разглядывать.
— Если у них есть топор, самое время его достать, — заметил Кенрон.
Ствол прогнившей сосны затрещал казалось бы без видимой причины, щепки полетели во все стороны, дерево с громким треском накренилось, а затем с медленной, но разрушительной силой принялось падать прямо на группу стоявших рядом болшепов. Ствол рухнул, взметнув вверх стену из грязи и воды. Кенрон расслышал звук ломающихся костей, от которого у него похолодело в груди. Он увидел, как двое болшепов смогли отскочить в сторону и как только поднятая стволом земля и вода с хлюпаньем спала, он увидел еще двух выживших. И того отряд дикарей потерял всего одного. Неплохо, решил Кенрон, учитывая, что сейчас произошло. Он не сомневался, что дерево свалилось не случайно, однако, пока не мог понять, что именно вызвало столь неудачный для болшепов перелом ствола.
— Что произошло? — воскликнула Фэй. — Почему дерево взяло и упало?
— Что-то пыталось их убить, — сказал Кенрон и шепотом добавил. — Существо, которое до этого валило деревья уже тут. Прямо перед нами. Только мы его не видим.
— Это камуфляж? — спросила Фэй
— Нет, — сказал Кенрон. — Болшепы видят это существо, они следуют за ним, потому и идут так медленно.
Один из болшепов, тот, который держал палку подошел к своему придавленному стволом товарищу, нагнулся и положил палку рядом с ним, затем забрал палку, которую нес с собой погибший. Кенрону это действие показалось весьма странным, вместо того, чтобы попытаться вытащить своего приятеля, пусть и мертвого, из-под ствола и, как-то проститься с ним, этот болшеп счел более важным обменяться с ним оружием. Видимо, решил Кенрон, по какой-то причине палка погибшего была для него куда ценнее своей собственной.
Кенрон так же увидел, что рядом с пнем только что поваленного дерева лежит крупный кусок ствола. Этот кусок двигался, казалось, по собственной воле, сползал по корням дерева в трясину. Он едва заметно сверкнул на солнце, прежде, чем скрыться в болотной грязи.
— Видела там у корней? — спросил Кенрон, Фэй кивнула. — С чего бы ему так двигаться, да еще и блестеть на солнце? Должно быть, он весит, как наш кузов.
— Я все еще не понимаю, за кем они охотятся, а это существо уже убило одного из них.
— Потому я и начинаю охоту с наблюдения, — сказал Кенрон, в других обстоятельствах он произнес бы это с немалой гордостью, но сейчас погибший болшеп заставил его сдержать эмоции. — Это существо изменило свойства куска ствола, потому дерево и переломилось. Я думаю, превратило дерево в золото или во что-то, похожее.
— Золото, ты уверен? — тут же спросила Фэй. — Мы сможем его потом выловить и отнести в лагерь?
— Мы здесь, чтобы понять, как нам сегодня не погибнуть, — напомнил Кенрон.
— Мы в камуфляже, разве нет? — уточнила Фэй. — Никто из них нас даже не заметит.
— Еще пара часов, и он закончится, — сказал Кенрон. — За это время нужно понять, с чем мы имеем дело и как с этим бороться. Так что смотри в оба.
Один из оставшихся болшепов вынул из-за пазухи широкий кусок ткани и принялся его разворачивать. Приглядевшись, Кенрон понял, что это ничто иное, как рыболовная сеть, сотканная, судя по всему, из речных водорослей или еще какого-то нехитрого материала.
— Гляди вон на того, похоже, он что-то задумал.
Болшеп сложил сеть в два слоя тем самым уменьшив расстояние между нитями, уже по этому действию Кенрон мог многое сказать. Болшеп собирался напасть либо на мелкое существо, либо на то, которое могло разорвать сеть, не будь она сложена вдвое. Болшеп несколько раз осторожно шагнул вперед, оставив товарище позади, а затем кинул сеть, куда-то перед собой. После чего плетение из водорослей повисло в воздухе, словно его подхватил возникший не ко времени порыв ветра. Спустя секунду, две, три, сеть все еще висела в воздухе. Кенрон понимал, что болшепу удалось накинуть ее на некое незримое существо, но все еще не мог сказать, на какое. Не помогал даже контур, который обозначила висящая в воздухе сеть. Все, что Кенрону удалось разобрать — это некий шар, размером с куриное яйцо, висящий на уровне головы болшепа. Сеть заблестела на солнце золотым цветом, после чего ее разорвало на две части. Оба куска сети рухнули в воду, подняв всплески грязи. И снова перед болшепом остался лишь, казалось бы, чистый воздух.
— Вот, что я понял, — сказал Кенрон. — Это существо умеет летать, оно столь мало, что отсюда мы него не видим. Возможно, это насекомое.
— Тогда это стрекоза или бабочка, раз они смогли на ним увязаться, — заключила Фэй.
Кенрон кивнул и добавил:
— Оно превращает все, что окажется рядом, в золото, но это не все.
— В золото? — воскликнула Фэй. — Ты уверен? Знаешь, нам самим бы не помешало изловить его.
— Ты видела, что произошло? — осадил ее Кенрон. — Существо не просто превращает предметы в золото, но и полностью контролирует их после этого. Оно превратило сеть в золото, а потом разодрало ее на куски. Как изволишь ловить такое создание?
— Представляешь, сколько за него дадут в Керфене? — не унималась Фэй. — Нас, кобольдов обеспечат на всю жизнь и спишут все долги, какие есть. Многие только об этом и мечтают.
Кенрон оставил это предложение без ответа, он пристально разглядывал болшепов, старался не упустить ничего важного.
После неудачной попытки с сетью, четыре болшепа встали вокруг ничем не примечательной кочки и принялись ее разглядывать. Кенрон напряг зрение и увидел растущий на кочке желтый цветок. Неожиданно бутон “цветка” взлетел вверх и полетел через болотистую поляну, в сторону, где стояли они с Фэй, болшепы последовали за своей добычей.
— Наконец-то разглядел, — быстро произнес Кенрон. — Неужели тот самый убийца, о котором говорил Азар — бабочка. Даже не знаю, смеяться или плакать. Это существо может за себя постоять.
— Насекомое с магическими способностями, — сказала Фэй. — Крайне редкое и опасное явление. Люди недооценивают насекомых, хотя, насколько я знаю, от укусов комаров в других частях Дайгона гибнет немало охотников. И это обычные комары, переносящие трудно излечимые болезни.
— Повезло, что не муха, — усмехнулся Кенрон и добавил более серьезным тоном: — вблизи бабочку хорошо видно, и она не слишком быстрая. Это нам на руку.
— Способность превращать что угодно в золото, это же невероятно! — воскликнула Фэй.
Кенрон пожал плечами, как раз это открытие его не слишком удивило.
— Я всегда подозревал, — сказал он, — что все золотые монеты, что ходят в Дайгоне, созданы с помощью магии. Уж слишком много их развелось, добыть столько золото из земли слишком хлопотно. Должно быть, Зеннат уже владеет такой способностью. Хотя, о подобном существе в наших лесах я раньше не слышал.
— Еще бы, ведь тот, кто его изловит, — сказала Фэй, — может разрушить всю денежную систему Дайгона. В Зеннате наверняка считали, что ничего подобного в дайгонских лесах не водится. Потому и стали использовать здесь именно золотые монеты. Нас щедро наградят, если мы принесем это создание в город.
— Мы доложим о встрече с этим существом, когда вернемся, — сказал Кенрон. — Регент Барглис решит, что делать. Возможно, снарядит другую экспедицию, чтобы разобраться с этим насекомым. Это не мое дело.
Во время этого разговора к великому своему сожалению Кенрон снова потерял бабочку из виду. Теперь оставалось лишь наблюдать за четырьмя болшепами, которые неспешно прыгали с кочки на кочку. Они подошли к еще одному поваленному дереву, которое рухнуло, должно быть, с десяток лет назад, судя по прогнившей и покрытой мхом коре.
— Зачем болшепам золото? — вдруг изумленно произнесла Фэй.
Кенрон хмыкнул, пожалуй, ему и самому давно стоило задаться этим вопросом. Болшепы не жалели сил и даже своих жизней для поимки этого существа, а ведь золотые монеты в их деревне явно не водились.
— Хотят укрепить жилища, — предположил Кенрон, — сделать их непроницаемыми для воды изнутри. Может, для украшений или инструментов. Лучше золотой нож, чем каменный.
— Они могут и без украшений прожить, — твердо произнесла Фэй. — Нам от этого металла будет куда больше пользы.
Один из болшепов снял с бедра два округлых предмета, в которых Кенрон вскоре узнал половинки черепашьего панциря. Эти половинки дикарь закрепил на руках и принялся подкрадываться к ближайшей кочке, приглядевшись, Кенрон заметил на ней небольшую желтую точку.
— Нет, дружище, ничего из этого не выйдет, — прошептал Кенрон. — Как бы тебе не пожалеть об этой затее.
Болшеп присел на корточки и принялся медленно, чтобы не спугнуть свою цель, сводить руки вместе. Половинки черепашьего панциря соединились, заключив бабочку внутри. Тут же они поменяли цвет с серо-зеленого на золотой и заблестели на солнце. Болшеп отшатнулся назад, половинки панциря с силой разлетелись по сторонам, словно кто-то в ярости решил отбросить их от себя. Одна из половинок врезалась в живот болшепа, тот согнулся пополам, упал на колени, удар явно оказался сильным, возможно, сломал ему несколько ребер.
— Они не могут поймать ее, — заключил Кенрон, разглядывая болшепа, держащегося за живот. — Разве что сообразят что-то новое.
Тем временем, бабочка поднялась в воздух, вскоре она долетела до середины поляны и села на синеватый невзрачный цветок что рос на одной из кочек. Раненый болшеп все же смог подняться, к нему подошли трое его товарищей, вместе они принялись что-то обсуждать. Кенрон уже заметил, что магическое существо двигалось в сторону их лагеря. Возможно, ему поручили избавиться ото всех охотников на Монтуна, а болшепы повстречались бабочке случайно и стали первыми жертвами этого необычного убийцы.
Обсуждение болшепов тем временем приняло новый оборот. Трое из них неистово жестикулировали и лишь раненый держался за живот. Один из них вскинул руки к небу, а затем толкнул другого, тот замахнулся палкой в ответ, однако, нашел в себе силы и сдержал удар. Безмолвное обсуждение продолжилось. В конце концов один из здоровых болшепов опустил голову и вышел из группы. Кенрон предположил, что именно ему выпало пытаться ловить бабочку в этот раз. И то, что предстояло сделать, болшепу не нравилось.
Несчастный направился к сидящей на кочке бабочке с пустыми руками. Он подошел ближе, опустился на колено и выставил руки вперед, затем медленно свел их вместе и поймал бабочку в ладони.
Кисти его рук тут же заблестели золотом, болшеп вскинул голову к небу, казалось, ему хотелось кричать от боли, но он, не издавал ни звука. Маска скрывала выражение его лица, Кенрон не сомневался, что сейчас это лицо искривлено от боли. Вскоре руки до самых плеч обрели золотой оттенок, но бабочку дикарь не выпустил. Всего через несколько мгновений все его тело обратилось в золото, больше он уже не шевелился.
Золотая статуя болшепа принялась погружаться в торф, как до этого погрузился кусок ствола дерева, так же обращенный в золото.
Три оставшихся дикаря подбежали к нему, двое из них ухватились за руки несчастливого товарища и попытались оттащить в сторону, на более твердую землю. Однако, как бы они ни старались, так и не смогли сдвинуть с места статую из тяжелого металла. На их глазах золотой болшеп погрузился в торф наполовину, руки, сжимающие бабочку пока оставались над поверхностью.
Кенрон отметил, что бабочка по какой-то причине не разжала эти руки, хотя, раньше смогла разорвать золотую сеть и раскидать черепашьи панцири, обращенные в золото. Каким-то образом, болшепам удалось найти слабость магии этого существа. Похоже, если оно обращало живую плоть в золото, то уже не имело над этим металлом никакой власти. Им удалось поймать магическое существо, вот только они не могли вынести своего несчастливого приятеля с болота.
Золотая статуя болшепа почти полностью погрузилась в торф, только руки, сжимающие бабочку остались над поверхностью. В этот момент эти руки неожиданно разжались, бабочка выпорхнула и полетела к одному из пней, что торчал на поляне, и уселась на него, как ни в чем не бывало.
Утонувший в торфе болшеп рывком вырвался на поверхность, он был весь в грязи, но Кенрон мог различить, что более ни одна часть его тела не сверкала золотым блеском. Бабочка отменила магию обращения в золото, чтобы не утонуть вместе со статуей.
Кенрон задался вопросом, насколько сообразительно это существо. Добавил ли загадочный обитатель леса ума этой бабочке, как он проделал с Азаром. Если да, то насколько сообразительным могло стать насекомое. Не то, чтобы у столь мелких созданий водился какой-то мозг, который можно было сделать умнее. Скорее всего, решил Кенрон, инстинкты бабочки обострились, изменились для лучшего выполнения текущей задачи, но о разуме, схожем хотя бы с умом обычной птицы, говорить не приходилось.
Кенрон оторвал было взгляд от болшепа, который пару минут провел обращенный в золотую статую, казалось, что до поры до времени ничего особенного с ним не произойдет. Те же фарги превращались в сталь, а затем возвращали себе тело из плоти без малейших проблем. Оказалось, что магия фаргов и бабочки действовала по совершенно иным принципам. Болшеп, сидящий по пояс в торфе, принялся бить руками по окружающим кочкам. Он яростно колотил по ним, поднимая брызги воды и грязи, пока неожиданно не замер, затем он наклонился вперед и упал маской в торф, распластав руки по разные стороны от тела. Его товарищи подошли и принялись трясти его, затем взяли под мышки и вытащили из торфа целиком. Они положили его на землю и сложили его руки на груди. Затем встали вокруг него опустив головы.
— Он что умер? — удивленно произнесла Фэй.
— Похоже. — Кенрон на мгновение задумался и лишь взвесив все еще раз продолжил: — пережить эту магию не так-то просто. Нам стоит считать, что обращение в золото — это своего рода убийство. Тот, кто станет золотой статуей уже не жилец.
— Он двигался еще какое-то время, — заметила Фэй.
— Можешь устроить ему вскрытие и посмотреть, от чего он помер, — усмехнулся Кенрон.
— Верно, — сказала Фэй, явно не найдя в его словах ничего забавного.
Оставшаяся троица болшепов вновь принялись совещаться. На этот раз обмен жестами длился дольше. Один из болшепов схватился за палку и, к удивлению Кенрона, вытащил из не сверкающее в вечернем солнце лезвие меча.
— А это у них откуда? — спросил Кенрон.
— Кажется, это мой меч, — слова дались Фэй с трудом. — Я кинула его Баллире, а она выронила. Видимо, они нашли его в кустах.
— Против этой магии меч не поможет, — предположил Кенрон, он старался говорить твердо, хотя сомнений у него хватало.
Один из болшепов достал из-за пазухи веревку и принялся ее разматывать, он разрезал ее на три части чем-то издали похожим на каменный нож.
В итоге из трех болшепов один держал меч, другой три мотка веревки, а третий остался с пустыми руками. Этот третий, осторожно ступая, направился к бабочке. Подошел к ней и принялся осторожно подносить к ней руки с раскрытыми ладонями. Через мгновение он сжал бабочку в руках.
— Будет больно, — прошептал Кенрон.
Кисти рук болшепа почти сразу засияли золотом. Тут же к нему подскочил приятель с мечом, занес лезвие над головой, и на мгновение замер. Болшеп с мотками тоже оказался рядом, он споро перевязал кисти рук, образовывающие золотую клетку, веревкой. Сразу после этого болшеп с мечом со всей силы ударил лезвием вниз. Он отсек руки своему товарищу у локтей. Кенрон ожидал отчаянного крика боли, но его не последовало. Раненый болшеп молча стерпел потерю конечностей. Его приятель бросил оружие и торопливо поднял золотую клетку, образованную сцепленными руками, до того, как она погрузилась в торф.
Болшеп с веревками принялся перевязывать культи своего приятеля одну за другой, он быстро справился с задачей и остановил кровотечение в обеих обрубках. Раненый болшеп разглядывал то, что осталось от его рук, двух его приятелей же интересовала исключительно пойманная в золотую клетку бабочка.
— А эти парни весьма целеустремленные, — прокомментировал увиденное Кенрон. — Они избавили нас от одной проблемы, кто бы мог подумать.
— И ты это так оставишь? — изумилась Фэй.
— Конечно, — тут же отозвался Кенрон. — Пусть забирают, они заслужили. Я же говорил, они вполне могут справиться, если им не мешать.
— Меня это не устраивает, — отрезала Фэй и твердо добавила: — Это наша добыча, они ее украли.
В этот момент Кенрон взглянул на нее совершенно по-новому. Ему еще не доводилось встречать кобольда, так самозабвенно ищущего себе проблем. Даже самые сноровистые охотники из Керфена никогда бы не попытались оспорить столь очевидный исход охоты. Все они давно знали — лес слишком опасен, чтобы затевать в нем ссоры и поднимать шум. Если тебя обошли, стоило признать это и попробовать в другой раз, такого мнения придерживался и сам Кенрон.
— Ты же видела, — сказал он, — они гонялись за этим существом еще до того, как мы сюда добрались. Им многого стоило поймать эту добычу.
— Но бабочка появилась тут только из-за нас! — воскликнула Фэй. — Если бы вы с Лиарой не пленили Азара, ему бы не прислали подмогу.
— Это уже не важно, раз они поймали существо. У дайгонцев не принято…
Фэй шагнула в сторону рука Кенрона соскользнула с ее плеча, отчего Фэй вышла из камуфляжа.
— Постой! — крикнул Кенрон и тут же вспомнил, что сам остался в камуфляже, поэтому Фэй его уже не слышала.
Он мог бы развеять скрывающую его магию, но сомневался, что его оклики остановят упрямого кобольда. Фэй зашагала по болотистой поляне, переступая с кочки на кочку. Меч все еще был при ней, она ухватилась за рукоятку и вытащила лезвие из ножен.
Внезапно, Кенрону пришла мысль, что он мог бы метнуть иглу ей в ногу и обездвижить ее. Тогда Фэй бы не добралась до болшепов, празднующих победу. Так можно было бы избежать нового конфликта. Вот только не в его правилах было атаковать союзников, как бы сильно по его мнению они бы ни ошибались.
Вскоре Фэй и вовсе отошла так далеко, что метательная игла не долетела бы до ее позиции. Кенрон ничем не мог ей помочь, оставалось лишь наблюдать.